Роза севера (СИ) - Кривенко Евгений Владимирович. Страница 6
Он еще что-то говорил, но Варламов перестал слышать. «Черный… свет…», — гулко отдавалось в голове, и показалось, что сознание тонет, кружась в бездонном колодце…
Кое-как пришел в себя.
— Вы ошибаетесь, — голос прозвучал глухо. — Я знаю о «черном свете», кто же не знает, но физическая природа этого явления мне не известна. Это тщательно охраняемая тайна.
— Однако вы отреагировали странно, — опять задумчиво произнес Георгий Петрович. — Я только начал говорить, что родина отблагодарит вас, даже вернетесь в Канаду. Гляжу, а клиент уже уплывает куда-то. Ладно, если не хотите по-хорошему…
Он нажал кнопку. Вошел человек в форме (прежние двое куда-то делись), вывел Варламова в коридор и подтолкнул. Железная лестница, какой-то закуток.
— Стоять! Лицом к стене!
Открылась дверь, Варламова толкнули в узкий тамбур, сзади щелкнул замок. Ожидал, что теперь откроется другая дверь, в камеру, но ничего не происходило. Яркий свет лампы с потолка, гладкие железные стены — едва можно повернуться, а присесть вообще невозможно. Еще сильнее стала болеть голова.
Сколько собираются держать здесь?..
Страшно хочется спать, сознание уплывает, тело сползает по гладкой стене… Больно! Колени стиснуты в остром углу, вдобавок в железо оглушительно ударили, так что голова мотнулась к другой стене.
Вот оно что! Ему специально не дают спать. Читал — это одна из любимых пыток органов госбезопасности Московии.
В глаза словно насыпали песок, их режет. Время от времени мучительно дергаются мышцы по всему телу.
Режущий свет, боль в коленях и пояснице, иногда оглушительные удары в стены… Сознание словно растворяется в багровом сумраке — ни сна, ни бодрствования.
Так проходит вечность…
Какой-то непривычный звук. Варламов едва не падает в открывшуюся дверь, но его удерживают за шиворот и волокут по коридору. Снова кабинет с дознавателем.
На этот раз усадили в довольно удобное кресло, но запястья оказались в пластиковых зажимах, а на голову надвинули колпак. Хотя смотреть он не мешал. Похоже, и в России освоили технику чтения мыслей.
— Зря вы меня так… без сна, — хрипло сказал Варламов. — Тем более ничего не вспомню. Мысли путаются…
— Это ничего, — благодушно отозвался Седов. — Контроль над сознанием у вас теперь ослаблен, так что спокойно побеседуем, а потом сможете поспать.
Разговор пошел странный. Дознаватель расспрашивал Варламова обо всем: про сумасшедший перелет с Сирином на североамериканскую территорию Ил-Оу, про бегство в Канаду, про учебу и работу…
Когда Варламов стал клевать носом, принесли крепкого кофе (по этому случаю правую руку отстегнули), а потом беседа продолжилась. Странно, зачем МГБ-шникам знать такие подробности, вплоть до того, с кем учился в университете Торонто? Впрочем, был в полудремотном состоянии и отвечал машинально.
Наконец его отстегнули от кресла, куда-то повели, и он ткнулся лицом в жесткую подушку…
Дознаватель выходит из-за стола и вытягивается перед портретом президента. Тот вдруг меняется: только что лицо было гладкое, а теперь становится морщинистым. Вместо отеческой заботы в глазах злоба и недоверие.
— Скрытый допрос не выявил искомого, — молодцевато докладывает Седов. — Но в психике выявлены две заблокированные области. Одна связана с информацией о «черном свете» и может быть работой канадских специалистов, нам известен их алгоритм. Он весьма эффективен, при попытке ментоскопии носитель информации наверняка погибнет. Вторая область очень странная, у нас нет даже догадок о механизме блокирования. Все попытки что-то узнать… уходят в никуда, иначе не скажешь. Конец доклада.
Раздается скрипучий голос:
— Есть кто-то еще, кроме ваших хреновых специалистов?
— Есть такой. Точнее, такая… Но потребуется экстренный поезд струнной дороги. И она несговорчива, надо припугнуть. У нее вроде общины…
— Достаточно. Поезд разрешаю. В случае отказа уничтожить, сколько понадобится.
— Будет выполнено. Имя — Рогна.
Наконец-то Варламов спит и видит сон. Хотя и во сне понимает — это не сон. Не бывает таких детальных снов.
Он все-таки вернулся в Россию, по делам фирмы. Пересек Атлантику на сухогрузе, который доставил в Канаду редкоземельный концентрат и возвращался обратно. В порту Мурманска из трюма извлекли «ровер» Варламова, и после таможенных формальностей он поехал на юг.
Ушла назад темная гладь залива, остался позади Мурманск, и Варламов увеличил скорость. Дорога стлалась по лесотундре, то взлетая на холмы, то спускаясь в заросшие мелколесьем долины.
Справа замаячила горная цепь Монче-тундры с пятнами снега, и появилось странное чувство, словно все это недавно видел. Только не из машины, а из окна вагона, несущегося над лесотундрой. Дежа вю?.. Шоссе подошло ближе к горной гряде, и показался город: дым из высоких труб, бурые безлесные холмы вокруг. Здесь выплавляли редкие цветные металлы, часть отправлялась даже в Канаду. Но Варламову поручили исследовать возможные рынки дальше.
Слева долго тянулось озеро Имандра, на берегу виднелись трубы заброшенной АЭС. Дорога в Кандалу пересекала пролив по дамбе. Варламов вел машину, поглядывая на волны по сторонам, и через километр выехал на сумрачный Ермостров. Слева все так же плескались волны, а справа на фоне ельника показалась темная фигура с поднятой рукой. Варламов скрипнул зубами, сбавляя скорость. Подвозить никого не хотелось, но помнил, как Джанет попросила остановиться ради Эмили. Та их и спасла…
Сначала проехал мимо, разглядывая хичхайкера.
Темная одежда до пят — похоже, подрясник. Бледное лицо, длинные волосы, бородка — священник или монах. Рука поднята неуверенно, а вид голодный. Варламов вздохнул, остановился и приспустил стекло.
Путник подбежал рысцой и искательно заглянул в машину:
— Христа ради, подбросьте до города. Звать меня отец Вениамин.
Вид действительно изможденный: щеки впали, острый кадык. Варламов пожал плечами:
— Садитесь. А меня Евгением.
Как-то забыл, что в России принято по имени-отчеству.
Попутчик забросил котомку назад и сел на правое сиденье. Варламов поморщился (разило немытым телом), а потом тронул машину.
— Куда путь держите?
Странник неопределенно повел плечами:
— Вообще-то отец-настоятель на Соловки отправил, на послушание. Но не знаю.
— Пешком? — удивился Варламов. Хотя… слышал когда-то, что Соловецкий монастырь стал местом ссылки для неугодных священнослужителей. Покосился на пилигрима:
— Есть хотите?
Тот несколько секунд крепился, потом молча кивнул.
Варламов снова остановил машину, на всякий случай выключил зажигание и вышел. Из багажника достал термос с кофе и бутерброды.
— Ешьте, — протянул все попутчику. — Только у меня бутерброды с колбасой, а сегодня среда, у православных вроде постный день.
— В дороге позволительно, — и странник запихал в рот половину бутерброда.
Варламов пожал плечами, поехали снова. В общем, возвращение в Кандалу прошло обыденно. Он свернул с трассы и, миновав остатки старых построек, въехал на улицу между пятиэтажек. На рябинах едва проклюнулись зеленые листочки. Машин было больше, чем в прежние времена, появились и светофоры. Увидев церквушку, отец Вениамин попросил остановить: надеялся найти приют на ночь. Договорились, что потом Варламов заедет за ним.
Вот и родной дом — двухэтажный особнячок, скромный на фоне просторных домов американских Территорий и Канады. Рядом канцелярия градоначальника. Варламов знал, что теперь им был сводный брат Семен.
Варламов не стал звонить из Мурманска, хотел нагрянуть неожиданно. Но сюрприза не получилось, дверь открыла незнакомая женщина — как оказалось, жена Семена.
— Мы вас ждали, — улыбаясь, сказала она. — Нам сообщили, что приедете. Ваш брат сейчас на работе, если хотите, можете зайти к нему. А отец вышел на пенсию и живет с… — она запнулась, наверное вспомнив, что Марьяна приходится Варламову мачехой. — Он и Марьяна Петровна живут неподалеку. — И сказала адрес.