Коварные ступеньки - Людвиг Светлана Дмитриевна. Страница 18

Учителя ушли в столовую всем составом, поэтому в корпусе стояла блаженная тишина, которая должна была продолжаться ещё от получаса до часа. Поэтому бег по лестнице, судя по звуку, не то слона, не то медведя, произвёл на меня неизгладимое впечатление. А уж когда заорали: «Лида!»

В коридор я вышла прямо с ложкой плова, которую собиралась попробовать. Ваня нёсся мне навстречу, рискуя сбить с ног. Пожар, что ли, а я не в курсе? Или с Соней что случилось?

— Лида, — ещё раз повторил мужчина, схватив меня за плечи. Отдышался. Нет, раз отдышался, значит, ничего срочного. — Лида, не надо этого делать! — вдруг выдал он.

— Ась? — переспросила я, не понимая, о чём речь. Не может же он про плов говорить. Или кто-то сдал Эржену? Только когда успели…

— Мне сказали, что ты Яной интересовалась. Лида, Яна в прошлом, у нас с ней всё кончено, можешь не переживать. Не надо ничего предпринимать… Я же уже с тобой…

— Что предпринимать, Вань? — нахмурилась я. Ситуация начинала подбешивать. Терпеть не могла чего-то не понимать, а тут явный бред. Перегрелся он, что ли? Или такой параноик, что из-за этого от него девчонки и бегут?

— Лида… не обманывай меня. Я же сразу всё понял, как зашёл сюда. Шафран, барбарис, перец, тимьян, кориандр, куркума…

Сначала я не сообразила, к чему он клонит, перечисляя специи из плова, но когда догадалась… Я буквально вскипела. Стоило ему приоткрыть рот, чтобы заикнуться про зиру, как я вырвалась и со злостью всунула ему подготовленную ложку.

— Рис и мясо, а не розовый кварц и шпинель! — сообщила я, пока он оторопело пережёвывал. — Я готовлю плов, а не любовное зелье! И поскольку ты явно сбежал с ужина не пожравши, то могу поделиться с тобой своим, — выделила я последнее слово.

Ваня стоял с полминуты как громом поражённый, а потом расхохотался. Он закрыл лицо руками, прислонился спиной к стене и совершенно бессовестно ржал, медленно сползая на пол под моим мрачным взглядом. Ладно, хотя бы не упорствует — значит, не безнадёжен. А то мог бы обвинить меня в том, что я в плове скормила ему это самое зелье.

— Лид… прости… — прошептал он сквозь смех. А когда убрал руки от лица, принялся вытирать проступившие от смеха слёзы. — Я дурак, честно. Я же учуял мясо…

— Ладно, — надоела мне эта бестолковая беседа, а на голодный желудок ещё и было как-то не смешно. — Есть будешь?

— Буду, — кивнула Ваня, собрался с силами и поднялся.

Жевали молча, пока я не осилила полтарелки и не подобрела. Ещё свою роль сыграло то, с каким аппетитом Ваня уплетал. И я рискнула завести разговор:

— С чего ты решил, что я собралась опоить тебя зельем, после того как мы переспали?

— Да мне тут донесли, что ты Яной интересовалась. В такой… недружелюбной форме.

— Наглый поклёп, — отрезала я. — Недружелюбной она была бы, подлей я сыворотку правды.

— Вот про неё мне тоже сказали, только я их успокоил, что она дорогая и хранится недолго…

Я хмыкнула, Ваня аж ложку у рта задержал.

— Надеюсь, они мне не поверят, — решил он, убедившись, что меня эти два фактора не остановят, и продолжил: — Так вот. Донесли мне, и тут тебя за ужином нет, хотя обычно ты с мамой. Вот я и решил сходить, поискать… Захожу, а тут такой аромат.

— Просто я устала от казённой баланды и захотела нормальной еды.

— А я не могу понять, почему ты не спросила у меня, а полезла непонятно куда, если не собираешься ничего нехорошего делать. Вот и почудилось, будто ты меня приревновала к бывшей и собралась решить вопрос радикально.

Склонив голову набок, я глянула на зельевика и усмехнулась. Интересно, как же это я себя показала, что ему почудилось, будто шестнадцатилетняя девушка, почуяв соперницу, побежала варить любовное зелье? Правда, зачем мне Яна, я решила не говорить и тему перевести:

Нет, вот к чему к чему, а к любовным зельям я вряд ли прибегать стану. По крайней мере, для себя.

— Гордость? — с хитринкой спросил Ваня.

— Да что ты! Иногда все средства хороши, просто это неэффективное.

Да что ты? — удивился он, будто сам опаивал ими всех подряд или, как минимум, продавал. — Это, с шафраном, очень даже хорошее. Какие попроще могут и в голову дать, а это действенное, чувства в нужное русло направляет и потом не резко обрубает до отвращения, если перестать поить, а постепенно эффект сходит. Иногда даже переходит в настоящее чувство.

Вот не общалась бы сама, прям заинтересовалась бы и кому-нибудь сварила для проверки. Но, увы, в моём послужном списке оно уже встречалось.

— Да знаю я его, — отмахнулась я. — У меня как-то случай был… — тут я запнулась и скорректировала версию: — Подруга историю рассказывала. Одна тётка такое сварила и подлила богатому соседу по даче. Она-то замуж хотела, а он к ней страстью воспылал, да мозги на месте. Жениться он и не думал, но домогаться стал так, что чуть не изнасиловал. В общем, ей пришлось заявление в маглицию писать.

На этом я хотела закончить, дабы не вдаваться в подробности, но Ваня неожиданно заинтересовался:

— Ничего себе. И чем закончилось всё, знаешь?

Пожала плечами. Подумала. Сдалась.

— Никто понять не мог, чего она в маглицию обратилась. Ясно, что оба волшебники, но он до применения магии не доходил. А потом на допросе один из друзей этого пострадавшего сказал, что соседка ему никогда вообще не нравилась и с чего вдруг такие чувства — непонятно. Взяли кровь на анализ, а там парочка странных примесей. Сделали нейтрализатор, определили ещё несколько составляющих по эффекту.

— Но ведь это же очень трудно!

— Да ничего такого, — пожала я плечами. — Там главное за реакцией следить внимательно и всё подмечать. А чем больше компонентов определил — тем проще.

Правда, мужик задолбался пить «всякую гадость», но после исцеления пару месяцев то с букетом забегал, то с конфетами.

— Хочешь сказать, и ты так можешь?

— Хочу сказать, и ты б так смог, если бы не твой читерский нюх, — проворчала я, однако, Ваня внезапно остался доволен, а не впал опять в задумчивое уныние. Как же они в этой дыре парню самооценку угрохали… А мне теперь хвалить и хвалить.

— Так с чего ты вдруг полезла про Яну узнавать?

Ять! Вспомнил же, с чего начался разговор, когда я, казалось, так старательно тему перевела. Но тут секреты не разведёшь — ещё чего-нибудь не того придумает.

— Да решила поинтересоваться, что за девушка тебе в душу запала. Мне кажется, мы с ней похожи внешне.

— Нет, — покачал он головой, — вы совершенно разные. Она спокойная, молчаливая, немного загадочная. Не любит говорить о себе. Яна хрупкая и нежная, она хочет, чтобы её любили и ей восхищались. А ты способна любить просто так, потому что ты живая, а не фарфоровая кукла.

О любви, конечно, сейчас трудно было говорить что с моей стороны, что с его. Так, симпатия, лёгкость в общении, увлечённость друг другом. Я не привыкла слепо доверять малознакомым мужчинам, как бы они мне ни нравились. У Вани же явно болело сердце по этой странной фифе с бриллиантовыми серёжками. Кстати, о них.

— А здесь преподавателям много платят?

— Эй, что за корыстный вопрос? — засмеялся он, не понимая его причин.

— Да я просто понять не могу, настоящие у твоей бывшей бриллианты или нет. По фото не угадаешь.

— Настоящие, только они не на учительскую зарплату куплены. У неё отец бизнесом занимался, сколотил неплохой капитал. После его смерти, конечно, почти всё ушло на похороны и на лечение матери, но кое-что осталось. Так что таких подарков я делать не смогу, — подмигнул он хитро, поставив меня в неловкое положение. Боги, как же я со стороны выглядела-то некрасиво…

Увидев моё смущение, Ваня так гаденько хихикнул, что я сразу поняла — издевается. Покачав головой, я не стала за это выговаривать, а принялась чистить посуду.

— Кстати, а о твоём бывшем не хочешь мне рассказать?

— О каком? — переспросила я, но собеседник не совсем правильно понял вопрос.

— Ты же говорила, что я у тебя не первый.