Влюбленный холостяк - Хармон Данелла. Страница 37

Никогда раньше она не думала о том, чтобы покончить счеты с жизнью, но после отъезда Люсьена и Эвы Нерисса пребывала в таком удрученном состоянии, что мысль об этом посещала ее не раз. Если бы брат был здесь, чтобы его можно было ненавидеть, то переносить все было бы легче… Ярость предпочтительнее скорби. Она все же лучше, чем тоска, это заточение во времени, в пространстве и в настроении, нескончаемый сон ума, дающий силы лишь для того, чтобы копаться в воспоминаниях, думать о том, что могло бы быть, и плакать.

Ее братья думают, что одержали победу, вынудив Люсьена жениться на прекрасной американке, но Нерисса не сомневалась, что они забрались в уютную кровать и занимаются тем, чем все любовники. Она обратила внимание на сладострастную напряженность, горящие взгляды, которыми они обменивались. Она заметила, что Люсьен не скрывал своей очарованности женщиной, которой не может обладать. Они с Эвой не станут искать ее милого Перри и думать о нем. Они будут заняты только друг другом.

Вот и все обещания. Вот и все клятвы Люсьена найти Перри, и это после того, как он сам стал причиной его исчезновения… а может, и смерти.

А что толку от других братьев? Чарлз занят своей военной карьерой, управлением имением, любимой женой и дочерью. У него нет времени гоняться за призраками. Гаррет поглощен обязанностями члена парламента, своими владениями и семьей. А Эндрю, тот просто не подходит для дипломатии и никогда не оставит обожаемую Челси, особенно теперь, когда она ждет ребенка. Кроме того, он увлечен новой взрывчаткой, которую пытается усовершенствовать.

А это означает, что выход только один.

Ей придется самой ехать искать Перри.

Нерисса выпрямилась на скамейке, эта мысль наполнила ее решимостью, какой она не испытывала в последние недели. А почему нет? Она молода, умна, страстно хочет найти его. К тому же она из семьи де Монфор.

Нерисса встала, открыла гардероб и начала выбирать одежду в дорогу. Она надела шерстяной костюм для верховой езды и плотный плащ с горностаевой опушкой, который был на ней в тот день, когда они в последний раз виделись с Перри, перчатки, высокие сапоги, самые теплые нижние юбки…

К тому времени когда она закончила сборы, на улице почти совсем стемнело. Небо затянуло тучами, и в окошко барабанил дождь. Она ненавидела сырость, но сочла погоду подходящей, ее отъезд из Розбриара останется незамеченным и обнаружится только утром.

Братья.

Милые Чарлз, Гаррет, Эндрю…

Спустя несколько минут ее слова легли на лист бумаги:

«Дорогие братья!

Я уехала искать Перри. Да благословит вас всех Господь.

С любовью, Нерисса».

Она сложила записку, подоткнула ее под подсвечник и задула свечу. Подняла свою небольшую сумку. Никто не видел, как она прокралась вниз по лестнице, выскользнула за дверь и поспешила к конюшне.

Когда она выводила своего жеребца, дождь разошелся не на шутку.

Нерисса вскочила в седло и даже не оглянулась.

На следующий день, когда все трое братьев бросились вдогонку, надеясь перехватить ее, пока она не покинула Англию, пятый герцог Блэкхит сочетался браком с Эвой Норинг де ла Мурье.

Эта свадьба была достойна присутствия среди почетных гостей членов королевской фамилии, государственных деятелей и представителей самых благородных семейств Англии… но были лишь приходский священник, ведший церемонию, служки, слуги, деревенские жители; несколько воробьев, которым удалось залететь под своды старинной церкви, кружили, чирикая, среди балок и стропил.

Темнело. Вечер быстро переходил в ночь. Ветер свистел возле старых каменных стен, извещая о приближающемся с моря шторме. В церкви было так холодно, что даже у мертвецов, спавших под каменными плитами, наверно, стучали зубы. Люсьен терпеливо стоял рядом с Эвой, слушая вечные слова, повторяя вековые клятвы с ощущением потусторонней отчужденности. Это день его свадьбы. Он должен бы быть самым счастливым днем в его жизни, триумфом его рода, праздником продолжения его линии. Вместо этого полное отсутствие всяких ощущений и эмоций. Это не брак, а деловое предприятие. Это не пожизненное обязательство, а кратковременная связь, продолжительность которой зависит от того, как долго ему осталось жить на свете. Это не союз по любви, а своего рода предоставление еще не родившемуся наследнику официальных гарантий, что ребенок будет носить его имя, расти в почете и привилегиях, принадлежащих ему по рождению.

Его взгляд скользнул по гостям: деревенские жители, арендаторы, прислуга из Джинджермера, несколько слуг из Блэкхита. Большинство улыбались. Как они, должно быть, горды тем, что удостоились быть свидетелями бракосочетания герцога Блэкхита. А Люсьен чувствовал лишь мучительное одиночество. Пустоту. Как не хватает братьев, сестренки… Без них все не так. Но они не знают о том, что он наконец женится. Они отсутствуют потому, что он, Люсьен, отказал им в удовольствии видеть его поддавшимся их замыслу заставить его жениться.

Церемония завершилась, кольцо надето на ее палец, произнесены последние клятвы.

Теперь у него есть герцогиня.

Жена.

Спутница, пока смерть не разлучит их. А это наверняка случится скорее раньше, чем позже.

Он подавил внезапно кольнувший его ужас и предложил руку стоявшей рядом с ним женщине, которая побледнела от холода. В мягком свете свечей, одетая в длинное платье из зеленого и золотого итальянского шелка, она выглядела прекрасной как никогда. Он оторвался от печальных мыслей о родных и стал представлять, как они вернутся в Джинджермер. Он снимет с нее это переливающееся платье, заставит ее стонать и дрожать от страсти…

— Что ж, ничего трудного, не так ли? — насмешливо сказал он, обращаясь и к себе, и к ней, когда они шли во главе процессии к дверям. Во дворе их начал хлестать ветер, налетавший со стороны темнеющего моря.

Эва посмотрела на ряды пенистых валов, ветер облепил многочисленными юбками ее прекрасные длинные ноги. У Люсьена пересохло в горле. О да. Намного приятнее думать о том, что их ожидает в Джинджермере…

— Как говаривала моя мать, выйти замуж просто. Трудно переносить семейную жизнь.

— Ах, если повезет, то вам, моя дорогая, не придется долго переносить мое присутствие.

— Ну же, Блэкхит. Вы говорите так, словно я жду не дождусь стать вашей вдовой.

— Осмелюсь сказать, что такая мысль, похоже, вам приятнее, чем мысль о том, чтобы быть моей герцогиней. Не надо ли мне быть сегодня ночью настороже, чтобы у вас не возникло желания получить статус вдовы раньше, чем ожидается?

— О, думаю, что вы в полной безопасности, герцог. — Она бросила на него игривый: взгляд, блеснувший из-под опущенных ресниц. — Пока.

Подали карету, и слуги с селянами сгрудились вокруг нее, смеясь, выкрикивая поздравления, у некоторых в руках горели факелы, разгонявшие сгущающуюся тьму. Бьющееся пламя бросало оранжевые отблески на возбужденные лица. Люсьен взглянул на молодую жену, которая молча стояла рядом с ним. Хотя она улыбалась, он чувствовал, что она испугана.

— Ваш плащ, миледи.

Люсьен принял тяжелую накидку из рук служанки, накинул ее на плечи жены и, сняв с нее шляпку, покрыл ее ярко-рыжие, уже разметавшиеся на порывистом морском ветру волосы капюшоном. Она вся дрожала.

— Прекратите, Блэкхит, я не маленькая…

— Ш-ш.

Она издала возглас беспомощного нетерпения, но позволила ему помочь ей одеться. Ее щеки горели, глаза блестели на фарфоровом личике, но сожаление или желание зажгло в них огонь, Люсьен понять не мог. Когда он завязывал ей капюшон, его пальцы нежно касались ее подбородка. Она быстро взглянула на него, и в ее глазах Люсьен прочел отчаянную потребность знать, что они поступили правильно. Он улыбнулся, стараясь своим примером воодушевить ее.

— Правда, моя дорогая… все будет не так уж плохо. Помните, у вас будет столько независимости, сколько вам нужно, и пока я жив, и после того, как я умру. Ребенок ни в чем не будет нуждаться. Нет поводов беспокоиться. Она в ответ слабо улыбнулась.