Во власти бури - Хармон Данелла. Страница 35
— Колин!
Он не стал отворачиваться. Взгляд его был взглядом загнанного животного.
— Остановите экипаж, Колин.
Он, напротив, подхлестнул Грома. Шаребу пришлось затрусить быстрее.
— Остановитесь! Я приказываю!
Ариадна вцепилась в вожжи и потянула их на себя изо всех сил. Старый мерин и не подумал противиться, он послушно остановился.
— Дьявольщина!.. — почти шепотом произнес Колин. — Зачем вам это нужно? Зачем нужно мучить меня и издеваться надо мной?
— Но мне нужен всего лишь поцелуй — ни к чему не обязывающий, невинный поцелуй.
Последние полминуты Колин не смотрел на Ариадну, но тут обратил к ней взгляд, полный ярости и вожделения. Сила его была такова, что девушке захотелось провалиться и сквозь пол коляски, и сквозь землю.
Она зашла слишком далеко!
— Значит, поцелуй? Ни к чему не обязывающий, невинный, безвредный поцелуй? — переспросил он мягко, но в этой мягкости чувствовалась угроза.
Улыбка флиртующей кокетки застыла на губах Ариадны, сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Лицо Колина склонилось к ней. Девушка широко открыла глаза, не в силах пошевелиться. Рука скользнула ей под голову и приподняла, а другая, которую он без труда высвободил из ее ослабевших пальцев, легла на шею, потом двинулась ниже, одну за другой расстегивая пуговицы куртки и рубашки. Ариадну охватила паника.
— Колин, ради Бога! Я просто дразнила вас!
— Мне ли этого не знать, Ариадна! Я сыт по горло вашими играми. Однажды вы зайдете так далеко, что назад дороги не будет. Пора вам узнать, что от «невинных» поцелуев бывает больше вреда, чем от искры, упавшей в бочку с порохом!
Девушка хотела было протестовать, подняла было руку для пощечины… но тут рот Колина обрушился на ее губы так, что перехватило дыхание. Ее приподняли и с силой прижали к согнутому колену. Горячий язык проник в рот и заполнил его, подавив рвущийся наружу крик. Одна рука, словно живые тиски, не давала ей даже шевельнуться, а другая двинулась вниз по телу под рубашку. Пока не нашла грудь. Ариадна забилась, рванулась, но ее только прижали теснее. Глаза, которые она в ужасе зажмурила, открылись сами собой, заглянули как будто в растревоженную штормом океанскую глубь и зажмурились снова.
Пальцы Колина — горячие, огрубевшие, ловкие пальцы — поглаживали и сжимали сосок, пока Ариадна не забыла про страх и возмущение. Она забыла вообще обо всем, кроме пронзительной сладости, которая страшным образом отдавалась между ног, где становилось все горячее, все теснее, где было так влажно…
И вдруг она оказалась свободна. Нога Колина соскользнула с сиденья, и девушка обессиленно опустилась навзничь. Ее затуманенный взгляд был прикован к его лицу, ладонь медленно легла на грудь, которую он только что ласкал.
— Колин…
— Надеюсь, это послужит хорошей прививкой против флирта, — сказал он, тяжело дыша. — Никогда больше не играйте мужчинами, Ариадна. Дразнить и мучить не просто некрасиво, но к тому же и опасно. Если вам снова придет в голову пофлиртовать со мной, знайте, что я не отвечаю за последствия. Вы меня поняли? — Колин подхватил вожжи и посмотрел на девушку. — Поняли?
— Да… — тихо ответила она, не отрывая взгляда от его рта и скользя пальцами вдоль своих припухших губ. — Да, я поняла.
— Вот и хорошо.
Колин отвернулся и молча ждал, пока вожделение угомонится.
— Я только… Колин, я думаю… может быть, прежде чем мы продолжим путь… вы не могли бы поцеловать меня еще раз?
Ариадна протянула руку и коснулась его губ. Колин отпрянул так резко, словно получил удар под дых. Он понял, что попытка запугать ее не удалась. Она не собиралась оставлять его в покое. В ярости он оттолкнул ее, соскочил на землю и сунул руку под сиденье, за седлом и уздечкой Шареба.
Он принялся седлать жеребца так грубо, такими гневными движениями, что оскорбленное животное взбунтовалось. Когда Колин болезненным рывком затянул подпругу, жеребец укусил его в плечо.
Ветеринар ахнул и схватился за укушенное место. До сих пор животное никогда так себя не вело.
— Боже мой, Колин! — послышался возглас Ариадны, и она спрыгнула на землю.
— Убирайтесь! — проскрежетал он сквозь зубы, положив руку на борт экипажа и уткнувшись в нее лбом. — Убирайтесь назад в коляску и никогда — слышите? — никогда больше не просите меня вас целовать!
Глава 11
Все это время Ариадна находилась в каком-то оцепенении, не сознавая, что происходит, однако, когда Колин неловко закинул ногу на спину Шареба и вскочил в седло, она сразу опомнилась.
— Нет! Нет!
Но было поздно.
С пронзительным, диким воплем, мало похожим на ржание, жеребец подпрыгнул, изогнулся и, наконец, так высоко подбросил круп, что седок пулей вылетел из седла через его голову.
— Шареб! — закричала Ариадна в ужасе.
Жеребец прянул с обочины, заметался во все стороны, оскальзываясь задними ногами в мокрой траве.
— Шареб!
Что-то случилось — возможно, одна из задних ног попала в кротовью нору. Так или иначе жеребец тяжело рухнул на бок. Если бы Колин не откатился в последний момент, его бы придавило. Бешено молотя в воздухе всеми четырьмя ногами, Шареб пытался подняться, его испуганное ржание эхом отражалось от соседней рощицы. Наконец он поднялся; к облегчению Ариадны, жеребец не бросился прочь, а остался стоять, тяжело дыша и отфыркиваясь.
Девушка всем сердцем любила свою лошадь, но в первую очередь бросилась к лежащему неподвижно Колину.
— Вы живы? Колин, скажите что-нибудь!
Тот шевельнулся, перекатился на спину и вперил взгляд в Шареба Лицо его было мертвенно-белым.
— Боже мой, Колин!
Когда Ариадна присела рядом, он приподнялся, потряс головой и хрипло откашлялся.
— Похоже, идея была не лучшая…
Слезы брызнули у нее из глаз. Трясущимися пальцами она отвела влажные волосы со лба Колина и виновато заглянула ему в глаза.
— Мне нужно было предупредить вас, что никто никогда не ездил верхом на Шаребе! Только я.
— Что ж, лучше выяснить это позже, чем никогда, — заметил Колин с мрачным сарказмом.
Он начал подниматься. Ариадна пыталась удержать его за плечо. Он сверкнул глазами на ее руку, потом на нее.
— Я хочу встать!
— Но ведь вас только что сбросила лошадь! Господи, Колин, он мог убить вас! Позвольте мне хотя бы помочь…
Не обращая внимания на протянутую руку и не удостоив ее ответом, Колин с трудом поднялся, оправил одежду и пошел к жеребцу. Ариадна осталась сидеть в позе нищего, протянувшего руку за подаянием.
Шареб отступил при его приближении. Он выглядел одновременно потрясенным и рассерженным.
— Тихо, приятель, тихо! Успокойся.
Колин протянул руку. Шареб шарахнулся, но ветеринару удалось поймать поводья. Чувствуя себя плененным, жеребец с негодующим ржанием поднялся на дыбы. Ветеринар с силой рванул поводья вниз. Копыта передних ног глухо стукнули о землю. Шареб снова прянул в сторону, почти сорвав с себя уздечку.
— Тихо! — повторил Колин негромко, но требовательно и положил ладонь на влажную холку жеребца.
Словно по волшебству, Шареб перестал рваться и успокоился. Голова его свалилась до земли, словно он намеренно отказывался смотреть на человека. Колин услышал шаги Ариадны, ощутил ее присутствие за спиной, увидел маленькую руку, треплющую жеребца по крупу. Он повернулся.
Лицо девушки все еще было мокрым от слез, щеки пламенели.
— Он не нарочно, — тихо произнесла она. — Это случилось помимо его воли. Сейчас ему стыдно. Так ведь, Шареб?
Жеребец поднял переднюю ногу.
— Видите?
— Что именно? — с холодным сарказмом осведомился Колин. — Что он весь раскаяние?
Теперь, когда потрясение было позади, он ощутил, что его бьет мелкая дрожь.
— Держите! — скомандовал он резко и ткнул поводья в руку Ариадне. — Мне надо осмотреть его.
— В первую очередь надо осмотреть вас!
— Держите поводья.
Со стеснившимся горлом Ариадна следила за тем, как он придирчиво и медленно осматривает одну за другой ноги жеребца. Теперь стали заметнее последствия падения: Колин приволакивал ногу и держался неестественно, слегка приподняв плечи, словно их свело судорогой и никак не удавалось расслабить. Однако он заботился в первую очередь о своем подопечном — о лошади, чуть было не убившей его.