Лазурный берег болота - Донцова Дарья. Страница 2

Иван повернулся к матери:

– У нас есть суп?

Рина растопырила пальцы на руке.

– Сразу два!

– И где они? – спросил Коробков.

– В холодильнике, – усмехнулась Надежда Васильевна, – прямо перед вами.

Димон посмотрел на Ивана:

– Видишь еду?

– Нет, – ответил мой муж.

Рина взяла с полки большую кастрюлю.

– Здесь солянка!

Бровкина схватила другую.

– А тут куриный бульон.

Мужчины растерянно переглянулись.

– Клянусь своим ноутбуком, секунду назад этих горшков тут не было. Скажи, Вань! – пробормотал Коробков.

– Определенно не было, – согласился Иван, – в противном случае мы бы их заметили.

– У большинства представителей сильного пола есть врожденная болезнь – холодильниковая слепота, – усмехнулась Рина, – недуг генетический, передается от отца к сыну. Ванин папа тоже никогда не мог на полке трехлитровую бадейку заметить. Садитесь, мальчики.

– Что ветеринар сказал? – завел светскую беседу Димон, когда на столе появилась еда.

– У Роки желудочные колики, ему выписали таблетки, у Мози аллергия, тоже пилюли, плюс капли в уши, свечку в задницу, у Альберта Кузьмича запор, – отчиталась домработница.

– Приятного нам аппетита, – хмыкнул Димон. – Коту клизму ставить надо?

Я сразу поняла, что приятель шутит, но Бровкина восприняла его вопрос всерьез.

– Коту выписали лекарство, мы его заказали. Когда после работы домой поедете, возьмите в аптеке, должны привезти.

– Непременно, – пообещала я.

Глава вторая

– Меня зовут Вероника Олеговна Каменева, – представилась худенькая женщина.

– Слушаем вас, – сказал Иван Никифорович.

– Никто не знает, что я к вам направилась, – понизила голос дама, – мой визит – секрет от всех членов семьи.

– Мы не распространяем информацию о клиентах, даже если об этом попросят ближайшие родственники, – уточнил Димон.

– Не сомневаюсь в вашем умении хранить тайну, – испуганно произнесла Вероника, – извините, не хотела вас обидеть. Я нервничаю. Понимаете… Ох, не знаю, как начать!

– У вас неприятность? – участливо осведомилась я. – Что послужило поводом для визита к нам?

– Дети считают меня сумасшедшей, – пробормотала посетительница. – Но разве я похожа на психиатрическую больную? Выгляжу глупо? Или нацепила на голову миску для салата?

– Вы прекрасно выглядите, – заверила я.

– Психи подчас выглядят намного нормальнее нас, – пожал плечами Димон, – с виду просто профессор, ведет себя, как английский лорд. А потом, бумс, в мозгу у него перемкнуло, и он воткнул нож в горло соседу по вагону метро.

Я пнула Коробка под столом ногой.

– Мои слова к вам не относятся, – приятель живо дал задний ход, – просто я хотел обратить внимание на то, что внешний вид и поведение не всегда совпадают.

Я опять стукнула Димона ногой.

– Все, – шепнул он, – я замолк навеки.

– Мой покойный муж Николай Петрович имел медицинское образование, – продолжала посетительница, – он считался одним из лучших психотерапевтов. Потом изменил направление работы, стал крупнейшим специалистом по лжи.

– Простите? – спросила я. – Что такое лжа?

– Ложь, – улыбнулась гостья.

Димон мигом забыл о своем обещании молчать:

– Ваш супруг лучше всех врал?

Вероника засмеялась:

– Нет. Хотя, как все люди, Коля мог сказать неправду, но только посторонним. Дома он никого никогда не обманывал. Николая просили участвовать в переговорах, он изображал сотрудника или помощника человека, который вел беседу. А после, когда собеседники уходили, муж объяснял, где и когда предполагаемый партнер слукавил.

– Ух ты! Нам такой специалист очень нужен, – восхитился Коробков.

– Муж создал сеть медцентров, где занимались только психологическими проблемами. Он всегда много работал, помогал людям, брал бесплатных пациентов, – перечисляла Вероника. – Мы с ним учились вместе. Николенька пришел в восьмом классе в школу, я его увидела, и все. Любовь с первого взгляда на всю жизнь. У нас четверо детей. Было. Сейчас только трое. Поэтому я к вам пришла.

Вероника сцепила пальцы в замок.

– Я нервничаю. Илюша, старший сын, считает, что у меня после смерти мужа ум за разум заехал. Рита, его жена, Марта и Лиза, наши дочери и зять, – все того же мнения. Я вчера перед ними на коленях стояла. В прямом смысле слова, не в фигуральном, плакала, умоляла: «Дети, не живите во флигеле, не надо. Вам дома мало? Не занимайте половину отца». Да я и вещи Николеньки не убирала. Это глупо. Муж умер. Кому нужны его костюмы, рубашки, галстуки? Если хотят, дети могут в мою вотчину перебраться, а я к ним перееду.

Вероника прижала руки к груди.

– Но когда я сделала это предложение, они все засмеялись. Понимаете?

– Пока не очень, – признался Иван Никифорович.

– Они все засмеялись, – повторила вдова, – даже мартышечка тихо так хихикнула. А уж мартышечка всегда на моей стороне. Но даже она… Вот. Поэтому я здесь.

Каменева замолчала.

Первым решил разобраться в ворохе непонятных сведений Димон:

– У вас живет обезьянка?

На лице гостьи впервые мелькнула слабая улыбка.

– Мартышечкой мы зовем Марту. Она наша приемная дочь. Однажды Николая Петровича попросили присутствовать при беседе с директрисой детдома, которую подозревали в нехороших делах. Все обставили, как визит мецената с женой. Якобы пара желает подарить приюту нечто полезное, приехала посмотреть на интернат. Поэтому и я понадобилась. Мы прибыли вместе с вышестоящим начальством всех приютов. До столицы рукой подать, ехать было недолго. Дети выглядели хорошо, одеты, правда, были по-деревенски, стиль «сельский шик». У девочек платья с воланами, капроновые банты в волосах. Мальчики в белых рубашках, под воротниками «бабочки». Принарядились они. Нас угостили чаем, на столе были пряники, конфеты. Ребята взяли по одной штучке, не накинулись. Потом состоялся концерт. Участники пели песни, танцевали, одна девочка, маленькая с виду, показывала номер, который в цирке называют «каучук». Гнулась в разные стороны, встала на мостик, голову между ногами просунула.

Мы зааплодировали, она выпрямилась и спросила:

– Вы хотите подарить интернату деньги?

Муж ответил:

– Возможно.

Директриса спросила:

– Марта, кто тебе разрешил с гостями беседовать?

Малышка даже головы не повернула, заявила:

– Не надо Раисе Ивановне деньги для детдома давать, она их на себя потратит. Хотите, я покажу карцер? Расскажу правду, как мы живем?

Откуда ни возьмись появились два мужика, направились к ребенку, но Николаша их остановил:

– Отойдите, в противном случае вы будете иметь дело со мной.

Бунтовщица отвела нас в подвал. Ужас! Там была оборудована натуральная пыточная! Остальные дети тоже осмелели, стали правду рассказывать. Директрису прямо на месте задержали. В интернат вошли приехавшие с нами полицейские, они до поры до времени прятались в минивэне. Ребятам пообещали смену руководства, всего педсостава. А Марту мы безо всякого разрешения увезли к себе домой. Нас пытались отговорить, воспитательница шептала: «Она подкидыш. Мы нашли ее в канаве. Разве порядочные люди дитя бросят? Определенно, генетика у девчонки страшная, она вас может ночью убить». Николай только бровь поднял:

– Спасибо за предупреждение.

И мы отважную малышку просто забрали. Побоялись оставить ее на месте. Мало ли что. Ей тогда исполнилось семь.

– Храбрая крошка, – улыбнулся Димон, – всех детей от злых воспитателей избавила.

– Честная, умная, талантливая, – добавила Вероника, – мы ее удочерили, она стала Каменевой Мартой Николаевной. Дети наши тогда были уже студентами, и вообще они все добрые. Хорошо приняли Марту. Илюша сейчас владеет торговым центром, Рита, его жена, заведует там пиаром и рекламой. Лизочка певица, оперная, у нее есть свои слушатели. А Макс… Попробую рассказать заново. Я немного успокоилась. Начну по порядку.