Пятый Проект (СИ) - Лекс Эл. Страница 42

— Кто-кто?

— Раджив Чоук. — повторила Ради. — Когда-то так назывался один из самый крупных районов Ол-Дели. Потом это название закрепили за центром района, тем самым последним парком. За местом, с которого все началось.

Прямо перед «Гермесом» раскинулось жирное черное пепелище. Круглое, диаметром примерно в километр, оно было совершенно, просто идеально пустым. Только черная глянцевая поверхность, глядя на которую решительно невозможно было даже предположить, что когда-то здесь был парк.

Влево и вправо, насколько хватало глаз, от ховера убегала, постепенно изгибаясь, солфальтовая дорога. В сгустившихся сумерках не было видно, но сразу становилось ясно, что на противоположном конце пепелища дорога замыкается в кольцо. Солфальт потрескался и выкрошился, из щелей тут и там торчали растения, но ни одно из них не залезало на испепеленную территорию.

— Откуда здесь растительность? — Корд тронул стекло, будто пытался коснуться растения. — Выжгло же все начисто.

— Нейтронное излучение быстро сходит на нет. — снова встрял Пол, жуя какой-то эльфийский черный батончик. — Есть некоторые материалы, которые порождают долгоживущие изотопы: железо там, никель, серебро, алюминий… Но в парке их, конечно, почти нет, так что здесь почти безопасно. Пару часов можно спокойно провести даже без защиты.

— Почему люди не заселили город заново? — не отставал Корд.

— А кому он нужен? — Ради встала и прошла к двери. — Это город-призрак. Сожжен дотла.

Она открыла дверь и выпрыгнула наружу.

— Куда?! — Пол дернулся, выронив свой баточник. — Там же!..

Клифф тоже встал:

— Что? Что «там»? Сам же сказал, там почти безопасно.

— «Почти» не значит «совершенно». — пробубнил Пол.

Клифф махнул рукой и вышел вслед за Ради.

Девушка сидела на корточках, медленно пропуская между пальцами пробивающийся из солфальта росток. Глаза ее заволокло мутной пеленой, губы едва заметно шевелились, будто Ради молилась.

— Свежо. — отметил Алекс, легко спрыгивая на солфальт. Протянул руки, аккуратно снял с ховера и поставил рядом с собой Роуз.

— Растрескавшийся солфальт не поглощает солнечный свет. — глухо ответила Ради. — Наоборот, отражает.

Она подняла голову и огляделась, будто впервые в жизни видела все окружающее.

— Мы подошли со стороны Шажахан роуд. — Ради подняла руку, указывая на противоположный край парка. — Мы прошли всего четыре квартала, но нас к тому моменту стало уже несколько сотен. Люди будто знали, что происходит, и что произойдет. Они выходили из домов и присоединялись к нам. Молча. Кивали знакомым, знакомились с незнакомыми, и вставали рядом. А когда мы дошли до парка и остановились, они продолжали прибывать.

Ради поднялась, оставив росток в покое, повернулась, глядя туда, откуда они только что приехали:

— Люди шли со всех сторон. Они заполняли парк, создавалось ощущение, что информация распространялась со скоростью света. И это было удивительно, ведь никто даже не разговаривал. Все чего-то ждали, и будто бы от меня.

Ради медленно двинулась вперед, черный пепел захрустел под плотными мотоботами.

— Внешнюю кольцевую дорогу Индия Гейт Сёкл пытались перекрыть, но люди продолжали идти. Парк перестал вмещать всех желающих. Те, кто пришел первыми, мы, которые пришли первыми, двинулись по Раджпат Мардж к штабу Координации, к бывшему зданию Секретариата. Все перекрестки, которые мы миновали, уже были перекрыты ВВшниками. Создавалось ощущение, что Координация сама хочет, чтобы мы пришли к штабу. Но когда до него оставалось несколько кварталов, дорогу перегородили гранатометы, водометы и стена щитов.

Ради остановилась и развернулась, раскинув руки в стороны, закинула голову, глядя в небо:

— И тогда людей словно прорвало. Все кричали. Громко. Так громко, что у меня болели уши, хотелось зажать их и свернуться в комочек. Но еще больше хотелось кричать тоже. Как люди вокруг. Как мои дядя и тетя, которые меня, почти чужого им ребенка, растили четыре года. Как мои родители и сестра, когда им было страшно. И больно. Когда они… умирали.

Ради глубоко вдохнула и носком мотобота прочертила в пепле прямую линию:

— Нельзя точно сказать, кто начал, но в какой-то момент начало было положено. Люди кинулись на ВВшников, те стали закидывать толпу газовыми гранатами, заливать водой, обстреливать шокерами. Люди ответили огнем из личного оружия, кинулись вперед, сметая ряды противников. Меня оставили позади, в окружении хороших и верных друзей, которые ни на шаг от меня не отходили. Но остальные будто с цепи сорвались. Всех уже достало то, что Координация делала с миром, все устали бояться того, что еще она могла сделать. Люди кашляли и плакали от газа, падали под струями воды и ударами ВВшников, но валили их в ответ, оглушали, отбирали оружие и рации, кричали по суб-связи, что всем конец, что Координация должна умереть, что мир больше не выдержит мучений. Они знали, что их услышат везде, где принимает суб-связь, то есть, по всей планете. Они знали, что их услышит Координация. Она на это надеялись. Они этого и хотели.

Ради снова черкнула носком пепел — на этот раз нарисовав перпендикуляр в первой линии, словно букву «Т». И еще один, подальше от первого. И еще. И еще.

— Блокады ВВ на всех перекрестках были прорваны, их просто раздавили между двумя волнами людей. В ход пошла зажигательная смесь, ВВшники ответили тяжелой техникой, но ее быстро вывели из строя. Люди продолжали прибывать, блокпост на пути к зданию Секретариата смяли, но вперед уже выстроили новый, согнав остатки техники в одну баррикаду, разворачивая оружие, на сей раз боевое. В громкоговорители людей призывали одуматься и остановиться, иначе будет открыт огонь на поражение, но никто не остановился. И они открыли огонь.

Ради ногой стерла все нарисованное, в воздух взвились облака пепла.

— Эта баррикада держала людей почти четыре часа. Много людей погибло. Обойти блокпост не было возможности, а дорогу к штабу он перекрывал надежно. Но уже тогда было совершенно ясно, что когда-то у ВВшников закончится боекомплект. И они это тоже понимали. По трофейным рациям суб-связи стали приходить сообщения о том, что пламя бунта вспыхнуло и в других городах, с каждой минутой их число увеличивалось. И тогда огонь прекратился, оружие полетело с баррикады. Через громкоговорители нам сообщили, что на нас летят ракеты, и что лететь им осталось семь минут. Координация решила убить вообще всех, и этим решить проблему. На баррикаде завязался бой, но теперь уже ВВшники били друг друга. Лоялисты Координации против тех, кто решил присоединиться к бунтовщикам. Но это уже не имело значения, потому что жить нам всем оставалось семь минут. Я уже готовилась встретиться с семьей, но у ВВшников на баррикаде были другие планы. Некоторые вырвались оттуда и примкнули к нам. Они рассказали о старом бомбоубежище в здании министерства обороны, через которое можно было уйти в каты. И увели нас. В общем сложности, около двухсот человек. Пятнадцать ВВшников, я и простые гражданские. Мы едва успели спуститься в каты, как наверху загрохотало. Даже через многие метры земли, бетона, гидроизоляции, стали ощущалась вибрация взрывов. Я насчитала семь. Позже выяснилось — семнадцать. Семнадцать ракет с нейтронной боевой частью выпустили по Ол-Дели. Нас спасло лишь то, что каты непроницаемы для излучения. И спасла Ямуна, под которой мы вышли из города. Двести человек без еды и воды за сутки в катах прошли насквозь все заслоны ВВ, следуя за мной. За маленькой девочкой, которая вела их через мертвые туннели и лазы, полагаясь лишь на свое ненадежное, неокрепшее чутье. Тогда-то я и поняла, чего они от меня ждали там, в парке. Они ждали, что я их возглавлю, что поведу за собой. Но я тогда не умела. Откуда мне?..

Ради опустила голову и прижала ладони к лицу, тихо всхлипнула, но потом снова выпрямилась, сжала челюсти так, что скулы едва не рвали кожу.

— В полевом штабе дезактивации, на который мы наткнулись на выходе из кат, почти не было охраны. Люди легко захватили несколько машин и добрались до соседних городов, с ужасом узнавая новости о последствиях бунта. Мы ехали мимо наспех сооруженных концлагерей, некоторые даже проезжали почти насквозь. Охрана была никакая, да они и не нужна была — после того кровавого дня все население было морально раздавлено, и никто не мог помыслить о сопротивлении снова. Мы видели, как несколько людей пытались бежать, и их расстреливали на месте, прямо на глазах остальных. И это было везде. Везде мы видели одно и то же. И тогда я поняла — я упустила свой шанс. Я его просто потратила в никуда, подставив при этом под удар тысячи и тысячи жизней. И еще я поняла, что не могу себе позволить так поступить с кем-то еще. Когда-то еще. Не хочу, чтобы на моих руках оказалась еще чья-то кровь. Поэтому, когда мы добрались до города, в котором могли раствориться, я ускользнули от остальных через каты, план которых услужливо подсунула мне память. Я угнала машину и перебралась в следующий город, воруя еду и деньги. И снова скрылась в катах. И снова угнала машину. А потом катер, чтобы перебраться через реку. Однажды увела небольшой астромат. И все ради того, чтобы добраться до Центрополиса. В обшей сложности, у меня ушло на это четыре года. И я твердо решила, что закончить начатое я все же должна. Даже если в одиночку. А всех тех, с кем я выбралась из Дели, я увидела двумя годами позднее. Они появились в ориентировках Координации как предполагаемые участники и важные лица движения «Роза Ветров».