Гримуар Геймера (СИ) - Оскобин Марк. Страница 15

Подбираю с лавки сумочку.

— Зай, не знаю, что произошло в бассеке, но меня беспокоит твоё поведение. Тебе нехорошо? Может, отвезти тебя в больницу?

Я хватаю его за руку.

— Точно! Вот выход. Больница!

Ожоговое отделение… Или травматология. Обречённые и страдающие.

Мажор вздыхает и вытирает намокшую от волос шею.

— Поехали.

— Нет, не сейчас. Я позвоню тебе завтра, — говорю Мажору и пытаюсь уйти.

Но от таких типов нелегко отделаться. Проще было утопить.

— Стой! — Он грубо останавливает меня. — Я будто оказался в сраном телешоу! Ты меня разыгрываешь? Отвези по делам, своди в бассейн…

— Если не хочешь всё испортить — отвяжись, — советую я. — Мне надо идти.

Мажор делает всплеск руками и демонстративно отступает на шаг назад.

— Ладно! — едва ли не кричит он. — Раз так, валяй! Ради Бога.

Ради Бога, исчезни, думаю я и ухожу в противоположном направлении. По пути гуглю наилучшие препараты для безболезненной смерти. Первая мысль — повышенная доза снотворного, но натыкаюсь на ещё более безотказный вариант. Сердечные гликозиды. В терапевтических дозах используются для лечения сердечной недостаточности, а передозировки смертельно опасны. Один из самых известных и распространённых — дигоксин. Продажа только по рецепту, поэтому придётся порыться в процедурной. Инъекции надёжнее таблеток, но вводятся внутривенно. Я не умею делать такие уколы, и уповать на умение Таниного тела тоже не стоит. Варианта два — колоть внутримышечно или искать пациентов с бабочками-катетерами. Определюсь на месте.

Покупаю в разных аптеках медицинскую маску, чепчик, перчатки и белый халат. Еду на такси в городскую больницу. Налички в кошельке хватает, карточку не использую.

Захожу через приёмный покой и поднимаюсь на четвёртый этаж в отделение травматологии. Захожу в туалет и облачаюсь в медсестринскую униформу. Сначала решаю разведать обстановку. Медленно брожу по коридору, стараясь не привлекать внимание персонала. Никому до меня нет дела. Заглядываю в открытые палаты, где нет медсестёр. Кто-то из пациентов со мной здоровается, кто-то спит. Куча с загипсованными конечностями, но ни одного переломанного в пух и прах, которых показывают в фильмах. В придачу, над большинством зелёные нимбы. Наверно, подсознательно я жалею травмированных и даже Цифровых отродий не считаю таковыми, пока они выглядят жертвами несчастных случаев.

Это плохо. Впрочем, встречаются и красные нимбы, но их не наберётся с десяток. Гениальный план рушится. В ожоговое можно и не соваться. Начинаю лихорадочно перебирать в уме другие варианты.

Дома престарелых. Нет. Тамошние старики могут вызывать разве что жалость.

Кружок потенциальных самоубийц в Сети или сатанистов. Это потребует уйму времени, а я им ограничен. К тому же, там больше заблудших овец, чем настоящих волков.

Реабилитационный центр с наркоманами. Хороший вариант, но там совсем другая охрана.

Онкологический диспансер. Так-так… Он огромный, пациентов море. Многие безнадёжны и живут лишь потому, что в стране запрещена эвтаназия. Доживают. Я знаю — отец Борова умирал от рака долго и мучительно. Похоже, это мой единственный вариант.

Снимаю халат и втискиваю в сумочку. Еду через полгорода в онкодиспансер. Прохожу, пользуясь вечерними приёмными часами. В туалете облачаюсь в форму бутафорской медсестры, надеваю маску и чепчик. Брожу, изучаю. Действительно, красных нимбов хватает на всех этажах. Осталось выбрать. Изображаю дурочку-практикантку и трачу не меньше часа на осторожные расспросы о диагнозах и прогнозах. Отбираю тех, у кого катетеры. Старательно избегаю докторов и медсестёр. На телефоне отмечаю в заметках номера палат и коек. На всякий случай двенадцать вместо десяти.

Караулю, когда в процедурной никого не оказывается, и в шпионском стиле добываю ампулы дигоксина с десятью шприцами объёмом двадцать миллилитров — доза, гарантирующая онкобольным смерть, но не мгновенную. Карманы халата топорщатся, как у рыночного воришки-дилетанта. Двигаюсь к выходу, и тут случается попадос. В процедурную заходит седобородый доктор с какими-то распечатками. Смотрит на меня сначала непонимающе, затем начинает улыбаться.

— Ты новенькая? — спрашивает док.

Киваю с некоторым опозданием, которое седобородый принимает за стеснение.

— Не волнуйся, куколка, в первую смену всегда непросто.

Да неужели?

Он кладёт распечатки на стол и принимается рыться в шкафчиках.

— А мне сказали, что новенькая сегодня не придёт. Извини, солнце, забыл твоё имя.

Я стою, как статуя Девы Марии, стараясь прикрыть карманы, пока сладкоречивый Донжуан не оборачивается с вопросительным взглядом.

— Э…Лиза, — выдаю первое пришедшее в голову имя.

Док морщит лоб, тщетно пытаясь активировать своё захламлённое Хранилище, но терпит фиаско.

— Хм, совсем память ни к чёрту, — бурчит он и продолжает копаться в шкафчиках.

Попутно что-то рассказывает, но я не намерен слушать его басни и бесшумно выскакиваю из процедурной.

Фух, едва не спалился! Слава маске, что не засветил Танину мордашку. Надо скорее всё заканчивать. Скрываюсь в туалете, наполняю каждый шприц и выкидываю иглы. Дальше самое мерзкое. Обхожу нужные палаты и с умным видом ввожу носителям красных нимбов лекарство от страданий. Некоторые даже не вспоминают меня, принимая за медсестру. Один мужик начинает что-то расспрашивать и уточнять, но я ссылаюсь на путаницу и оставляю его в покое.

— Сегодня просто изобилие суеты и капельниц, — замечает дедок с хитрыми еврейскими глазками и улыбается. — Будто за моё спасение назначена награда.

Через полчаса дело сделано. На автопилоте покидаю онкодиспансер, чувствуя, как непроизвольно увлажняются глаза Татьяны. Надо бы поскорее убрать её отсюда, пока сеанс не завершён. Выбрасываю в мусорный контейнер улики, стираю заметку в смартфоне и спешу на остановку. Десятый час, маршрутки ещё ходят. Вызываю окошко.

1/10 Цифровых отродий уничтожено

Процесс запущен. Ежеминутно первая цифра меняется, ускоряя сердцебиение.

Дожидаюсь нужную маршрутку, идущую в наш район.

7/10 Цифровых отродий уничтожено

Сажусь и успеваю проехать четыре остановки.

10/10 Цифровых отродий уничтожено

Я открыл глаза и сразу осознал, что влип. Вместо Чердака Мечтателя, где я должен был вернуться в родное тело, передо мной предстала больничная палата с медицинским оборудованием.

Ещё через несколько секунд я понял, что это реанимация.

Глава 13. Крайние меры

Какого хрена?? Как я здесь оказался? Подскочив, я кинулся к выходу и столкнулся с молодой медсестрой. Та вскрикнула, будто увидела воскресшего зомби. Выронила какие-то колбочки и ампулы. Те треснули и забрызгали пол.

— Что я здесь делаю? — спросил я.

— Вы…

Появилась ещё одна медсестра, постарше. В отличие от коллеги, она отреагировала куда сдержаннее.

— Очнулся, значит? А чего персонал пугаем?

— Вы сами меня напугали.

В реанимацию влетела Мамыра. На ней нет лица, но, увидев меня на ногах, она преобразилась и напыщенно перекрестилась. Мод заботливой мамочки активирован. Медсёстры даже не погнали её взашей.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Мамыра, ощупывая меня, точно обретшего плоть духа.

— Отлично.

Через пятнадцать минут вопросов и ответов, а так же одного звонка картина событий, приведших моё бездыханное тело в больничку, сложилась у меня перед глазами. Виной всему — баба Лора, будь неладна её забота. Сначала она пришла позвать меня на ужин, но я, разумеется, не отозвался. Через час, ближе к восьми, она наведалась ещё раз. Я снова не отозвался. Она заглянула в окно первого этажа и увидела стоящий велосипед. Обошла дом. Окно чердака было открыто, хотя обычно я закрывал его перед отъездом.

Тогда баба Лора пошла за старым кнопочным мобильником, нацепила очки и нашла мой номер. Даже её старческого слуха хватило, чтобы услышать доносящуюся из открытого окна мелодию. Бабе Лоре поплохело. «Ай случилось что?». Она позвонила внучке и велела той нестись на дачу во весь опор. Молодой сосед помер!