Команданте Мамба (СИ) - Птица Алексей. Страница 24

Расстались мы почти друзьями, и я долго стоял на речном причале, провожая глазами белые паруса немецкого торгового кеча, что уносил прочь мои алмазы, предварительно выгрузив свой груз, и оставив мне надежду выжить в этом мире, и ещё побороться за свою мечту.

Грустно опустив голову, я посмотрел на ящики с винтовками, в которых было ровно семьдесят пять штук, и ещё много небольших ящиков с патронами, начинёнными дымным порохом. Открыв и посмотрев на, аккуратно уложенные, почти новые, винтовки, я грустно вздохнул, повернулся, и, дав знак воинам забирать их, направился опять к своим бар… неграм. Учить, учить, и немного мучить, как себя, так и их. Но, что поделать, такова жизнь. Жизнь в Африке.

Глава 11 Дорога назад

Можно сказать, что, на ближайшее время, моя миссия была завершена и почти выполнена. События, происходящие со мною, стали набирать темп, грозя поглотить в своих временных петлях. Я это чувствовал всей своей чёрной шкуркой, которая изрядно почёсывалась, в предвкушении будущих неудач, бед и, возможно, побед.

Особенно чесалось моё седалище. Ох, чуяло оно, что попадёт мне по нему, и не раз, и не два, и даже не три. Да, что теперь, такова жизнь. Перебирая в голове эти размышления, точно гальку морская волна, я внимательно смотрел по сторонам. А посмотреть было на что.

Вокруг меня неровными рядами стояли конусообразные хижины под названием тукули, из которых, собственно, и состоял главный город народа банда — Банги.

Тукули были довольно высокими, в два человеческих роста. Сделаны были из ветвей, переплетённых между собой, и обмазанных глиной. Сверху были покрыты либо широкими пальмовыми листьями, либо высушенной на солнце травой, с толстыми волокнистыми стеблями. Вход был овальным, с небольшим и невысоким порогом. Сверху хижины находился сноп из соломы дурры, распушённый на конце и с, загнутыми вниз и в стороны, кончиками стеблей. В его центре находились различные предметы, причём, самые неожиданные.

Например, на одной из хижин, в центр снопа была вставлена стеклянная бутылка из-под рома, своим пузатым боком из тёмно-зелёного стекла, отражая лучи яркого африканского солнца. На другой торчал кусок фаянсовой посуды, то ли чашки, то ли тарелки. Даже здесь… каждый хотел выделиться из общей среды, этаким оригинальным способом.

Но не только этим отличались хижины. По ним так же, как где-нибудь в России, можно было определить степень зажиточности его обитателей. Те, кто были богаче, обладали более просторными хижинами, в окружении хозяйственных построек и колючей живой изгороди. Сама хижина отличалась тщательностью отделки и размерами. Негры победнее, обладали откровенными развалюхами.

Вокруг хижин, и на улицах между ними, бегали крикливыми стаями чёрные дети обеих полов, самого разного возраста и роста. Их галдящие группы шныряли в разных местах, с одной лишь целью — развлечься, и стащить у соседей что-нибудь съестное.

Я продолжал идти в сопровождении своих воинов, тащивших ящики с оружием, дальше, не обращая при этом внимания на детей, когда заметил вышедшую из ближайшей хижины молодую девушку.

Моё внимание она привлекла просто фантастически красивыми упругими ягодицами, и стройными длинными ногами. Два задних полушария оттопыривались столь неприлично, что бросались в глаза каждому проходящему мимо. Её тело обладало блестящей матовой кожей, с тем, неповторимо красивым, оттенком, что очень похож на цвет эбенового дерева. Почувствовав взгляд на своих ягодицах, она обернулась.

Мой взгляд сразу приковался к её груди, дабы оценить все достоинства её фигуры. Да, грудь тоже была ничего, даже, на мой притязательный вкус, намного больше, чем ничего. Захотелось сжать её в своих руках. И чтоб она задрожала и затрепыхалась в моей ладони, как пойманная золотая рыбка. Ну, или зайка.

Затем я переместил взгляд от груди вверх. Тьфу, ты! Ну почему, почему здесь такое уродское понятие о женской красоте! Девушка, от природы и так не обладавшая роскошными волосами, ещё и сбрила их полностью, уничтожив под корень небольшие кудряшки, открыв при этом моим глазам свой лысый череп, с каким-то хохолком, словно у птицы.

Но не только её лысый череп вызвал во мне негодование. В её нижней губе торчал огромный диск, растянувший губу до совершенно неприемлемых размеров. Такие же диски, только гораздо меньших размеров, торчали у неё в мочках ушей, оттягивая их практически до нежных красивых плеч.

Вставляя диски в своё тело, девушка, видимо, осознавая красоту своей фигуры, решила усилить её убойный эффект таким нестандартным образом. К сожалению, нестандартным он был только с моей точки зрения. Большинство же африканских мужчин были бы довольны таким сомнительным изыскам юной чернокожей красавицы.

А вот жёлтые белки глаз, доставшиеся от природы, совсем не красили её, но на фоне всего остального были мелочью, не стоившей особого внимания.

Эх, — вздохнул я. Опять придётся очередной чернокожей красавице торчать головою из входа в хижину, дабы дать мне возможность оценить прелести её фигуры сзади. Ну, тут уж ничего не поделаешь, любовь требует жертв, и это ещё не самая большая.

Из хижины вышел её отец, и, заметив мой интерес к своей дочери, поспешил ко мне, чтобы договориться о цене за проведённую с ней ночь. Цена, как и обычно, оказалась приемлемой. Конечно, такая честь… с самим верховным вождём… провести ночь… Переговорив с ним, я пошёл дальше, слегка расстроенный такой сумасшедшей модой.

Да, ладно эти дикарки, в моё время, практически все девушки, поголовно сошли с ума, уродуя нежные тела бестолковыми татуировками, набивая в тату салонах всех этих дельфинчиков, рыбок, пауков, образы красавиц, а также немыслимые узоры, и прочие, прочее, прочее. А пирсинг? — эта мечта мазохиста.

Если ты не встретил девушку с булавкой в носу, или кольцом в пупке, то тебе очень сильно повезло, а ведь есть ещё и более интимные места, безжалостно пронзённые хирургической сталью и кокетливо-безобразными кольцами, которые, кроме неудобства, ничего никому не приносят.

Поэтому, в свете всего вышеизложенного, пронзённые носы с вставленными в них кусками дерева или кости, а также все эти тарелочки, это так, детский лепет. А вот бритые женские головы, и раскраски тела глиной и грязью, напополам с куриным помётом и пеплом, это, на мой взгляд, уже перебор.

Жители города, между тем, жили своей обычной жизнью. Мужчины мастерили оружие и сельскохозяйственные орудия, женщины готовили еду, растирая ручными мельницами в муку зёрна кукурузы и сорго. Варили чечевицу и жарили мясо, принесённых с охоты, диких зверей, иногда жарили, выловленную местными рыбаками в реке, рыбу, довольно крупных размеров.

Всё это я наблюдал краем глаза, порядком устав от долгих и тяжёлых переговоров с иностранными офицерами. Добравшись до своей временной хижины, я отужинал с доставленной ко мне чернокожей красавицей, а потом насладился ею в полной мере, перед этим потребовав, чтобы она вытащила все эти свои «цацки» из ушей и губ. Без них она хоть на человека стала похожа…,на чёрного, но очень приятного.

Прошла неделя моего пребывания в захваченной столице народа Банги. На сегодняшний день, в ней были завершены все мои дела, и реализованы почти все чаяния. Пора собираться в обратную дорогу. Давно уже начался 1888 год, и я соскучился по Нбенге и дочке. К тому же, по времени выходило, что я должен был стать отцом дважды. И что-то мне подсказывало, что и второй ребёнок, с 90 % вероятностью, должен быть девочкой.

Старшую дочку я назвал Миррой, а вторую, если у меня родилась снова девчонка, Славой. Думаю, что это неплохие имена, ну а если мальчик, то тогда… не знаю. Приеду, увижу, назову.

Ещё через пару дней, моё небольшое войско, и большая группа пленных и рабов, что, в принципе, было практически одним и тем же, собрались в дорогу. С собой мы взяли большое стадо домашних животных и запас продуктов.

Рано поутру, тремя колоннами, вся масса людей вышла за пределы города, растянувшись длинным караваном, и, поначалу следуя вдоль русла реки, но всё больше забирая вправо. Путь каравана угадывался по густой пыли, поднятой тысячами босых и обутых в кожаные сандалии, ног.