Ганнибал. Революция (СИ) - Алиев Али. Страница 2

– Пики.

– А в этот раз черви, эта?

– Буба?

– Нет, пики, – отложила она пикового туза. – Что ты делаешь?

– В смысле? Пытаюсь угадать.

– Это я поняла, как ты пытаешься угадать?

– Ну как, в колоде четыре масти, изначально вероятность двадцать пять процентов. После того, как одной масти становится меньше, шанс выпадения ее меньше, соответственно…

Девушка схватилась за голову и закрыла глаза.

– Ты понимаешь суть интуиции?

– Да какая суть, бред это, – покачал я головой.

– Ган, тебе не нужно вычислять, – вздохнула Саша. – Ты должен почувствовать.

– Да как я могу почувствовать? – встал я со стула. – Я чувствую голод, холод, боль, тепло. Но мои рецепторы не настроены чувствовать масть карты по обложке.

– Присядь, – она развернула мой стул и поставила его перед собой.

Я приземлился и вновь посмотрел ей в глаза.

– Отключи свой мозг, не думай. Не пытайся вычислить. Освободи голову. Какая карта?

– Крести.

– Нет, черви. Эта?

– Пика.

– Нет. Плохо, Ган, я же говорю, отключи голову!

– Я не могу ее отключить! – вздохнул я. – Знаешь, у нас даже анекдот был такой: «Бог сказал своим детям, что тот, кто не будет во время молитвы ни о чем думать, получит в награду овцу. Собрались сотни верующих и принялись молиться. То один, то другой выбывали из этого турнира, потому что думали о чем-то. Последний оставшийся продержался практически до конца, но в итоге не справился и он. Когда у него спросили, о чем же таком он подумал, он сказал: «я задумался, какую овцу получу».

Девушка не смеялась, лишь тяжело вздохнула.

– Значит, ты не можешь очистить свою голову?

– Нет, – покачал я головой.

– Хорошо, тогда это сделаю я, – она подняла еще одну карту рубашкой ко мне. – Какая масть?

– Бу…

Договорить мне не дали. Саша впилась в мои губы со всей страстью изголодавшейся кошки. Каждое ее движение, ее прикосновения… Я никогда такого не чувствовал. Я понял, что просто схожу с ума. Мой мозг буквально взорвался от этого поцелуя, а она не останавливалась, унося меня в какие-то дали. Столь необычные, что я забыл вообще обо всем. Когда она оторвалась от меня, я почувствовал такую страшную тоску, мне хотелось тут же прильнуть обратно, но она остановила меня ладонью.

– Какая масть?

– Крести, – сил думать у меня не было, я все еще плавал в этом чудесном мире.

– Эта?

– Пики, – я отвечал наобум, даже не задумываясь, мне было плевать, какие там масти.

– Эта?

– Пики.

– Эта?

– Черви.

Я начал постепенно приходить в себя. Видимо, столь долгое воздержание дало о себе знать. Сейчас довольно неприятно от мысли, что обычный поцелуй заставил мое сознание поплыть.

– Дальше бесполезно, – вздохнула девушка и перевернула карты.

Крестовая шестерка, пиковая дама, пиковая семерка и червовый король.

– Видишь? – вновь заглянула она мне в глаза.

– Просто совпадение, – пожал я плечами.

– Ган, ты блокируешь свои эмоции, – покачала она головой. – Ты не позволяешь себе чувствовать!

Я замолчал. Так ли это? Может быть… Нет. Это точно так.

– Чувствовать должен кто-то один, – вздохнул я в итоге. – Один должен чувствовать, а второй – думать. Ведь чувства и рассуждения только мешают друг другу, и это во всем. В дружбе, в семье, в любви. Один должен чувствовать, а второй – думать.

– И ты взял эту роль на себя, – кивнула себе Саша. – Ты взял ответственность за всех и несешь ее на себе, понимая, что если этого не сделаешь ты, то не сделает никто другой.

– Да, – кивнул я. – Я не имею права расслабляться.

– Ган, это неправильно! Это не жизнь, а настоящее мучение, ведь ты никогда не сможешь по-настоящему разозлиться, по-настоящему порадоваться. Ты не сможешь быть счастливым, если перекроешь все свои эмоции!

– Нет, я должен…

– Не должен, – прервала меня девушка, погладив по щеке. – Ты никому ничего не должен. Ты делаешь, потому что хочешь. Возможно, не того, что получишь сейчас, а того, что ждёт в будущем. Поэтому ты и делаешь. Понимаешь? Тебе нужно разрешить себе чувствовать, и не для того, чтобы пользоваться интуицией, а чтобы жить, как полноценный человек. Так почему ты боишься прожить её так, как тебе хочется?

– Я… просто, блин… да, ты права, – сдался я в итоге. – Права на все сто. Я всегда должен все держать под контролем, поэтому я никогда не напиваюсь, поэтому я всегда просчитываю все возможные варианты, но разве это плохо?

– Не плохо, – тепло улыбнулась она. – Но ты пошел по легкому пути. Ты отодвинул свои чувства и спрятал их за разумом. Но чтобы ЖИТЬ, ты должен иметь и то, и другое. Скажи, ты хочешь, чтобы я помогла тебе высвободиться?

Я посмотрел в ее теплые глаза и молча кивнул.

– Ты доверяешь мне? – вновь посмотрела она на меня.

– Да.

Саша достала небольшой складной ножик и полоснула себя по большому пальцу. Она провела пару раз по моей коже над бровями, затем нарисовала какие-то узоры на себе в том же самом месте и, наклонившись, коснулась моей головы своей.

«Александра просит разрешить пройти ваш ментальный блок. Разрешить?»

Да.

Мир закрутился, вызвав легкое чувство тошноты, но вскоре все встало на свои места. Точнее, нет, явно не на свои. Мы с Сашей оказались в каком-то странном, неизвестном мне месте. Оно находилось между крупным городом и высокими горами. Мы стояли вдвоем перед входом в огромный ледяной лабиринт.

– Где мы? – посмотрел я на девушку, по сути, зная ответ.

– В твоем внутреннем мире, – подтвердила мои мысли Саша.

Я подошел к ледяной стене и заглянул в свое отражение. Там был не я. Там был вообще не человек, хотя… нет, две руки и две ноги на месте, рост под метр восемьдесят три, голова тоже вроде на месте. Вот только это не один человек, а словно две половинки от разных парней, непонятным образом объединенные в одно целое. С правой стороны на меня смотрел мужчина – горец, куда более смуглый, чем я, с легкой небритостью и строгим взглядом. Он смотрел серьезно, и с таким выражением, словно и не улыбался никогда. Слева был молодой парень с голубым, смеющимся глазом и светлыми волосами. На первый взгляд можно было бы сказать, что он весельчак и балагур. Эти две половины так разнились, что никак не могли быть одним целым, но почему-то были.

– Что это? – я коснулся правой рукой левой щеки и ощутил легкую неприязнь.

Словно две половины меня не принимали друг друга.

– Это твой мир, Ган. И ты знаешь ответы на все вопросы, только ты их и знаешь.

– Я не знаю…

– Подумай, ведь твоя правая сторона повернута к городу, а левая к горам.

– Я слишком «кавказец» среди русских и слишком «русский» среди кавказцев, – понял я. – Ни те, ни другие никогда не примут меня.

– Это твой мир, Ган. Ты его создал. И именно ты не даешь им принять себя. Ты решил за них.

Я посмотрел в такие теплые глаза девушки и в очередной раз понял, что она права.

– Пойдем дальше, я уверена, что нам с тобой нужно попасть туда, – указала она на большой ледяной купол в центре лабиринта.

– Наверное, – кивнул я.

Мы вошли в первый тоннель и двинулись прямо коридору. Со всех сторон веяло холодом, замораживающим и отрезвляющим, но я понимал, что останавливаться нельзя. Мы вышли к небольшой комнате, где стояли скульптуры, сделанные из того же материала, что и все вокруг.

– Кто это? – заинтересовалась она.

Я подошел к первой скульптуре и посмотрел на милую девушку со шпагой на поясе.

– Иветта. Моя подруга.

– Просто подруга? – хитро заглянула в глаза Саша.

– Она признавалась мне в любви, да и мне она была симпатична.

– Почему она здесь, Ган? Почему они все здесь? Ведь у всех этих девушек есть что-то общее.

Я осмотрел статую и утвердительно кивнул.

– Со всеми ними меня связывают какие-либо романтические отношения. Все они пытались попасть в мой внутренний мир, но я водил их кругами по этому лабиринту, пока они не превращались в лёд.