Рыцари креста - Харпер Том. Страница 35

— Тем более что в этом случае мы не нарушим клятвы, данной императору, — поддержал его Готфрид.

Раймунд устало вздохнул.

— Боэмунд и так отнял у нас слишком много времени. Если он сумеет захватить город, почему бы ему не стать временным правителем? Что касается меня, то я начну готовиться к встрече Кербоги.

Адемар вновь обвел взглядом собрание:

— Кто против?

Ответом ему было молчание.

— Решение принято.

18

Всю эту ночь меня мучили кошмары. В одном из снов я снова стоял на высокой башне константинопольского дворца, глядя на залитое кровью поле, над которым кружила огромная стая орлов. В другом сне я спустился в канаву возле сада, где лежало тело Рено, и, коснувшись его руки, внезапно понял, что он все еще жив. Я не запомнил сказанных им слов, но понял, что он хочет предупредить меня о какой-то страшной опасности. Подняв глаза, я увидел неподалеку огромного черного быка и пустился наутек. Он преследовал меня по полям и по холмам, я преодолевал ручьи и реки, и каждый раз, когда я оборачивался назад, мне казалось, что еще совсем немного, и он насадит меня на рога. Выбиваясь из сил, я взбежал на какую-то высокую гору и внезапно понял, что приближаюсь к краю обрыва. Я замедлил шаг и тут же услышал сзади гром копыт. Я вновь побежал быстрее, чувствуя, что мое сердце вот-вот разорвется, и с беззвучным криком спрыгнул с утеса. Меня разбудил мой собственный крик. В палатке было еще темно, и я с ужасом понял, что утро настанет еще не скоро. Я потянулся к Анне, чтобы она утешила меня, но, видимо, долг призвал ее вгоспитальную палатку, и моя рука нащупала лишь холодную землю.

На следующее утро нам с Сигурдом приказали приступить к разбору понтонного моста. Было объявлено, что Кербога может воспользоваться им для удара с фланга, но на самом деле военачальники боялись, что их подчиненные, поддавшись панике, сбегут по нему с поля боя. После разбора моста восточный берег Оронта, на котором находился наш лагерь, должен был превратиться в своеобразный мешок, ограниченный с одной стороны рекой, с другой — городскими стенами. Никто не знал, укрепит ли это наши сердца или, напротив, обречет нас на гибель.

— Если варяги владеют топорами, это еще не значит, что они должны работать дровосеками!

Сигурд, который скорее умер бы от холода, чем стал бы использовать свой боевой топор для рубки дров, вонзил плотницкий топор в ветхую веревку. Волокна лопнули, и я схватился за борт лодки, в которой мы стояли, потому что ее стало разворачивать течением. Сырая древесина под моей рукой была пористой, словно губка.

— Не стоило и трудиться, — проворчал я, перебравшись на нетронутую пока часть моста. Он прогибался под моим весом, а из-под дощатого настила слышался грохот сталкивавшихся друг с другом лодок. — Этот мост настолько прогнил, что армия Кербоги потонула бы, не дойдя до его середины.

Сигурд вновь взмахнул топориком и перерубил веревку, которая удерживала корму на месте. Какое-то мгновение лодка стояла возле моста, потом поплыла к морю, подхваченная властным течением. За ней тянулись длинные пряди водорослей.

К нам подошел беззубый крестьянин, один из тех, что подрядились таскать доски, содранные с моста.

Солнце уже вовсю припекало, и потому он не особенно спешил.

— Ломайте его скорее, — произнес он с сильным иностранным акцентом. — А то турки уже рыщут на том берегу.

— Откуда им там быть? — отозвался я, не глядя в его сторону, поскольку занялся разборкой следующего участка настила. — Все их ворота охраняются нашими башнями. Они заперты в крепости, как вино в бутылке.

— Они враги Бога! — сказал крестьянин серьезным тоном. — Сатана благоволит к исмаилитам и ведет их тайными путями. Он может послать своих демонов, чтобы те перенесли турок через реку.

Я взглянул на Сигурда, но тот был слишком занят, пытаясь сокрушить вбитый в речное дно швартовочный столб.

— Если у них есть такие демоны, зачем же мы ломаем мост?

Крестьянин либо не понял моих слов, либо решил пропустить их мимо ушей.

— Прошлой ночью они убили из лука мальчишку, который слишком близко подошел к реке. Его труп, утыканный их мерзкими стрелами, нашли утром.

При мысли об этом у него изо рта потекла слюна на подбородок.

— Воистину сказано: «Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придет», — процитировал я Писание.

Крестьянин пропустил скучную сентенцию мимо ушей. К моему недовольству, он уселся на краю моста, опустив ноги в зеленоватую воду. Именно этот участок я собирался разбирать.

— Палатка, в которой он жил, была проклята, — заявил он, грызя грязные ногти. — У этого несчастного мальчишки было двое господ, и оба погибли. Священники правы: служить двум господам невозможно. Мальчишка собирал на берегу съедобные травы, когда туда заявились — будь они прокляты — эти самые турки. Говорят, его нашлис пучком тимьяна в руках, залитым кровью.

Хотя я сидел к нему спиной и был занят тем, что вытаскивал гвоздь из бревна, меня не могли не заинтересовать последние слова крестьянина. Я решил расспросить его о ночном происшествии. Однако мне не удалось задать ни единого вопроса, ибо, повернувшись к городу и лагерю, я увидел большую колонну рыцарей, двигавшуюся от скопища палаток. Во главе ее ехал на огромном белом жеребце Боэмунд в красном плаще, высоко подняв ослепительно сверкающее на солнце копье. За его спиной виднелся алый стяг с изображением извивающейся змеи.

Я опустил молоток, сообразив, что Боэмунд направляется к мосту. Его жеребец становился все больше и больше, пока не вырос до таких размеров, что город и гора стали казаться игрушечными. Чтобы смотреть на него, я вынужден был задрать голову вверх и едва не ослеп от солнца.

— Деметрий Аскиат, — произнес человек, заслонивший собою солнце. В его голосе слышалась неожиданная теплота. — Я надеялся найти тебя здесь.

— Граф Сен-Жиль приказал мне разобрать мост, чтобы Кербога не мог обойти нас с фланга.

Я чувствовал на себе взгляды двухсот всадников и следовавших за ними пехотинцев, явно не понимавших того, почему их предводитель вступил в разговор с каким-то плотником.

— Граф Раймунд не знает, что я должен пересечь реку еще раз. — Боэмунд слегка ослабил хватку, и копье скользнуло вниз в его руке, гулко ударив древком в дощатый настил. Он посмотрел на мою тунику, промокшую от пота. — Где твои доспехи?

— На берегу, — ответил я, указав на ближнюю отмель, где лежали кольчуга, меч и щит. — А в чем дело, мой господин?

— Полагаю, ты говоришь по-гречески?

— Я ведь грек.

— В таком случае ты мне понадобишься. Надевай доспехи и следуй за мной.

Спорить с этим человеком не отваживались даже его подчиненные, но все же я пребывал в нерешительности. Понимая, что глупо ждать от него объяснений, я повторил:

— Мне приказано разобрать мост.

— Можешь сжечь его после того, как я проеду, но в этом случае тебе придется преодолевать реку вплавь. — Древко копья Боэмунда раскачивалось передо мной, как маятник. — Идем!

— Куда? Спасаться бегством от Кербоги?

Эти слова произнес Сигурд. Он стоял, сложив руки на могучей груди, и смело глядел на предводителя варягов.

— А ты поступил бы именно так? — презрительно бросил Боэмунд. — Ты бежал бы в ужасе, как бежали твои отцы от герцога Нормандского? Можешь считать, что мы в последний раз отправились за продовольствием. Я не скажу тебе, какие фрукты мы привезем с собой, но обещаю, что они будут сладкими. Что же ты медлишь, Деметрий? Смотри, в конце концов мое терпение лопнет!

— Но как же Сигурд?

Боэмунд ухмыльнулся:

— Мне нужен человек, умеющий говорить по-гречески. В услугах греческих воинов я не нуждаюсь!

Будь на его месте любой другой человек, я бы ответил ему отказом. Но в характере и поведении предводителя норманнов было что-то необычное, что заставляло людей идти за ним, что сулило славу, приключения и успех. Не смог устоять перед его обаянием и я. К тому же я вспомнил о том, что мне надлежало наблюдать за всеми действиями вероломных варваров и вовремя докладывать о них императору. Не далее как прошлым вечером Боэмунд сумел склонить на свою сторону всех членов военного совета, теперь же он отправлялся неведомо куда вместе со своим ударным отрядом и почему-то нуждался в переводчике. Судя по всему, речь шла о чем-то очень серьезном.