Быть может... - Харри Джейн. Страница 20

До встречи.

Тереза, разумеется, пришла в ярость. Очень умно, мистер Макговерн!

Формальные отношения между боссом и секретарем – вот что будет моей главной защитой против вас. Никаких других отношений между нами и быть не может, даже если бы не было Рейнера! Вы телезвезда, а я вела себя подобно худшей из толпы ваших поклонниц, околдованных вашими мужскими чарами, и это ввело вас в заблуждение.

Самым разумным будет отнестись к этому, как к своего рода болезни, с неприязнью подумала Тереза. И стараться любыми способами избегать рецидива.

Она начала расшифровывать запись и невольно заинтересовалась. История не была любимым предметом Терезы в школе, но здесь речь шла об отдельных исторических личностях и о том бурном времени, в котором они жили. Тереза понимала, что эта серия передач вызовет большой интерес у телезрителей.

После полудня она закончила читать черновой вариант сценариев и уже убирала папки с текстами на полку, когда услышала в коридоре голос Уолтера.

Тереза вздрогнула и посмотрела на дверь. Он вошел, бросив кому-то фразу через плечо, и остановился. Прислонившись к косяку, Уолтер окинул свою новую помощницу критическим взглядом.

– Вы все-таки пришли.

– Разумеется, – с напускным равнодушием ответила Тереза. – А вы ожидали другого?

– О, там, где речь идет о вас, Тереза, можно ожидать чего угодно. Я это быстро усвоил. – После паузы Уолтер спросил:

– Что вы думаете о моей версии убийства Маккинли?

– Интересно, но многое мне кажется спорным.

– Вот как? – язвительно заметил Уолтер. – Впрочем, Бог с ним, с Маккинли!

Берите свою сумочку, мы отправляемся в кафе на ланч.

– Я предпочитаю перекусить здесь.

– Это не светское приглашение, у меня деловой ланч с продюсером моей серии. Вы мне нужны, чтобы стенографировать беседу. Жду вас в приемной через пять минут. – Он повернулся и вышел.

Тереза глубоко вздохнула. Я напрасно беспокоилась, подумала она, Уолтер сам расставил все по местам – четко и предельно ясно.

Теперь она знала точно, где ее место, и это должно было бы успокоить ее.

Однако у Терезы возникло странное ощущение, что она потеряла что-то очень ценное.

В конце первой недели работы в «Карат Юниверсал» Тереза чувствовала себя уже более уверенно и спокойно. Уолтер продолжал относиться к ней ровно и по-деловому, но работать с ним было нелегко. Он хотел, чтобы любая его просьба выполнялась немедленно, и раздражался, когда ожидания не оправдывались. Однако это служило Терезе большим стимулом в работе, и она гордилась, что Уолтер редко делал ей замечания.

Между ними происходило как бы молчаливое соревнование, в котором предпочтительным результатом считалась почетная ничья.

Тереза приходила на работу в восемь тридцать и начинала день с разбора почты. Она редко уходила в пять вечера, оставаясь на своем рабочем месте, как правило, намного дольше. Ей было гораздо интереснее в творческой атмосфере «Карат Юниверсал», чем на прежнем месте, она с удовольствием вникала в тонкости журналистской кухни.

– Интервью, – сказал ей однажды Уолтер, – похоже на игру в шахматы: приходится думать на три хода вперед. Тебя пытаются заблокировать, а ты ждешь, когда собеседнику уже не останется ничего другого, кроме как ответить на твой вопрос. Возможно, иногда я бываю излишне жесток, зато зрителей от телевизора не оторвешь.

Нет, это ты заставляешь их сидеть перед экраном, мысленно возразила Тереза.

Она была с Уолтером в студиях и наблюдала, как он ведет себя перед телекамерами. Она видела, что камеры любят его, чувствовала напряженное волнение в студии, ощущение опасности, исходившее от Уолтера. От этого зрелища у нее мурашки бежали по спине.

Тереза была слишком занята на работе, чтобы часто предаваться мыслям о Рейнере. Он, словно ребенок, хвастался своими успехами и тем, как ценит его руководство фирмы. Тереза, естественно, радовалась за него. Его успехи важны для нашего будущего, постоянно напоминала она себе. Рейнер по-прежнему не знал, где она работает, и ее неоднократные попытки рассказать ему об этом пресекались коротким: «Я рад за тебя, лапочка».

Рейнер, как и обещал, провел ее однажды по ночным клубам. Никакого удовольствия Тереза от этого не получила. Ей хотелось потанцевать, а Рейнер усаживался у стойки бара и показывал ей на разных знаменитостей, чьи имена почти ничего не говорили ей.

В конце концов, когда он пригласил ее в очередной клуб, Тереза солгала, что завтра ей надо быть на работе очень рано и она хочет лечь спать пораньше. Так закончилась клубная эпопея.

Но в ближайшие выходные все будет по-другому, твердо сказала себе Тереза, потому что Рейнер обещал делать в мой день рождения то, что я захочу. У него был фонтан идей насчет субботы, включая полет на воздушном шаре, но Терезе удалось убедить его, что не нужно ничего экстравагантного.

– Я хочу провести свой день рождения с тобой тихо и спокойно. Мы можем прокатиться по Гудзону или погулять по Манхэттену.

– По Манхэттену? Это еще зачем? Туда ходят только туристы. – Рейнер был явно недоволен ее предложением.

– Хорошо, – засмеялась Тереза, – мы будем говорить там по-французски, а потом приедем ко мне и я приготовлю для тебя праздничный ужин. – Она уже знала, что на выходные Летишия уедет к родственникам.

Рейнер пожал плечами.

– Ну ладно, если тебе так хочется. Я только надеюсь, что мы не встретим там никого из моих знакомых.

Тереза ожидала услышать от него совсем другое, но надеялась, что, когда придет этот день, настроение у Рейнера будет более радужным.

Обеденное время в пятницу Тереза потратила на закупку продуктов ко дню рождения. Когда она вернулась на работу, на ее столе лежала записка от Уолтера; Он сообщал, что не вернется до конца дня и что она может уйти после того, как отпечатает материал, записанный на прилагаемой пленке.

Великолепно! – обрадовалась Тереза. Я быстро освобожусь и смогу уже сегодня приготовить кое-что из праздничного меню!

Она быстро закончила работу, схватила сумку и выпорхнула из офиса, оставив без внимания злобное шипение Верджи по поводу «тепличных условий, созданных кое-кому».

Тереза вставила ключ в замочную скважину своей двери, и тут у ее ног появился Мерфи, радостно лая и виляя хвостом. Следом за ним показалась и Летишия.

– Ты сегодня рано, милая, – сказала она, протягивая Терезе пухлый конверт. – Это принес посыльный для тебя.

Тереза улыбнулась и наклонилась, чтобы погладить пса.

– У меня завтра день рождения. Возможно, это в связи с ним.

Она открыла конверт. В нем лежала коробочка шоколада и открытка. На ее обратной стороне было написано: «Любимая, прости, что завтра не смогу быть с тобой. Меня посылают в командировку в Рочестер. Желаю хорошо провести время!

С любовью, Рейнер».

– О, какая красота! – воскликнула Летишия, увидев яркую коробочку. Милая, что с тобой? Ты не заболела?

– Ничего страшного, – ответила Тереза, пытаясь сохранять самообладание. Просто у меня были кое-какие планы, но теперь придется от них отказаться. Я немного расстроилась.

– Ты побелела как полотно, – продолжала беспокоиться Летишия. – Давай я приготовлю тебе кофе с бренди.

– Спасибо, но я не больна, – заверила ее Тереза, улыбнувшись через силу.

– Просто расстроилась из-за ерунды.

Летишия внимательно посмотрела на нее и больше не стала настаивать. Когда хозяйка ушла, Тереза открыла мусорное ведро и со злостью швырнула туда и шоколад, и открытку, а затем и продукты, купленные к праздничному столу. Она не верила, что Рейнера заставили поехать на конференцию, – наверняка сам напросился. Ее также возмутил подарок – безликий шоколад – словно она была одной из его проклятых клиентов, а не любимой, как он утверждал, женщиной.

Тереза свернулась калачиком в углу дивана и обхватила себя руками.

Она могла поехать к родителям, но те обязательно начнут приставать с расспросами, почему вдруг у Терезы изменились планы. Она никогда не говорила отцу и матери о Рейнере, но они, конечно, догадывались, что именно из-за мужчины их дочь собирается отмечать свой день рождения в Нью-Йорке. Кроме того, Терезе не хотелось обижать родителей, а то получится, что она приехала домой, потому что другой вариант провалился.