Кристина (СИ) - Светлова Грушенька. Страница 17

— Что, пытаешься усидеть на двух стульях? — с язвительной улыбочкой вымолвил он.

Лука медленно убрал руку и, стиснув зубы, завел двигатель. Матвей поправил рукой упавшие на глаза светлые локоны и вздохнул, невидящим взглядом уставившись в окно.

Глава 3

На следующий день Кристине позвонил Матвей. Она мысленно отсчитала пятнадцать секунд, прежде чем взять трубку, а потом чуть не выронила телефон из рук от волнения. Как же приятно было слышать низкий мужественный тембр его голоса, тем более что по телефону он звучал даже как-то более чарующе и уверенно, хоть и с прохладцей. Она очень старалась казаться милой, беспечной и веселой, будто ничего такого между ними не произошло, будто она не изводила себя сомнениями, надеждами и воспоминаниями, будто минувшая ночь не стала для нее бессонной битвой с собственной совестью, будто последние два дня ее не лихорадило похлеще чем от тяжелой болезни. Он задал ей пару вопросов про дела, про то, как она выспалась и еще что-то в том же роде, а затем известил, что, пока родители не приедут в Петербург, возможности встретиться у них не будет.

— Ладно, — неопределенным тоном пробормотала Кристина, чувствуя, как в груди образовывается какой-то провал, болезненно высасывающий воздух из ее легких. А чего она, собственно, ожидала? Так ведь было даже лучше… Просто она все же надеялась, что… Она позволила себе лишь секундную паузу, чтобы прийти в себя, и вновь защебетала тем пленяющим приветливым голоском, от которого обычно загорались глаза у мальчиков, которым она нравилась. Она тоже спросила Матвея про дела и работу. Он ответил односложно и уклончиво, а затем кратко попрощался и повесил трубку.

Девушка ошарашенно уставилась на телефон, в подступающей панике пытаясь разобраться, что только что произошло. Ее отшили? Он больше не хочет иметь с ней дело? Но почему? Ведь вчера он говорил, что у него как раз выдалась свободная неделя, и он ни за что не позволит ей скучать одной. Ей мучительно захотелось снова набрать его номер, объясниться, что-то спросить, хотя она знала, что ей ни в коем случае не следует этого делать, ведь это будет ужасно унизительно… Вчера ей казалось, что он покорён, что он сходит с ума от страсти к ней, что она имеет над ним некую власть, ведь после того, чем они занимались, просто не могло быть иначе! Только вот почти в ту же секунду пришло озарение, которое дало ответы на все вопросы — она ведь явно дала понять Матвею, что ей нравится Лука. Совершенно очевидно, что он был задет этим фактом. Да к тому же она позволила ему слишком многое… Слишком… Кристина схватилась за голову. Осознание глупости, безнравственности, недальновидности своих поступков сводило с ума. Ну почему, стоило ей попасть в необычную ситуацию, и она не смогла с ней справиться, объясниться, сориентироваться? Почему оба этих брата так вскружили ей голову, что она не может разобраться в собственных чувствах? И почему она так малоопытна в этих вопросах, тогда как все ее подружки вовсю уже обсуждают секс и отношения с такой легкостью и непринужденностью, будто ничего особенного и сложного в этом во всем нет? Почему у нее не получается так же?

Наверное, во всем мама виновата… С тех пор, как они с отцом развелись, она практически перестала интересоваться ее делами, сочтя, что дочка уже взрослая и не нуждается в ее заботах, а навязываться ей Кристине было неприятно. Ей хотелось, чтобы мама сама нуждалась в ней, чтобы она скучала, чтобы она беспокоилась, чтобы она звонила и приезжала вопреки протестам отца, вопреки всеобщему упрямству и взаимным обидам. Кристина прокрутила список контактов на экране мобильного, несколько секунд в раздумье вглядываясь в слово «мама» и пытаясь вспомнить его истинное значение, тяжело вздохнула и отбросила бесполезный гаджет в сторону, а сама уткнулась лицом в подушку и предалась слезам.

Когда на смену всепоглощающей обиде пришла злость, а потом пустота, ее мысли постепенно заполнили воспоминания о Луке, таком восхитительно безупречном и неприступном, то хладнокровном и сдержанном, то пылком и нежном. Ведь очевидно, что вчера он пришел, чтобы образумить Матвея. Принципиальность была в его духе… Да, тогда в первый раз он просто ошибся, но потом быстро расставил все точки над i и взял себя в руки. По словам Ларисы, насколько Кристина могла помнить, он всегда был трудоголиком и педантом, и только трудолюбие, упорство и ум позволили ему взвалить на свои плечи управление компанией отца в очень молодом возрасте. Еще ей не давало покоя то, что рассказал о нем Матвей. Неужели он правда так жесток с окружающими, но при этом способен на любовь и заботу о брате? В этом крылось какое-то волнующее ее противоречие, загадка, которую непременно хотелось разгадать. По зубам ли ей будут подобные тайны — в этом она очень сомневалась. Только пути назад для нее тоже не предвиделось. Как бы там ни было, через пару дней им вновь придется столкнуться в узком семейном кругу, и надо будет держать себя в руках и как-то смотреть в глаза обоим братьям.

Все эти мучительные несколько дней до приезда родителей Кристина ходила по городу как в воду опущенная, насильно заставляя себя покидать номер каждый день в поисках какого-нибудь развлечения, которое могло бы отвлечь ее от мыслей обо всем, что произошло. Признаться, тут мало что могло помочь, и с каждым часом ей все больше казалось, что вся она медленно и болезненно рассыпается на части.

За два дня до приезда молодоженов Кристина зашла в антикварную лавку на Невском и выбрала для них изящный ларец, усыпанный полудрагоценными камнями. Продавцы смотрели на нее в некотором замешательстве, ведь в качестве покупателя такой дорогой вещи она выглядела более чем странно, тем более что доставлять покупку домой она собиралась на такси, без какого-либо сопровождения. Заботы об этом ей, конечно, не приходили в голову. Она расплатилась кредиткой, которую ей дал отец, и благополучно добралась до гостиницы, по дороге купив нарядную подарочную упаковку. Ей казалось, что Ларисе Павловне ее подарок понравится, а папа, конечно же, радовался бы любому вниманию с ее стороны. И еще она очень надеялась, что списание такой астрономической суммы со счета не слишком сильно его рассердит, ведь подарок к его свадьбе от любимой дочери обязательно должен был быть чем-то исключительным, изысканным и очень ценным. Где-то в потаенных уголках ее души еще теплилась наивная надежда произвести впечатление на всех на них, даже на этих двоих самовлюбленных типов, ее сводных братьев, которых, казалось, ничто не могло удивить. Когда слезы душили ее в моменты слабости, она упрямо мотала головой, стараясь выгнать из головы все сомнения, все болезненные воспоминания, и изо всех сил пыталась вспомнить, какой же она была всегда — беспечной, уверенной, зажигательной, доверчивой и обаятельной. Папа не должен был ни о чем догадаться, поэтому она будет сильной и разумной…

Лука внимательно просматривал документы после долгого, нудного и почти безрезультатного телефонного разговора с главным бухгалтером, с досадой сознавая, что просто не в состоянии въехать в некоторые тонкости обсуждаемого вопроса. Он ненавидел, когда в чем-то приходилось полностью полагаться на других, поэтому был раздражен и чертовски устал. Раздался телефонный звонок по внутренней линии, звонили с первого этажа, скорее всего это был дворецкий, потому что Лука, кажется, минуты две назад слышал звонок в дверь. «Кто там еще приперся?» — утомленно вздохнул он и снял трубку.

— Лука Дмитриевич, к вам девушка, — как всегда до чертиков учтиво доложил Владимир.

— Как зовут? Откуда? По какому вопросу?

— Говорит, что из некоего агентства. На остальные вопросы мне отвечать не хочет.

— Ты не умеешь обращаться с девушками, Володь, — не особенно весело улыбнулся Лука краем губ.

— Скорее всего в этом причина, — без колебаний согласился дворецкий.

— Пусть поднимется.

Лука повесил трубку и задумчиво поднес руку к губам, на которых заиграла мечтательная улыбка — он вспоминал Кристину в тот их первый день, когда у него еще не было ни единой причины для того, чтобы сдерживаться. Он вспомнил ее аромат жженой карамели, мягкость ее волос, гладкость кожи, дрожащие от его прикосновений руки и ноги и еще Матвея, безжалостно терзающего ее с жадностью молодого голодного льва, убившего свою первую дичь. Вообще-то они потрясающе смотрелись вместе и здорово его завели.