Адепт - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 19

Адам перестал тревожиться о Перегрине, как только увидел перемены, произошедшие за неделю со времени его предыдущего визита. Во-первых, исчез плющ, покрывавший стены, а выросшие на сводах первого этажа деревья были немилосердно выкорчеваны. Довольно улыбаясь, Адам первым вошел в дверь замка.

— Возможно, вон там, над дверью, находился фамильный герб, — сказал Адам, указывая на неправильной формы нишу в стене. — Мне всегда казалось, что это был такой же феникс, как тот, что вы видели в большой зале, но возможно, это был другой герб Синклеров или вообще что-то совсем другое. К несчастью, он исчез так давно, что мы этого никогда не узнаем.

Перегрин не ответил. Адам оглянулся через плечо. Художник с застывшим лицом стоял у подножия лестницы, ведущей ко входу, и судорожно сжимал в руке блокнот.

— Перегрин? Что случилось? — резко спросил его Адам.

Молодой художник чуть повернул голову на его голос, глянул на него из-под прищуренных век и торопливо отвел взгляд.

— Кажется, мне не следовало приходить сюда, — тихо произнес он.

Он пошатнулся и попятился. Адам подскочил к нему и помог сесть на большой камень на краю вырубки.

— Почему? — спросил он.

— Это все мое чертово призрачное видение! — процедил Перегрин сквозь зубы. — Если бы я только мог вырвать его с корнем…

— Нет, это вам нужно меньше всего, — мягко, но решительно возразил Адам. — Не боритесь с ним. Даже не пытайтесь пока совладать с ним. Просто расслабьтесь и пустите все на самотек.

— Но…

— Я сказал, расслабьтесь, — повторил Адам, на этот раз повелительнее, положив руку Перегрину на сморщенный, словно от боли, лоб. — Успокойтесь, Перегрин, — повторил он чуть тише. — Я хочу, чтобы вы снова вошли в транс, как в тот раз. Борьба не поможет. Расслабьтесь. Вспомните свой сон. Вспомните…

Может, руки Адама, может, его голос, а может, и то, и другое вместе заставили молодого человека немного расслабиться. Глаза его оставались закрыты, и когда он успокоился настолько, чтобы перевести дух, Адам убрал руки и отступил на шаг.

— Так-то лучше, — сказал он, продолжая пристально следить за своим пациентом. — Именно за этим и привел я вас сюда: дать вам шанс проверить различные уровни вашего восприятия. Мне казалось, со зданием проще, чем с людьми. Прежде чем мы перейдем к исследованию способов избирательного управления вашими особыми способностями, нам надо знать, что происходит, когда вы и не пытаетесь управлять ими.

Перегрин сонно мотнул головой.

— Я понимаю, что вы говорите, но это все так… так запутанно. Я могу убрать часть этого запутанного, если просто смотрю на предмет, но образы по краям поля зрения… — Он помолчал и судорожно сглотнул. — Даже зажмурившись, я все равно вижу больше, чем нужно. Это все равно что смотреть сквозь несколько прозрачных изображений, наложенных друг на друга.

— Хорошее сравнение, — кивнул Адам. — Но поверьте, если вы прекратите сопротивляться, вихрь образов уляжется сам собой. Что там говорили вам во сне ваши другие “я”?

— Успокоиться, — прошептал Перегрин. — Успокоиться и знать, что я господин… Боже праведный! — Он широко раскрыл глаза. — Так вы считаете, что причина этого вихря — я сам?

— Существует только один способ проверить это, — сказал Адам, осторожно присаживаясь на соседний камень. — Сделать так, как вам советовали ваши другие “я”. Отдохните и отдышитесь. На минуту закройте глаза, пока не восстановите равновесие. Сосредоточьтесь на каждом вздохе: вдох… выдох…

Перегрин повиновался. Грудь его вздымалась и опускалась. Лицо понемногу расслаблялось. Спустя долгую минуту его пальцы ослабили мертвую хватку на блокноте.

— Хорошо, — сказал Адам. — А теперь откройте глаза и нарисуйте то, что вы видите — что бы вы ни видели, — как тогда, вечером, в библиотеке. Все в полном порядке.

Перегрин осторожно приоткрыл глаза. Краски — зеленые, серые, коричневые — закружились перед ним в хороводе. Он сделал еще один глубокий вздох и открыл глаза окончательно.

Открывшаяся ему картина мерцала и переливалась, переходя из одного состояния в другое, словно голографическая проекция. Только что он видел древние руины, открытые непогоде, — а через мгновение перед ним был уже средневековый замок с высокой крышей и целыми окнами.

— Не напрягайтесь, — доносился до него спокойный голос Адама. — Вы видите сейчас больше, чем физическую оболочку, и это хорошо. Просто позвольте образам сменять друг друга.

Перегрин даже сумел послушно кивнуть. Пока он продолжал смотреть на замок, даже чуть-чуть за него, постепенно, слой за слоем на глазах проступал и становился четче образ другого Темпльмора. Две лестничные башни венчались выступающими квадратными в плане надстройками с кровлями из сланцевых пластин. Геральдический знак над дверями представлял собой высеченный из камня и свежеокрашенный мальтийский крест в окружении семи звезд — вовсе не восстающий из огня феникс, как в доме Адама. Под гербом виднелся девиз “Morte nunquam reget” — “Смерть не властна”.

Перегрин медленно зажмурился и снова открыл глаза, но образ не растворился, а остался на месте. Уже увереннее, даже с удовольствием от того, что может сохранять объект в фокусе, он раскрыл блокнот и принялся рисовать.

Через несколько минут Адам осторожно подошел и заглянул ему через плечо. Под умелым и быстрым карандашом Перегрина руины превратились в высокую постройку, наполовину крепость, наполовину жилое здание. Слуховые окна были защищены тяжелыми деревянными ставнями, а бойницы в стенах позволяли прикрыть огнем почти весь дом. Короткие галереи по сторонам сторожевых площадок, венчавших башни, позволяли защитникам контролировать окрестности замка.

На протяжении следующего часа Перегрин продолжал рисовать, прерываясь только для того, чтобы заточить карандаш или сменить точку. К тому моменту, когда он, потянувшись, протянул блокнот Адаму и встал, было закончено не меньше дюжины набросков.

Адам внимательно просмотрел их, поражаясь точности изображения деталей. Особенно его заинтересовал воссозданный герб, ибо он представлял собой раннюю версию, восходящую к тем временам, когда фамилия Сен-Клер еще не превратилась в Синклер. Связь фамилии с орденом тамплиеров была несомненна — Адам, разумеется, знал об этом, но никак не ожидал встретить здесь, а уж Перегрин Ловэт узнать заранее просто не мог. Учитывая точность изображенной геральдической детали, Адам не сомневался в том, что Перегрин изобразил замок в точности таким, каким он был когда-то, снаружи и внутри.

Судя по рисункам, на первом этаже за входом размещались две сводчатые кладовые; кухня находилась в северо-восточной башне. Центральную часть второго этажа занимал главный зал, а две жилые комнаты по его углам вели оттуда в башни, на лестницы. Пространство на следующем уровне делилось на две спальни, оружейную и открытую площадку. Из сторожевых помещений на верху башен открывался доступ на галереи, где в неспокойные времена дежурили ратники из числа прислуги. Такая планировка была обычна для замков той эпохи, но о многих изображенных деталях по руинам догадаться было невозможно, тем более за то недолгое время, что Перегрин потратил на наброски.

— Перегрин, это просто потрясающе, — воскликнул Адам, отрываясь от рисунков. — Вы разрешите мне показать их археологу, когда он приедет?

Молодой художник плюхнулся на нижнюю ступень крыльца, вытянув ноги перед собой. Он выглядел слегка усталым, но на его лице не осталось ни следа напряжения. В ответ он поднял глаза и неуверенно улыбнулся.

— Если вы считаете, что от них может быть какая-то польза — почему же нет?

— Если он хоть немного разбирается в своем предмете, — ответил Адам, — мне кажется, “какая-то польза” звучит явным преуменьшением. Как вы себя чувствуете?

Перегрин задумался.

— Странное дело, — сказал он. — Я устал, но знаете, чувствую себя отдохнувшим, словно сбросил с плеч какую-то тяжесть.

— А ваше восприятие?

— Вновь вернулось к обычному. Мне кажется, — усмехнулся Перегрин, — ваш эксперимент сработал. — Голос его звучал почти радостно.