Ложа рыси - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 59

У ворот их встретил один из одетых в белое коллег Ребурна, почти невидимый на фоне снега, пропустил внутрь и плавно закрыл за ними ворота на явно хорошо смазанных маслом петлях. Еще двое служителей Ребурна помогли провести пленника на холм; все они скользили и спотыкались в снегу. Повинуясь знакам Ребурна, они поставили пленника спиной к обелиску и привязали веревками из алого шелка. Закончив, люди из такси ушли, а Ребурн и его подчиненные продолжили то, ради чего собрались.

Безликие, почти невидимые в белых одеяниях, приспешники Ребурна окружили человека, привязанного к могильному камню. Встав в круг прямо перед жертвой, Ребурн полез за пазуху балахона и вытащил медальон в форме диска с изображением оскалившейся морды рыси на тяжелой серебряной цепи — единственная такая эмблема в этот вечер, хотя все носили кольца с сердоликом их Ордена.

Светлые глаза поблескивали из-под капюшона. Ребурн помедлил, на миг прикоснувшись к медальону, потом протянул руку и сорвал капюшон, мешающий жертве видеть. Пленник немного пришел в себя от потока холодного воздуха: склоненная голова поднялась, одурманенные карие глаза непонимающе скользнули по кругу облаченных в белое фигур. Он слабо отшатнулся, когда Ребурн повесил медальон ему на шею.

С нетерпеливой гримасой Ребурн кивнул одному из подчиненных и отступил на свое место во главе круга. Не произнеся ни слова, человек в белом скользнул вперед и сорвал ленту с губ пленника, потом вроде бы щелкнул пальцами у того под носом. Когда пленник рефлекторно отдернул голову, резкий запах аммония разнесся в морозной темноте и быстро рассеялся. Также молча человек занял место в кругу, растаяв среди товарищей. Жертва осталась одна в середине; в карих глазах начинал зажигаться более осознанный страх.

Ребурн поднял руки, и еще более тяжелая тишина, казалось, опустилась на древнее кладбище, каким-то образом отделив собравшихся от завывания и скрежета дизельных двигателей и аэродинамических тормозов близкой сортировочной станции, поглотив все далекие звуки города. Крупные снежинки лениво кружились в ледяном ночном воздухе, одна из них зацепилась за ресницы пленника. Когда напряжение сгустилось до желаемого уровня, Ребурн наконец закинул голову и свистящим шепотом запел наводящее ужас заклинание, дабы вызвать силу, вверенную ему Старшим Мастером.

Пение раздражало слух, как скрежет напильника по камню. Пленный масон слабо натянул путы; неподдельный ужас начинал подпитывать его усилия. Голос Ребурна становился все напряженнее, но не громче, и наконец он вскинул голову, широко, словно обнимая небо, раскинув над головой руки.

— Приди, могучий Таранис! Приди, будь ныне нашим гостем!

Воздух в круге, казалось, внезапно вскипел злобной энергией. Тьма сгустилась и вспенилась, жуткий полусвет мелькал от тучи к туче, лица и руки начало покалывать, словно по ним ползали невидимые насекомые.

— Приди, о Владыка Молний! — умолял Ребурн. — Приди и прими нашу присягу! Узри подношение, что приготовлено тебе, жертву подобающую и готовую к сожжению!

В его голосе звенело предвкушение, и гром ответил низким, инфразвуковым раскатом, собирающиеся тучи вздымались и волновались.

Дико оглядываясь по сторонам, пленный масон сделал слабую попытку рвануться, сумев теперь издать внятный писк, но бесполезно. В тот же миг с внезапным, оглушительным грохотом стрела молнии обожгла ночное небо и ударила, подобно жалу гадюки, в медальон с рысью, висящий на груди пленника.

Длительная бело-голубая дуга молнии зашипела и затрещала. Служители в белом отпрянули, воздев руки, чтобы защитить ослепленные глаза. Пронзенное ударом неукротимой энергии тело жертвы дергалось и колотилось, как сломанная марионетка, синеватый дым, воняющий обуглившейся тканью и плотью, клубился над головой и грудью.

А Ребурна охватило чувство, близкое к оргазму. Закинув лицо к небу, он издал хриплый крик ликования и глубоко вдохнул зловоние жертвоприношения. Бьющаяся в шелковых путах жертва дернулась в последний раз и затихла, но это была рефлекторная реакция тела на уже прошедшую боль. Остаточные разряды еще несколько секунд играли вокруг склонившейся головы мертвеца, потом внезапно погасли.

Снова спустилась тьма — еще тяжелее, ибо последовала за стихийным огнем, и мгновение, показавшееся вечностью, Ребурн дрожал на грани экстаза, опьяненный долгим поцелуем силы. Резонанс, оставленный энергией молнии, объял его худощавое тело наслаждением, какое он доселе мог лишь воображать. Он цеплялся за это наслаждение, настойчиво прижимая руки к торку в попытке продлить мгновение, и открыл глаза, только когда огонь в жилах погас окончательно и кто-то в кругу закашлялся.

Безжизненное тело жертвы безвольно обмякло на могильном камне, облачка дыма поднимались от глубокого, черного ожога на груди. И медальон, и драгоценная подвеска покрылись окалиной, едкий дым все еще клубился над обожженными шелком и шерстью. Снег вокруг начал таять, обнажая черную землю. По знаку Ребурна кто-то из служителей осторожно подошел осмотреть жертву. В их почтении Ребурн также заметил страх и уважение, смешанные с завистью; он наслаждался этим знанием.

Где-то вдали все громче выла сирена: весьма вероятно, недавняя пиротехника над кладбищем не прошла незамеченной. Повинуясь краткому приказу Ребурна, снова одевшего пальто и шарф, один из помощников сорвал обугленные остатки медальона с рысью с тела жертвы хорошо изолированной рукой, а другой начал развязывать шелковые путы, привязывавшие жертву к могильному камню. Когда они опустили тело на землю, первый человек разрезал и убрал ленту, связывающую запястья жертвы. Когда все было кончено, Ребурн позволил двум приспешникам проводить себя к ожидающему такси, оставив остальных членов группы расходиться так же быстро и тихо, как они пришли.

К тому времени, как первая полицейская патрульная машина свернула на Ватерлоо-плейс, на кладбище Олд-Кэлтон-Роуд не было никого, кроме тех, кто уже давно спал там вечным сном, и обожженного тела человека, пораженного молнией.

Тем временем в Стратмурне Адам и его помощники еще не знали об этой операции Ложи Рыси. Сосредоточившись последние два дня на защите Джиллиан Толбэт, они как раз перевезли ее в Стратмурн, чтобы начать новую фазу лечения. Джиллиан устроили в уютной комнате в восточном крыле, некогда служившей детской; ее мать поселилась в комнате напротив.

В тот вечер, чтобы принять Айрис Толбэт в Стратмурне и подчеркнуть ненапряженную, домашнюю атмосферу, которая, как они надеялись, обеспечит прорыв в состоянии ее дочери, Филиппа устроила неофициальный обед. Присутствовал не только Перегрин, которого мисс Толбэт обожала после такого явного воздействия на Джиллиан, но также и Кристофер и Виктория Хьюстоны, приехавшие из Кинросса для поддержки. Грозная мисс Гилкрист охотно согласилась вернуться к прежней работе медсестры и посидеть с Джиллиан, пока остальные обедают.

Пока сотрапезники вели благожелательную беседу, переходя от лука-порея и стилтонского сырного супа к цыпленку по-веллингтонски и измельченным черносливам, Айрис Толбэт уже почти освоилась в новой обстановке. Филиппа предложила перейти в переднюю гостиную и попить кофе, когда зазвонил телефон.

— Этим займется Хэмфри, — с улыбкой сказал Адам подскочившей Айрис Толбэт. — Исключая чрезвычайные происшествия, я не отвечаю на звонки во время обеда. — На другом конце комнаты раздался тихий звонок. — Хотя с некоторыми звонками приходится разбираться. Переходите в гостиную, а я присоединюсь к вам через несколько минут.

Этому заверению, однако, не суждено было исполниться, потому что на другом конце провода оказался мрачный Ноэль Маклеод.

— Возьмите себя в руки, Адам, — сказал инспектор. — Человека, носящего масонские регалии, только что нашли мертвым на кладбище Олд-Кэлтон-роуд между железнодорожными путями и Кэлтонским холмом. И знайте: его, похоже, поразила молния. Я как раз еду туда и подумал, что вы захотите присоединиться ко мне… вы и юный Ловэт, если он свободен. Позаботьтесь, чтобы он прихватил что-нибудь для рисования — на всякий случай.