Академия под ударом (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 40

— Ну и что? Познакомимся, у нас для этого будет вся жизнь, — Оберон услышал шаги: принц снова принялся ходить туда-сюда по лаборатории. — Знаете, это обычное дело в правящих семьях. Люди женятся и выходят замуж за тех, кого им выберут родители. При этом они исходят из нужд и выгод государства, а не из чувств детей. Хорошо, если перед свадьбой хотя бы покажут портрет. А мой отец увидел мать как раз на свадьбе. Он боялся, что невеста будет дурнушкой, и потом очень обрадовался…

Голос принца дрогнул. Волновался, надо же. Оберону захотелось взять нахального юнца за шиворот, разложить на лавке и задать ему розог, да так, чтобы он потом сидеть не мог. Иногда розги отлично добавляют ума в пустую голову.

— Я предлагаю вам династический брак, Элиза, — продолжал Жоан. — Мы объединим две наши страны в одну. Когда-то Абарин и Сандарон уже были едины, и мы с вами в каком-то смысле вернемся к золотому веку. И сделаем его действительно золотым. Не под ружьями наших войск и страхом, а под властью просвещенного разума и свободы.

Шаги принца сделались звонче, чеканнее. Оберон почти услышал звонкий грохот армейских сапог по брусчатке. Куда принц Жоан хотел отправить соединенную армию?

Похоже, Элиза слушала его, оторопев и боясь прерывать — сумасшедшие бывают агрессивны, а такие вещи мог говорить только безумец. Абарин и Сандарон единое государство? Впрочем, почему бы и нет? Новая страна займет половину материка, от северных льдов до южных морей, а государи-реформаторы поднимут ее до немыслимых высот.

Нет, это бред. Такое могло прийти только в голову Жоану, обиженному на весь белый свет.

— Вы не пустоголовая светская бабочка, Элиза, — продолжал Жоан с такой проникновенной искренностью, что у Оберона засвербило в носу. Нет, этот безумный мечтатель действительно умел впечатлять! — Вы, внучка мельника, понимаете, какова на самом деле жизнь тех, кого обычно никто не замечает. Неужели вам никогда не хотелось изменить эту жизнь к лучшему? Протянуть руку тем, кто мог получить от высшего сословия только плети?

Элиза не ответила. Оберон подумал, что Жоан движется в правильном направлении. Такие добрые девочки, как Элиза, всегда готовы помочь несчастным и облагодетельствовать бедных. К тому же, если у них есть алмазы и горячее сердце.

— Я законный наследник своего отца. Вы внучка вашего деда…

— Стойте! — оборвала его Элиза; Оберон почти увидел, как она вскидывает руку, приказывая принцу замолчать. — У меня нет никаких доказательств! Та склянка с зеленой жидкостью ничего не значит, как и то, что было в зеркале! Нужны бумаги, нужны документы, а у меня их нет. Для всего мира я лишь дочь опозоренного генерала, не больше! — она сделала паузу и тихо добавила: — Советую вам думать так же.

«Все правильно, — подумал Оберон. — С такими притязаниями ее просто поднимут на смех».

— И я обручена с Обероном, — припечатала Элиза. — Я люблю его и не представляю, что стану женой другого человека. Для меня это… — она замялась, подбирая нужное слово. — Дико.

Жоан усмехнулся.

— Вы, должно быть, неправильно меня поняли, — мягко сказал он. — Я не требую от вас нежных чувств. Мне вы нужны не как красавица в постели, а как единомышленник, человек, с которым мы пойдем вместе, одной дорогой. Поверьте, Элиза, я не покушаюсь ни на ваше сердце, ни на ваше тело. Я не настаиваю на том, чтобы разделять с вами ложе.

Тут Оберону захотелось засмеяться в голос. А кому же он тогда передаст корону своего королевства? Или признает детей, которые родятся у его жены от декана факультета темной магии? Ну штукарь, ну фокусник!

Папаше Висену не надо было придумывать каких-то особенных оснований, чтобы выбросить сына из числа претендентов на престол. Сын у него уродился дурачком, ничего не поделаешь. Такие вещи может говорить только дурачок.

— Вы любите господина Ренара? Вот и замечательно! Потому что…

— Вы безумец, — выдохнула Элиза. — Циничный дерзкий безумец.

— Безумцы правят миром, дорогая Элиза. Безумцы изменяют его дорогу и направляют вперед. Давайте побезумствуем вместе, все вместе, — горячо и нетерпеливо предложил принц. — Этих алмазов нам хватит для того, чтобы построить новый мир, наш новый мир. Без свободы нет счастья, так мы дадим людям свободу — свободу и справедливость, без предательства и вероломства. Мы сможем, Элиза!

Оберон вздохнул и решил, что слишком долго слушал эти восторженные бредни. Пришла пора выйти из-за кулис на сцену.

— Насколько я помню, ваше высочество, у вас сейчас должна быть практика по боевой магии, — звонко произнес он, выходя из-за коробок. От неожиданности принц вздрогнул и шарахнулся от Элизы так, словно ему дали хорошего пинка. — А в боевой магии вы полный профан, и вам из жалости ставят самые низкие баллы, а не отправляют на пересдачи. Я прав?

Невозможно было удержаться от шпильки в адрес самозваного соперника. Оберон ожидал, что Жоан хмуро выслушает его, смиренно опустив глаза, однако принц, наоборот, дерзко вскинул голову и заявил:

— А подслушивать — это низко!

— Я табуретку взял, чтобы повыше было, — прорычал Оберон. — Низко — это соблазнять дурными посулами чужую невесту.

Элиза невольно сделала шаг назад. Оберон заметил, как она побледнела, как испуг наполнил ее взгляд.

— Оберон, я… — начала было она, словно боялась, что он не слышал их разговор и все не так понял.

— Пока девушка не замужем, посвататься к ней может любой, — парировал Жоан с гордым видом задетой добродетели. — К тому же, я объяснил, каким именно будет наш брак. Союз двух разумных людей, которые желают блага миру, — он устало усмехнулся. — И ваша любовь здесь никому не помешает.

Когда-то отец говорил, видя особенную глупость: «А ты возьми, да и пропиши ему промеж ушей, как следует, всю дурь-то как рукой снимет». Отец был очень простым человеком и методы выбирал такие же, простые и действенные. Оберон никогда не дрался из-за девушки, но тут вдруг рука двинулась вперед сама, и принц сдавленно вскрикнул и покатился по полу, сбивая собой коробки и ящички и с воем зажимая разбитый нос.

Вот чем кончаются мечты о счастье для всех и даром — расквашенной физиономией.

Элиза вскрикнула, отшатнулась, и Оберон запоздало подумал, что сейчас она бросится к раненому принцу, будет жалеть его и постепенно проникнется к нему теплыми чувствами. Вот и то, чего так боялся Оберон, подобное притянется к подобному. И он создал это притяжение своими руками.

Однако Элиза лишь ахнула, но не сделала и шага в сторону Жоана, и Оберону сделалось легче. Пусть немного, но легче.

— Подберите сопли, ваше высочество, — сухо посоветовал Оберон. Он понимал, что выглядит полным идиотом, но уже не мог остановиться. Его понесло. Жоан поднялся с пола, ощупывая нос, и во взгляде его была такая ярость, что Оберон невольно подумал: вот теперь точно надо готовиться к дуэли. Принц этого не забудет и не простит.

— Еще раз заговоришь о таком с моей невестой и уже не отделаешься разбитым носом, — пообещал Оберон. — А теперь шагай на занятия и занимайся хорошо.

Принц исчез так, словно все-таки владел магией. Только что был здесь — и уже пропал, только топот оседает эхом.

Оберону стало холодно. Он ведь не сможет удержать Элизу. Однажды она уйдет за тем, что принадлежит ей по праву — это сейчас можно отказываться от короны, потом она привыкнет к мысли о том, кем является на самом деле, и покинет академию. Ее не удержать, как ни пытайся.

Великая владычица вернет себе то, что у нее отобрали. Пророчество Примроуз сбудется.

«Если она сейчас скажет, что я…» — подумал Оберон и угрюмо посмотрел на Элизу. Что ж, говори, что я злобный и ревнивый идиот, и что так нельзя.

Но она ничего не сказала — просто подошла к Оберону, взяла его за руку и уткнулась лбом в плечо. И если бы Оберон знал, что это последние минуты, которые они проведут в академии вместе, то никогда бы не выпустил ее теплые пальцы. Поперек порога бы лег, а не дал ей уйти.

Только он не знал.