Лунный Ветер (ЛП) - Вудс Эдриенн. Страница 92

Блейк не был ранен, как в других случаях, но очень расстроен и раздражен, когда его нашли репортеры в человеческом обличии.

Он сломал камеры, когда Кевин задел самые больные точки.

Было круто видеть, как Блейк наконец-то врезал ему, и репортер упал в толпу. На него посветило еще больше фонариков, и люди помогли тому подняться на ноги.

Он закричал Кевину, что однажды разорвет его на кусочки.

Он действительно искал меня. Они оба.

Я пролистала дальше: страницы и страницы, заполненные событиями, пока была в Итане.

Остановилась на заголовке: «Выписка Елены».

Потом вспомнила, что тогда не было проныр-журналистов, но захотела узнать, что они сняли.

Я открыла видео и обнаружила вокруг себя кучу папарацци.

Кевин стоял на противоположной стороне.

Такого не было. Я помнила, что тогда меня встречал только Эмануэль, когда я вышла.

Дверь открылась, и вышла Бекки в огромных солнечных очках за руку с Джорджем.

А потом вышел Блейк и… я.

Я прищурилась. Он крепко обнимал меня одной рукой, оберегая. Выглядело диковато, но что есть, то есть.

Мою голову укрывал капюшон, из-под которого выбивались светлые пряди, а на лице были солнечные очки. Затем я увидела подвох — браслет на моем запястье. Я нажала паузу. И весь экран застыл на нужном моменте.

Это был браслет Бекки. Это была не я, а Бекки с Блейком. Они инсценировали мое освобождение. Меня охватило чувство вины. Они всегда были со мной, даже когда я их отвергала. Я снова нажала проигрыш, глядя, как мои друзья дурачат папарацци.

Кевин снова задал дурацкий вопрос, а Блейк глянул на него и сломал его камеру.

Он превратился, забирая Бекки с собой.

Я смотрела, как они улетают прочь. Бекки, или кто там её играл, Люсилль, это могла быть только Люсилль, сидела на спине Джорджа, а Дин на Сэмми с Блейком впереди.

Я улыбнулась и смахнула слезинку.

Запись остановилась, и я обнаружила, что смотрю на следующую:

«Эксклюзивное интервью с Кевином», и нажала на эту кнопку.

Я оказалась на шоу Кевина.

Я сидела в зрительном зале, а передо мной, на подиуме рядом с Кевином сидели в креслах Блейк и Эмануэль.

Никогда я не видела Блейка таким и не знала, как сильно ему помогал Эмануэль в поисках.

Блейк выглядел уставшим, расстроенным и даже не смотрел на Кевина, положив голову на руки и уставившись в пол.

Интервью было посвящено поиску меня, прогрессу, которого они достигли, и Эмануэль отвечал на большинство вопросов…

— Блейк, не желаете поучаствовать? — спросил Кевин. — Если бы вы могли обратиться к тем, у кого сейчас Елена, что бы вы сказали?

Я больше ничего не понимала. Час назад была бы уверена, что он скажет: «Держите её подальше от меня». Но после увиденного, я не представляла, что теперь от него ожидать, и тоже хотела бы услышать его ответ.

Он молчал, а затем посмотрел в одну из камер прямо перед собой.

Я никогда раньше не видела его таким раздавленным. Ну, только однажды, когда он попросил меня убить его. Но он быстро принял вид заносчивого засранца. Этот взгляд я хорошо знаю, так он на меня смотрел далеко не в единственный раз.

— У вас есть двадцать четыре часа, чтобы привести её в целости и сохранности ко МНЕ, или клянусь, кем бы вы ни были, я поступлю с вами в двадцать миллионов раз хуже, чем вы с ней, — я прижала руки ко рту. Такого я не ожидала и за миллион лет. — Если вы приведете ее обратно, я обещаю, что не буду вас преследовать, но она должна быть в наилучшем виде. Сыта, ухожена, и чтобы ни один волосок не упал с её головы. ЕСЛИ НЕТ, то вот вам моя драконья клятва: я причиню вам столько боли и зла, сколько вы даже представить себе не можете.

Я закрыла глаза. Это был не он. Это было дурацкое заклинание. Ненавижу денты.

— А если бы вы могли передать сообщение самой Елене? — спрашивает Кевин, и я снова перевожу взгляд на него.

На этот раз он не смотрит в камеру, он просто уставился на пол, а затем кивнул, сделал глубокий вдох и мигом преобразился в того парня, в которого я влюбилась, когда Кара ещё была со мной, в того парня, который показал мне сегодня, как ловить рыбу голыми руками.

Он улыбнулся.

— Вспомни, что я сказал на уроке профессора Фейцера. Я был неправ, во всём. Это не то, что я думал, это не заклинание и не рабство. Это вообще кое-что противоположное, — его голос начал надламываться, и Эмануэль коснулся его спины. — Ты освободила меня от тьмы, и даже если бы я совсем ничего о тебе не знал, этого было бы достаточно… чтобы любить тебя.

Я втянула губы.

Слеза потекла по его щеке, и он поднялся, сорвал микрофон, прицепленный к его рубашке, и покинул подиум, вытирая лицо.

— Это было мощно, — сказал Кевин Эмануэлю.

Тот улыбнулся.

— Полагаю, это самое близкое представление, которые мы только мы можем получить, о том, что значит для них дент.

— Эмануэль, искренне надеюсь, что вы найдете ее за следующие двадцать четыре часа, и спасибо вам, что пришли.

Он улыбнулся, встал и тоже ушел.

Кевин озвучил номер, по которому можно позвонить и сообщить любую информацию, которая могла бы помочь найти меня. Студия исчезла, а я снова оказалась на кровати.

Его сообщение застряло в моей голове.

«Это не заклинание и не рабство». Он вспомнил свои слова и признался, что ошибался, что это было совсем не то, что он думал.

Он едва не погиб, пытаясь меня найти. Как я могла быть настолько слепой?

Я опустила свой щит и услышала, как он сказал:

— Ладно, я тоже тебя люблю, — усмехнулся и исчез.

Табита.

Я пообещала ей, что отдам его, если он на самом деле этого хочет, но эти его слова в эксклюзивном интервью с Кевином вновь всплыли в моей голове. «Даже если бы я совсем ничего о тебе не знал, этого было бы достаточно… чтобы любить тебя». Он сказал это мне, девчонке, которую он всегда презирал.

Я закрыла глаза, моё сердце трепетало в груди, и поняла, что мне нужно поговорить с ним обо всем этом. Спросить его, почему он был таким грубым, почему он заставил всех пообещать не рассказывать мне о случившемся. Вот оно, доказательство.

Встав и открыв дверь, я глубоко вздохнула и сделала несколько шагов к двери его спальни.

Мой кулак уже готов был постучать в его дверь, но завис на несколько секунд.

Я была у него в долгу, и наименьшее, что я могла сделать — это выслушать его вариант развития событий.

БЛЕЙК

— Так это правда, она была в Итане? — спросила мама.

— Да, она была в Айкенборо. Я не знаю, живы ли еще Анук и дядя Ли, но мы можем на это надеяться, верно?

— Да, Блейк, можем. У нас нет выбора, ради Констанс. Она сказала, как туда попала? Это бессмыслица какая-то, Блейк. Лианы бы напугали её.

— Нет, мне кажется, она была слишком сильно шокирована. В первый раз, ну, это было когда она думала, что убила меня, так что она была не в себе, и в последний, она использовала мой огонь. Не знаю, сколько погибло, но ей по-прежнему это снится.

— Ты все еще…

— Да, я все еще один из них, но, по крайней мере, она сказала мне, что это все потому, что я ей кого-то напоминаю. Вся эта драконья штука сработала, мам. Она хотя бы доверяет этой части меня, — вздыхаю.

— Дай ей время, и покажи ей настоящего себя, Блейк, Обещаю, все изменится.

— Мам, она знает только этого Блейка. Но время — это все, что у меня есть.

Мама умолкла на мгновение, а затем снова заговорила.

— Ты же не пытался совершить самоубийство, правда?

— Не знаю, мама. Меня тогда порядком все достало.

— Малыш, я же говорю: ты не пытался. Констанс права, с тобой все нормально. Твое чутье на месте, вот почему ты всегда оказываешься рядом с Лианами.

Я нахмурился.

— Это если посмотреть с одной стороны.

— На это можно смотреть только с этой стороны, Блейк.

— Ладно, как скажешь.

— Люблю тебя, детка, — тихо сказала она. Она продолжала говорить мне это последние несколько месяцев, снова и снова.