Круче, чем скорость (СИ) - Гетта Юлия. Страница 36

Спустя долгих две минуты двери лифта, наконец, разъезжаются в стороны, и Тимур шагает из них мне навстречу. Он выглядит точно так же, как два часа назад. Никаких следов побоев или чего-то еще. Только настроение, кажется, слегка улучшилось — на его губах играет довольная улыбка, и вообще, сейчас он кажется мне более расслабленным и спокойным.

— Ань, ты бы видела свое лицо, — усмехается он, осматривая меня с пристальным вниманием. — Не переживай так, я его не убил, и даже не покалечил. Хотя очень хотелось… Но можешь быть уверена, больше он к тебе не приблизится. И ремонт твоей машины, конечно, оплатит, вместе с моральным ущербом.

— Да какой моральный ущерб, Тим? — выдыхаю я, испытывая просто нереальный прилив благодарности за его поступок. — Мне выплатят страховку, не надо ничего. Достаточно и того, что он больше не подойдет ко мне.

— Это тоже часть наказания для него, Ань, так что не отказывайся. Контактировать тебе с ним не придется, деньги он мне переведет, а я тебе потом их перекину.

Я смотрю на него, и снова не узнаю, а в груди продолжает разрастаться это огромное, затопляющее меня с ног до головы, щемящее чувство. Сейчас он совершенно другой, серьезный, строгий, надежный… Надежный? Да, именно надежный. Он словно стал старше за прошедший месяц, но таким он нравится мне еще больше. Ничего не могу с собой поделать, тело само подается вперед, и спустя еще мгновение я обвиваю руками его шею и заключаю в крепкие объятия. Чувствую, как его мышцы снова напрягаются под моими руками, он, будто нехотя обнимает в ответ, но всего на пару секунд, а потом аккуратно, но настойчиво высвобождается из моих рук.

— Ань, давай без обнимашек, ладно?

— Почему? — настороженно интересуюсь, послушно отступая назад.

— Если честно, я бы чего-нибудь съел, с утра голодный. Поехали, поужинаем где-нибудь?

От его слов меня мгновенно начинают терзать угрызения совести — человек весь день в дороге был, потом на неприятную встречу ездил, а я даже не пригласила его в квартиру, не предложила ужин… А ведь готовила сегодня весь день специально с целью пригласить его за стол! Хозяйка, блин, называется.

— Прости! — с искренним сожалением смотрю ему в глаза, беру за руку, и тяну за собой в квартиру. — Не нужно никуда ехать. Я приготовила ужин.

— Ты и готовить умеешь… — с налетом какой-то тоски в голосе произносит он, но я не придаю его тону большого значения. Сейчас меня больше всего волнует, понравится ли ему моя еда.

— Нет, если честно, не умею. Но не бойся, не отравлю. Я сегодня ведь день на ютубе кулинарные блоги смотрела, и все сделала, как там учат.

— Зачем было так заморачиваться, Ань?

— Сама не знаю, — поворачиваюсь к нему, скидывая обувь на пороге, и неловко улыбаюсь. — Хотела произвести на тебя впечатление хорошей хозяйки, видимо.

— Тебе удалось, — улыбается он одним уголком губ, но глаза при этом остаются серьезными.

— Подожди, ты же еще даже не попробовал мои шедевры! — нервно смеюсь в ответ.

Мой взгляд замирает на рукаве его толстовки — на нем следы крови. Тимур прослеживает мой взгляд, после чего быстро стягивает толстовку с себя и протягивает мне.

— Её бы постирать.

— Будет сделано, — заставляю себя улыбнуться, хоть в груди неприятно тянет от понимания, что без рукоприкладства не обошлось. — Может, ты хочешь принять душ?

— Не отказался бы.

Я запускаю стиральную машину, выдаю своему гостю свежее полотенце, и оставляю одного в ванной комнате, сама удаляюсь на кухню.

Достаю из холодильника собственноручно приготовленный салат с авокадо и яйцом-пашот, разогреваю в духовом шкафу так же запеченную мною со специями и травами мраморную говядину, ставлю на плиту сотейник с перечным соусом, красиво выкладываю на блюдо закуски с красной рыбой и сливочным сыром. Не знаю, чем он питается в своей Москве, и вряд ли я смогу удивить его, но хотелось бы надеяться, что ему, по крайней мере, хотя бы просто будет вкусно.

— Пахнет изумительно.

Я вздрагиваю от неожиданности, едва не выронив из рук блюдо с закусками, которое решила переставить в центр стола. Оборачиваюсь и несколько секунд разглядываю дружелюбно улыбающегося Тимура. Он полностью одет, в синих джинсах и светлой футболке, и лишь по влажным волосам можно понять, что он недавно принимал душ.

— Спасибо, — улыбаюсь в ответ. — Садись за стол. Я честно не знаю, как получилось, потому что сама еще почти ничего не пробовала.

— Выглядит потрясно, Ань. Ты никогда не думала стать поваром?

— Поваром? Нет… — мягко смеюсь, испытывая нетипичное для меня смущение. — Ты сначала хотя бы попробуй, потом говори такие вещи.

— Окей, — кивает он с улыбкой и берет вилку.

Какое-то время мы едим в молчании. Я с удовлетворением отмечаю, что получилось у меня действительно вкусно, но с нетерпением жду вердикта от своего гостя. А он будто специально издевается и тянет время, периодически бросая на меня насмешливые взгляды.

— Ну как? — в итоге я все же нервно спрашиваю его, не выдержав.

— Ну что я могу сказать… — тянет он, откидываясь на спинку стула и вскидывая брови. — Тебе следовало заказать еду в менее хорошем ресторане, если ты хотела, чтобы я и вправду поверил, что это все приготовила ты сама.

— Ничего я не заказывала, — обиженно бурчу, отодвигая от себя тарелку. — Я вообще никогда не вру, как ты мог обо мне так подумать?

— Да шучу я, Ань, — усмехается он. — Правда, очень вкусно. И мне очень приятно, что ты для меня все это сделала.

Я уже хотела съязвить в ответ, что готовила вовсе не для него, и просто так совпало, что именно сегодня решила попробовать себя в кулинарном искусстве, но, к счастью, не успела этого сделать. Потому что слова, которые он произнес дальше, убили во мне напрочь все желание язвить.

— Еще ни одна женщина, кроме мамы, специально для меня ничего не готовила.

— Мне жаль… — негромко произношу. — По поводу твоей мамы.

Он ничего не отвечает, лишь как-то странно смотрит на меня.

— Давно… её не стало? — не знаю, почему вдруг спрашиваю его об этом. Просто невыносимо хочется узнать о нем еще немного больше.

— Два года назад, — произносит он, глядя перед собой отстраненным взглядом, будто сквозь меня. — Она болела до этого. Долго. Но давай не будем о грустном.

Его взгляд снова становится осмысленным, а на губах появляется легкая улыбка.

— Расскажи лучше, как ты тут без меня жила? Никого себе еще не завела?

Не знаю почему, но от его последнего вопроса мне становится не по себе. Наверное, впервые за все это время меня вдруг посещает мысль, что и у него мог появиться кто-то. А иначе, как еще объяснить такие кардинальные изменения в его поведении? Но если это действительно так, то я его убью. Зачем тогда было вообще приезжать сюда? И без него бы уж как-нибудь решила проблему с Максом.

— Нет, ты знаешь, — кладу свою вилку на стол и пристально смотрю на него, слегка прищурив глаза. — Я все не теряла надежду, что однажды у тебя проснется совесть, ты вернешься ко мне и сдержишь свое обещание. Не забыл, что обещал-то?

Он тяжело вздыхает и тоже откладывает вилку, что мне совсем не нравится. Просто до ноющей боли в груди не нравится.

— Ань, — глухо произносит он, закрывая на несколько секунд ладонью свое лицо и растирая пальцами одной руки виски. — Ты очень хорошая девушка. Красивая, умная… хозяйственная. Просто мечта. Я восхищаюсь тобой, клянусь. Но мы не можем быть вместе.

Я резко отодвигаю свой стул и встаю, не в силах сдержать неконтролируемый порыв уйти. В голове бьется непонимание, протест. И обидный вопрос — зачем он тогда приехал? Зачем?!

— Куда соскочила? Сядь на место, дослушай меня, — доносится мне в спину раздраженный приказ, но я и не думаю возвращаться. Пулей вылетаю из кухни, и еще через несколько секунд закрываюсь в своей спальне. Прислоняюсь спиной к двери, пытаюсь усмирить бешено колотящееся от обиды сердце в груди. Зачем он приехал? Зачем, мать вашу, он припёрся сюда из своей чертовой Москвы?!