1904. Год Синего Дракона (СИ) - Курган Сергей Леонидович. Страница 23

А слева по борту уже проплывало высокое гористое побережье, закрывавшее собой залив Талиенвань и приютившийся на его берегу Дальний. У самого берега из воды высились острова Эртоцидао - крохотные клочки скалистой суши, ещё меньшие по размерам, чем острова Татоза... Вот уже видны и извилистые контуры небольшой бухточки Лахутань - значит, за следующим мысом откроется вход в пролив Дасяншань - самый широкий вход в Талиенваньский залив. Но сейчас пойти этим проливом к Дальнему мог только самоубийца - где-то тут, совсем рядом, в темных волнах зимнего моря поджидала путников рогатая смерть - две линии минных заграждений от маленького островка Паньтау до Южного Саншантау, поставленные "Енисеем" ещё в самом начале войны и чуть не ставшие его последним заграждением, если бы не своевременное предупреждение Малкольма ещё в Питере. Вервольф принялся внимательно рассматривать берег, его высокие сопки и горные вершины. Где-то здесь предстояло выбрать позицию для новых береговых батарей. Именно тут должен был появиться ещё один "электрический утес" - такая же кость в горле Того, как и знаменитая батарея Артура. Десятидюймовки для неё уже катились где-то по просторам Сибири под мерный перестук вагонных колёс по рельсам Великого Пути...

Прошло ещё больше часа, прежде чем отряд, перестроившись на траверзе рифа Опасный - маленького одинокого островка, лежащего восточнее Талиенваньского залива, повернул на юг. Теперь "Амур" и "Енисей" шли параллельными курсами на расстоянии в пол-мили, а отряд бронепалубных крейсеров шел ещё на милю восточнее, прикрывая минные транспорты со стороны открытого моря. Четырехтрубный силуэт "Баяна" виднелся западнее основной группы - броненосный крейсер осуществлял дальнее прикрытие. Слева от "Амура" и справа от "Енисея" шло по одному миноносцу. Их задача - расстрелять всплывшую мину, если вдруг у той не сработает автомат установки глубины или случится какая-то другая неприятность. Всё было готово к началу постановки.

Вот на мачте "Енисея" взвился сигнал о готовности к постановке мин. Через четверть минуты такой же сигнал помчался по фалам "Амура" в серое небо. Низко стелящийся дым иногда мешал чтению сигналов, но не настолько, чтобы, стоя на палубе полуюта, Вервольф не различал их даже без помощи своего великолепного цейссовского бинокля. Вот на фок-мачте "Енисея" взвился следующий сигнал, и тут же командный голос на палубе "Амура" продублировал его вслух: "Начать постановку мин!".

Советник прильнул вплотную к поручням ограждения на корме "Амура", глядя вниз - уж очень хотелось поближе рассмотреть процесс постановки мин. Из недр минной палубы заградителя, сквозь открытые лацпорты, донёсся крик минного офицера "Левая!". В тот же миг, скатившись по выдвинутому из левого лацпорта монорельсу, первая мина, блеснув своим черным рогатым корпусом, грузно плюхнулась в море. Повернувшись к "Енисею", советник увидел, как и от его кормы отделилась маленькая черная капля и тоже шлепнулась в волны, подняв небольшой фонтанчик из соленых брызг. Конвейер смерти на обоих кораблях завертелся - подаваемые к лацпортам, рогатые красавицы поочередно скатывались вниз и назад по трём монорельсам и ныряли в волны через равные промежутки времени. "Амур" и "Енисей" ставили две линии заграждений с плотностью 45 мин на милю. Этого вполне должно было хватить, чтобы отбить всякую охоту у вражеских кораблей подходить слишком близко к Талиенваню.

"В жизни есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно долго..." - пронеслось в голове Вервольфа старая шуточная поговорка. Под эти самые мысли очередная смертоносная красавица бултыхнулась в холодные зимние волны. Повернувшись, он приложил к глазам окуляры бинокля и стал рассматривать "Енисей". Его "Амур" сейчас выглядел точно так же - и он словно смотрел на самого себя со стороны. Единственная разница - это фон, на котором наблюдались корабли - если силуэт "Енисея" проецировался на фоне подернутого дымкой гористого берега Дагушаня, то фоном "Амуру" служили туманный горизонт да дымы из труб кораблей крейсерского отряда. Наведя бинокль на мостик, он без труда увидел фигуру Степанова, руководившего постановкой, а рядом - ещё одну знакомую фигуру - Капер стоял на крыле мостика и тоже осматривал море вокруг своего корабля. Когда, как показалось Вервольфу, Капер смотрел на "Амур", Вервольф поднял вверх руку и помахал старому боевому товарищу. Но тот, очевидно, ожидая увидеть Волка на мостике, а не на палубе полуюта, не заметил этого. Поэтому, через минуту советник вновь вернулся к "созерцанию вечного", время от времени отрывая взгляд от кильватерной струи и исчезающих в ней мин и поглядывая то на запад - на идущий параллельным курсом "Енисей", то в сторону востока и юго-востока на туманный горизонт и корабли охранения.

Минная постановка подходила к концу - оставалось поставить 5 или 6 мин с каждого корабля, когда судьба решила внести свои коррективы в однообразность ситуации.

Назывались эти коррективы "Иосино" и "Такасаго"...

Гром прогремел неожиданно - и Вервольф невольно обернулся на восток. И первое, что он увидел - это то, как по мачтам "Новика" взлетали вверх стеньговые флаги. А далеко на восточном горизонте из мглы вынырнули два низких двухтрубных серых силуэта.

- Продолжать постановку мин! - во весь голос прокричал советник, и, развернувшись к носу корабля, со всего духу помчался к мостику "Амура", перепрыгивая через две ступеньки на трапах, едва не сбивая матросов на палубе... Меньше, чем через минуту он уже стоял на левом крыле мостика, вглядываясь в серую мглу восточного горизонта. Раскаты грома раздавались всё чаще, в такт вспышкам орудийных выстрелов "Новика" и "Боярина". Серые тени на горизонте вторили им, выбрасывая острые кинжалы пламени в сторону русских кораблей. Перекрикивая канонаду, донесся голос сигнальщика:

- Ваше превосходительство! "Баян" поднял сигнал: "Транспортам уходить в Артур"!

Советник повернулся к Бернатовичу:

- Генрих Андреевич, осталось поставить пять мин. Не позволим "собачкам Того" помешать нашим планам?

- Не позволим, господин советник. Ставим всё, и только потом уходим.

- Тогда нужно поднять сигнал "Енисею" - "Продолжать постановку согласно плана"!

- Сию минуту! Сигнальщик!...

Но не успели флажки сигнала и половины пути до рея фок-мачты "Амура", как на "Енисее" вверх побежал сигнал.

- "Енисей" сигналит "Продолжаем постановку!".

- Узнаю старину Капера! - улыбнулся Вервольф. Он не мог видеть сейчас мостик "Енисея" - ходовая рубка "Амура" перекрывала обзор, но он был более чем уверен, что Капер сейчас улыбался, стоя на мостике рядом со Степановым и глядя на "Амур", размеренно бросающий в море последние мины своей линии.

В мощные линзы бинокля было видно, как столбы воды поднимаются всё ближе к "Новику" и "Боярину". Вот, в полукабельтове от носа "Новика" поднялся столб воды, почти наполовину выше остальных - восьмидюймовый привет из носового орудия "Такасаго". В свою очередь, три снаряда "Новика" легли почти у борта головного "Иосино", заставив японца резко отвернуть влево. Корабли уже развили почти полный ход, и густой дым из низких труб "Боярина", несомый северным ветром, иногда закрывал не только корабли противника, но и "Новик" от взгляда Вервольфа. Идущая концевой, "Диана" раз за разом посылала сорокакилограммовые приветы непрошеным гостям. Но её 75-мм батарея молчала - слишком велико было расстояние до "собачек". К тому же крейсер уже явно начал отставать от своих быстроходных собратьев. А на северо-востоке над четырьмя трубами "Баяна" вырос длинный шлейф черно-бурого дыма - крейсер явно шел полным ходом на пересечку вражеского курса.