1904. Год Синего Дракона (СИ) - Курган Сергей Леонидович. Страница 32

Глава 7. Сквозь метель...

20 Февраля 1904г Порт-Артур.

На минной палубе 'Амура' царило оживление - деловито сновали моряки, из погребов, под глухую трель трещоток талей, поднимались мины и якоря к ним, тут же минрепы от якорей присоединялись к корпусам мин, и всё это вместе подвешивалось к проложенным высоко над палубой, под самым подволоком, монорельсам. Постепенно над головами снующих по палубе минеров начали образовываться сверкающие черные гирлянды из смертоносных гостинцев. Вервольф невольно залюбовался слаженными действиями экипажа заградителя. Вот уже все намеченные к постановке шестьдесят мин подняты из погребов и навешены на два монорельса. Оставалось вставить запальные стаканы - и черные капли гирлянд превратятся в жуткое смертоносное оружие, способное месяцы, если не годы, караулить свою жертву в холодных темных водах. 'Амур' готовился выйти на очередную минную постановку, и подготовка к ней была сейчас в самом разгаре. Судя по увиденному, экипаж Генриха Андреевича Бернатовича успевал закончить приготовления с большим запасом по времени, и советник решил не задерживаться на заградителе более необходимого - дабы не смущать и лишний раз не нервировать моряков своим присутствием - хотя после предыдущего похода отношение офицеров и команды 'Амура' к выскочке-советнику несколько и переменилось в лучшую сторону, но все же некоторая настороженность ещё сохранялась... Однако, как бы то ни было, но уютную, защищенную от непогоды закрытую минную палубу 'Амура' (которая по совместительству являлась и жилой палубой корабля) пора было покидать. Хоть делать это и не совсем хотелось - погодка сегодня в Артуре была из разряда тех, которые Вервольф называл словом 'мерзопакостная' - с самого утра с неба летели крупные хлопья мокрого снега, который, едва упав, тут же таял, превращая немощенные улицы и грунтовые дороги в грязь, покрывая брусчатку мостовых нового города, гранитную отделку набережных и палубный настил кораблей блестящей пленкой ледяной воды. В таком антураже крейсер 'Новик', на который Вервольф направился в то утро первым, казался сверкающей лакированной игрушкой, даже несмотря на мрачную серо-зеленую защитную окраску. После недолгого пребывания 'в гостях у Эссена', советник направился на 'Амур', прибыв как раз вовремя, чтобы застать подготовку мин к постановке - попал, так сказать, с катера на бал... И вот теперь, наблюдая за работой минеров, он ещё раз убедился в прозорливости решения конструкторов корабля, создавших замечательную, закрытую от всех непогод минную палубу, позволявшую спокойно работать с 'рогатыми красавицами', невзирая на погоду за бортом. А она в тот день откровенно портилась - к десяти часам утра снег превратился в холодный мелкий дождь, подул холодный, сырой, хоть и не сильный, но пробирающий до костей ветер, отчего стало ещё неуютнее. И, не будь у минеров такого надежного укрытия, им бы было совсем тоскливо...

Уточнив ещё раз с Генрихом Андреевичем все ключевые моменты предстоящей операции, и убедившись, что у людей останется достаточно времени на отдых перед предстоящим выходом в море, советник, спустившись по мокрым сходням в ожидавший у борта катер, направился к 'Диане'

Глядя издали на знакомый до боли с детства трехтрубный силуэт крейсера, в мозгу невольно пронеслось: 'Что тебе снится, крейсер 'Диана', в час, когда утро приходит в Артур?' Невольно улыбнувшись, он тут же тряхнул головой: 'Не-не-не! Нафиг-нафиг эти революционные ассоциации с 'Авророй'!' Про Октябрьскую революцию хорошо было читать, будучи пионером... Но теперь, стоя на борту парового катера в форме контр-адмирала царского флота, подобная перспектива развития событий совершенно не радовала. Вообще... Совсем... И дело было даже не в нежелании оказаться по разные стороны баррикад с такими же русскими людьми во время Гражданской, и даже не в страхе оказаться поднятым на штыки революционными матросами. Нет. Однажды, он уже прошел сквозь грань между жизнью и смертью в том, его родном, но исчезнувшем навсегда мире. Прошел, потеряв всё - семью, родных, друзей... Потеряв весь мир... Чтобы обрести мир новый, который так похож на не очень далёкое прошлое 'их' мира... Так что теперь в его душе места для страха перед смертью уже не осталось. И, раз уж так было угодно (не важно кому - судьбе, Богу или кому там ещё), чтобы все они играли теперь новые роли в новом мире, то уж он-то точно сделает всё, чтобы избавить свою новую Родину от тех потрясений, которые пережила его прежняя родная земля много лет тому назад и которые могут ждать живущих здесь людей не так уж и много лет тому вперед... И первый шаг на этом трудном и долгом пути - Русско-Японская война. А если точнее - то победа в ней. 'Маленькая победоносная война'... Ага! Как же! 'Маленькая', блин! Сколько ещё прольется крови, прежде чем эта война, дай-то Бог, станет победоносной! Этого не знает никто... Но одно Вервольф знал точно - он сделает всё, от него зависящее, всё, что сможет, чтобы повернуть привычный ход истории в нужном его стране направлении...

Вот и 'Сонная богиня'. Одна из трёх сестер, названных в честь богинь античной мифологии. Катер подрулил к трапу у правого борта крейсера, ощетинившегося целым лесом малокалиберных орудий. На палубе его встречали лишь командир и пара офицеров - ещё с 'Амура' сигналом было передано: 'Работ не прерывать'. Несмотря на проводившиеся работы по снятию с корабля лишних плавсредств и общей разгрузке, крейсер содержался в чистоте. Вообще, 'Диана' производила впечатление средненького, ничем особо не выделяющегося крейсера. Впрочем, такой она и была. На самом деле. Совсем не быстрая по крейсерским меркам, вооруженная огромным количеством 75-миллиметровых орудий (целых24 ствола!) и всего восемью шестидюймовками. Причем ни одно орудие не имело броневой защиты. Даже противоосколочных щитов не было. Первоначально задуманная, как русский ответ 'эльзвикским' крейсерам, она, как и вся троица 'богинь отечественного производства' вследствие целого ряда допущенных при проектировании и постройке просчетов, стала 'эльзвиками' навыворот - ни скорости, ни артиллерийской мощи. Единственное положительное качество - корабли получились крепкими и достаточно мореходными. Но на том перечень их достоинств, увы, и заканчивался...

После осмотра 'богини' катер, пыхтя своей игрушечной паровой машинкой, попрыгал по волнам гавани сквозь дождь и ветер к стоящему на якоре четырехтрубному красавцу-крейсеру. Вервольф любовался его стремительным силуэтом, острым таранным форштевнем, легким завалом бортов, срезами казематов, из которых глядели шестидюймовки, длинноствольными орудиями главного калибра, казавшимися ещё длинее из-за малого размера башен. Погода всё ухудшалась - к мелкому дождю вновь прибавились хлопья снега, из-за чего берега внутреннего бассейна Порт-Артура теперь казались размытыми и блеклыми. И на их фоне грозный силуэт корабля выделялся особенно отчетливо. У 'Баяна', как и у всех кораблей с французскими корнями, была своя, особенная красота. И вот тут они с Ильей во взглядах расходились полностью. Илья не разделял любви Вервольфа к 'французам' совсем. Хотя, с другой стороны, это было даже хорошо - Сергей всегда мог рассчитывать на свободное место на мостике 'Баяна' или 'Цесаревича' - штаб вице-адмирала Модуса априори был бы на другом корабле. Четверть часа спустя они с Виреном и Рейценштейном сидели в командирском салоне, склонившись над картой окружавших Квантун вод.

-И всё-же, господин советник, вы настаиваете, чтобы дело по минированию произвести сегодня? - Роберт Николаевич не использовал звание 'контр-адмирал', как и обращение 'Ваше превосходительство', ибо Вервольф сам попросил его об этом - по возможности, хотя бы в разговорах с глазу на глаз и в узком кругу старших офицеров, потому как сам он себя адмиралом по прежнему не считал, да и прекрасно понимал, что подавляющее большинство офицеров эскадры тоже весьма скептически относятся к орлам на его погонах. В мирной обстановке его, уже, пожалуй, притопили бы где-нибудь прямо в бухте как шкодливого котенка, по несчастью 'случайно' переехав килем какого-нибудь 'случайно потерявшего управление' парохода катер с 'адмиралом'...