1904. Год Синего Дракона (СИ) - Курган Сергей Леонидович. Страница 62

- Огонь по головному!

Через несколько секунд баковое орудие 'Боярина' с грохотом и ослепительной в темноте вспышкой послало свой 'привет' японскому флагману. Чуть погодя полыхнули огнём бортовые стодвадцатки. Старарт крейсера нащупывал дистанцию до головного японца. Сергей, опираясь на слегка вибрирующее ограждение мостика, вглядывался в темноту. Там, где смутно угадывался темный силуэт японского эсминца, один за другим поднимались водяные всплески. Вот первый упал с недолётом. Затем, похоже, перелёт. Теперь снова недолёт, но уже ближе к японцу...

А за кормой 'Боярина' светопреставление продолжалось - хоть крейсер и перенес свой огонь на головной японский истребитель, но и без того, концевому кораблю японской колонны сейчас доставалось больше всего - после того, как впередиидущие мателоты довернули вслед за флагманом отряда, на 'Акацуки' сосредоточили свой огонь практически все русские истребители, огибавшие по дуге хвост японской колонны.

Суецуги Наодзиро, лейтенант Японского императорского флота и командир истребителя 'Акацуки', бросал свой корабль из стороны в сторону, пытаясь уклониться от сыпавшихся градом русских нарядов. Иногда ему казалось, что море буквально кипит вокруг, но, хвала Аматерасу, несмотря на то, что уже несколько раз русские снаряды били по корпусу и трубам, истребитель всё ещё сохранял скорость и управление. Эти чертовы северные варвары, подобно ночным демонам, свалились на их голову, явившись прямо из ночной тьмы. А ведь всего месяц назад сам Наодзиро вот так же, вынырнув из темноты на своём истребителе, атаковал ничего не подозревающих гайдзинов на внешнем рейде Порт-Артура. Тогда они взорвали три русских корабля. Хотя могли бы больше. Куда больше... И вот этой ночью богам стало угодно, чтобы они с противником поменялись местами.

'Акацуки' сейчас остервенело отбивался от русских истребителей, сосредоточив свой огонь на концевом вражеском корабле. Но тут сработало банальное численное превосходство стволов, бьющих по концевому японцу. Чей-то удачный снаряд вывел и строя рулевое управление японца во время маневра уклонения. И теперь 'Акацуки', двигаясь на скорости за 25 узлов, не поворачивал влево, как остальные корабли японского отряда, а потихоньку покатился вправо, прямо к концевому русскому - 'Грозовому'. Суецуги ругался, на чем свет стоит в синтоистской мифологии, но был бессилен - корабль не слушался руля, стремительно сближаясь с русским истребителем. Сойдясь на дистанцию чуть-ли не пистолетного выстрела, два противника теперь кромсали друг друга снарядами своих орудий.

Наодзиро видел, как один из его снарядов взорвался в самой середине выпуклого борта русского истребителя, потом ещё один - ближе к корме. Но вот над палубой русского полыхнула вспышка. Не один год прослужив на миноносцах, Суецуги знал этот пороховой всполох очень хорошо. Именно так труба минного аппарата выплёвывает во врага свою смертоносную сигару. Русский стал медленно отворачивать влево - очевидно - также лишился управления. Но всё внимание Наодзиро теперь было приковано к тёмным водам, разделявшим стремительно расходящиеся кораблики. Где-то там, среди холодных волн, неслась к неуправляемому японскому истребителю стремительная тень смерти. Безжалостная и неотвратимая. Вот она! У всех на палубе 'Акацуки', кто видел приближающийся пузырчатый след мины, казалось, остановилось дыхание. Тускло сверкнув меж волнами своим темным корпусом, похожая на гигантского угря мина пронеслась буквально в трёх метрах за кормой японца и исчезла в темноте. Суецуги облегченно выдохнул. Но тут, после очередного глухого удара в корпус 'Акацуки', чуть позади труб из открывшегося люка машинного отделения вверх ударила шипящая струя пара. Даже сюда, на мостик, были слышны страшные в своей безысходности вопли машинной команды, которая сейчас варилась живьем в жуткой пароварке машинного отделения... Обменявшись ещё несколькими выстрелами, противники потеряли друг друга в темноте. Постепенно замедляясь, 'Акацуки' затерялся в тени берега Лаотеншаня.

Не обращая особого внимания на события, происходящие в хвосте колонны, 'Боярин', дрожа всеми заклепками корпуса, мчался вперед по ночному морю, выплёвывая металл и огонь из жерл своих орудий в сторону головного японца.

- Да что ж такое-то?! - сквозь зубы процедил фон Шульц, - Всё никак не накроем!

- Да, уходит чертов японец, - не отрывая взгляда от смутного четырёхтрубного силуэта, несущегося сквозь столбы всплесков, констатировал Сергей, - Уходит, сучий потрох!

- И маневрирует знатно, шельмец!

Над мостиком, противно жужжа, пронеслась японская граната. Ещё через миг вторая такая же ударила в носовую часть крейсера. Коротко взвыв, форс осколков, отраженный бортом корабля, ушел вверх с характерным неприятным свистом. Который тут же утонул в раскате выстрела бакового орудия.

- Ещё и кусается, блоха японская! - выругался Сергей.

- Уйдет ведь! Как пить дать - уйдет! - фон Шульц от отчаянья хлопнул ладонью по ограждению мостика.

- Максимилиан Федорович, а ведь японцев-то только трое осталось!

- Верно! Но и нашего 'Грозового' не видно.

- Точно. Отстал где-то. Или дерется один на один с четвертым японцем.

- Это вряд ли! Не видно вспышек от стрельбы. Наверное - поврежден и отстал. 'Выносливый' вон смотрите - тоже курс с трудом держит. Должно быть - досталось на орехи! Флагман Матусевича и впрямь периодически рыскал то влево, то вправо, пытаясь не отстать от 'Боярина' и сохранить своё место в строю. Да и за следующим за ним 'Властным' тянулся белёсый дым - очевидно, и ему досталась порция японских угощений.

- Максимилиан Федорович! Смотрите - а третий-то япошка - аккурат у нас на траверзе! - и Вольф протянул руку с биноклем, указывая на идущий менее, чем в миле, 'Касуми', - Может ну его, головного-то! Раз такая мишень сама в прицел просится?

Шульц лишь на мгновение прищурился, ещё раз прикинув расстояние до головного японца и до 'Касуми'.

- Алеамбаров! Цель - третий японский истребитель. Огонь по готовности!

- Есть!

Через пятнадцать секунд громыхнул залп 'Боярина' и четыре водяных султана, намного более высоких, чем всплески от 75-миллиметровых снарядов, выросли у борта японского истребителя. Третьим залпом 'Касуми' был накрыт. Открыв прожектора, 'Боярин' перешел на беглый огонь на поражение.

Ослепленный ярким светом, капитан-лейтенант Осима Масатаге попытался вывести свой корабль из-под удара. И это ему почти удалось. Почти...

Наблюдая в бинокль залитый электрическим светом силуэт истребителя, Сергей видел, ка один за другим у самого борта 'Касуми' в носу поднялись фонтаны водяных брызг. Как минимум - одна подводная пробоина японцу была обеспечена. Японец резко рыскнул вправо, пытаясь сбить пристрелку, но через несколько секунд яркая вспышка в районе третьей трубы, обозначила место нового попадания. За 'Касуми' тут же потянулся густой шлейф белого пара. Следом - два близких падения снарядов из стодвадцаток и почти одновременно - небольшая вспышка в районе мостика - кто-то из русских миноносцев всадил свою порцию металла в японский истребитель. Тот остервенело огрызался, но ещё через минуту в теряющий скорость корабль попал очередной 'привет' с 'Боярина'. Аккурат над ватерлинией. В машинное отделение. Словно пытаясь не остаться в долгу, кормовая пушка японца выбросила кинжал пламени в сторону русских кораблей.

Почти одновременно с этим очередной снаряд с крейсера пробил навылет вторую трубу 'Касуми', но так и не разорвался, ещё один упал у самой кормы миноносца, скрыв её в фонтане водяных брызг, а вот следующий... Огромный огненный цветок распустился на палубе японского истребителя, разбросав во все стороны раскаленные докрасна обломки, словно гигантский фейерверк. Вот цветок оторвался от искорёженной палубы корабля, превращаясь постепенно в огненный шар вперемешку с дымом и поднимаясь всё выше. Вокруг истребителя в воду падали обломки, поднимая десятки фонтанчиков. И только сейчас до 'Боярина' долетел звук страшного взрыва.