Одиночество души (СИ) - Николаева Наталья. Страница 43

Толи шампанское ударило на голодный желудок, то ли волнение, но моя голова пошла кругом, ухожу в ванну, и просто не узнаю себя в зеркале: глаза широко открыты и сама такая бледная! Жуть! Щипаю щеки, пытаясь тем самым придать им нормальный розоватый цвет, смачиваю холодной водой лоб, но головокружение от этого не прошло, наверное, от счастья!

Итак, Наташа, успокойся и не трусь – это твой муж, он тебя знает и ты его, иди!

Зайдя в номер, просто стою у кровати, даже не могу отвести взгляда от него. Вижу и его волнение, это немного успокоило меня. Дима медленно подошел меня, прижав к себе меня крепко, прошептал:

- Я так скучал.

Обнимаю в ответ и сквозь слезы шепчу:

- И я скучала.

Не могу больше терпеть и сама целую его, бешено, горячо. Срываем друг с друга одежду, как будто нет времени, нет сил даже секунды ждать. Мои руки и тело просто горят огнем. Я вся так напряжена, что сделаю, что- то не так? Бред! Но волнуюсь! А вдруг я изменилась? Уже лежа в кровати, как сквозь сон, перед глазами промелькнула прошлая жизнь, наш ребенок, семья. Да, у нас опять будет точно такая же дочь и всё будет как прежде, но без тех ужасных ошибок. Всё исправим! Эти мысли прервали порывы изжоги, после того как Дима стал целовать мои плечи, грудь, живот. Не могу расслабиться, куда- то ушло возбуждение, а, закрыв глаза, увидела картины унижения, оскорбления прошлой жизни. Всё так живо и реально, что просто меня обдало холодным потом. Сама не понимаю почему, кричу:

- Стой!- упираясь руками в его грудь.

С явным недоумением, растерянный, смотря мне в глаза, он проговаривает:

- Что случилось? Что не так?

Эти глаза так доверчиво на меня смотрят, такие нежные, но просто не понимаю, почему не могу сосредоточиться? Шепчу:

- Дима, я хочу точно такую же дочь…А ты?

- Очень, и на меньшее не согласен. Ты моя.

Возможно, вся проблема во мне и просто нужно меньше думать, просто отдаться ему и всё. Расслабься, дура, всё будет хорошо и станет как прежде, до трагедии. Это второй шанс! С такими мыслями закрываю глаза, он, чувствую, что волнуется и переживает. И как только он вошел в меня, я превратилась просто в статую, всё во мне напряглось до такой степени, что было больно дышать. А перед глазами в одну секунду пронеслась вся моя жизнь последних трех лет. Особенно та боль, как огнем обжигающая мне душу, которую я так глубоко спрятала и столько не открывала, слёзы просто душат. Не могу скрыть дрожь и накатывающую истерику. Чувствую, что сейчас закричу. Дима увидел и отстранился, просто не понимает и не может подобрать слов. Я мигом мчусь в ванну, включаю душ и моюсь. Пытаюсь прийти в себя, но эта дрожь, эта боль, обида, никак не исчезнут картины прошлого!

- Нет! Нет! Не хочу это помнить! – кричу и плачу…

Плачу, понимаю, что не могу переступить через эту боль прошлого, что между нами всегда будет эта непреодолимая пропасть – смерть. Она так отчетливо сейчас передо мной, что просто жутко! Не хочу это вспоминать, не хочу возвращаться туда, нет! Дима всегда будет напоминать мне об этом, никогда я не смогу перешагнуть через утрату. Мой разум тихо произносит: «Дима умер в тебе, еще два года назад, просто ты надеялась на чудо. Но не воскреснет та любовь, как и твоя дочь». Эта горькая правда протрезвила мне мозги, остудила вмиг мою душу. И на наступила такая пустота, такой холод. Нет надежды, нет мечты, пусть я и не говорила о ней, но неосознанно, всё это время ждала возврата той семьи и мечтала о ней. Как глупо! Как тяжело говорить самой себе, что ничего не вернуть! Признать реальность! Одеваюсь, иду в номер. Дима сидит в кресле и так же напряжен, взволнован. Беру ключи и сумочку, понимаю, что нужно объясниться, но не знаю с чего начать? Он вскакивает ко мне, я очень строго кричу:

- Нет! Не подходи!

Вижу, что шокировала его, и он садиться снова в кресло.

После минутного молчания, спрашивает:

- Думаю, я заслужил объяснения.

- Дима, я ошиблась,- пытаюсь спокойно произнести слова, стоя у двери.

- В чем? Что ты любишь меня? Тогда зачем пришла?

- За мечтой, которая никогда не осуществиться.

- Мы должны быть вместе. Мы любим друг друга. У нас есть общее прошлое.

- Было прошлое, и я его стараюсь забыть. Была любовь, но её нельзя воскресить, не вспоминая о прошлом.

- Ты не можешь всё взять и бросить! Ты моя!

- Извини меня, но я поняла, что не могу быть с тобой. Всё прошло. И для нас обоих будет лучше это забыть.

Быстро открываю дверь и просто бегу со всей силы вниз. Не могу позволить ему меня остановить, это будет больно и, как обычно, будет скандал. Слышу его крик о том, чтобы подождать, но не останавливаюсь. Через дорогу вижу мою машину, не обращаю внимание на поток транспорта, перебегаю, вдогонку получая множество сигналов от водителей. Закрывшись в машине, чувствую себя в безопасности. Дима машет на другой стороне дороги мне руками, но я даю по газам. Подальше от него и от всего с ним связанного. Прочь от прошлой жизни! Прочь от этого садизма над своей душой и телом! Уже за городом сбавляю газ, пытаюсь собрать мысли воедино. Включаю звук в телефоне и читаю смс от Станислава Николаевича: «Если ты выбрала бывшего мужа, просто скажи мне, но не ври. Я пойму». Вот блин, оно пришло еще в обед. Потом от него два упущенных, только вечером. И Оля звонила, родители, они что все сговорились? На часах около семи вечера. Поставив машину около крыльца, не спеша захожу в дом. Что сказать? Как оправдаться? Моя совесть обзывает меня самыми последними словами, а сердечко предательски спряталось и гулко отдает в ушах все двести ударов в минуту. Желудок просто сводит в тугой узел, нужно срочно поесть. Иду тихо в столовую и пытаюсь в холодильнике найти, что – нибудь приготовленное Светланой Ивановной. Блинчики с мясом, то что нужно, даже холодные подойдут. Просто прогладываю четыре штуки, стоя у стола. Как молнией меня пригвоздил голос Станислава Николаевича, вошедшего с улицы со стороны бассейна:

- Хотя бы руки помыла, прежде чем есть, – так строго и поучительно, впрочем, как всегда. Да еще медленно разглядывает меня с ног до головы, словно рентген.

Я не могу смотреть ему в глаза, тем более, после того, что сотворила.

- Ты ничего не хочешь мне сказать?

Ну, что же сказать? Только не правду! Нельзя! Как назло в голову ничего не идет. Станислав Николаевич молча встает напротив стола, наверное, смотрит на меня. Не знаю, так как не могу на него смотреть, расставляю кружки на столе, пытаюсь занять руки, готовлю ему чай. Видимо, молчание затянулось, так как он произнес :

- Я думаю, бесполезно спрашивать, где ты была, это и так очевидно.

- Я была…на работе, - мямлю в ответ, беря в руки свою чашку с чаем.

Слышу в ответ подобие ухмылки и уверенный голос Станислава Николаевича:

- Не думал, что твоя работа находиться в гостиница Миритель? Или это твоя подработка?

Меня как будто ударили эти слова, даже дышать перестала, просто пытаюсь не упасть от правды. Сейчас он меня убьет и никто не поможет мне.

- Ты отдалась ему? – так спокойно и легко он об этом спросил, что я мгновенно ответила.

- Нет! – сама поражаясь своей лжи. Но взглянув ему в глаза, вижу презрение, поэтому снова смотрю в кружку.

- Врать нужно уметь, тем более скрывать улики, например, свой внешний вид.

Я готова отдать всё, лишь бы исчезнуть сейчас с этого места. Осматриваю себя и мигом ставлю кружку на стол, так как замечаю, что под белой тонкой шелковой рубашкой нет лифчика. О, нет! Быстро застегиваю на две пуговицы пиджак, чтобы скрыть обнаженную под рубашкой грудь.

- Наташа, не доводи меня до греха. Я последний раз спрашиваю тебя, ты отдалась ему?- на повышенных тонах спросил Станислав Николаевич, опираясь о стол двумя руками. Я вижу, как ходят от напряжения его жилы на руках, что он на грани срыва, так как пальцы просто побелели от сжатия. Откладывать ответ больше нельзя, опустив голову, шепчу:

- Да…- слышу, как о стену рядом со мной полетела его кружка с чаем, забрызгав меня по пути. Слышу тяжелый вдох и выдох, затем быстрые шаги в кабинет. Не знаю, как долго я так стояла, но устав, поднимаюсь в спальню. Всю трусит, голова кружится, опять эта нервная дрожь во всём теле. Я последнее время, просто ходячий комок нервов! Звоню Оле, просто нет сил, ей объяснять всё, а только шепчу в трубку: