Enigma - Харрис Роберт. Страница 52

Под фантастическое завывание антенн Хэвисайд все более увлеченно распространялся о малопонятных технических деталях, касающихся длины волн и радиочастот. Эстер, избегая встречаться взглядом с Джерихо, героически старалась демонстрировать интерес. Все это время Джерихо, охваченный паникой, в ожидании, когда издали раздадутся знаки тревоги, брел, не слыша ни слова. Никогда еще ему так не хотелось поскорее удрать подальше. Время от времени он засовывал руку во внутренний карман пальто. Один раз он даже задержал ее там, черпая уверенность от прикосновения пальцами к шершавой бумаге, пока до него не дошло, что со стороны это выглядит как поза Наполеона, и он немедленно выдернул руку из кармана.

А Хэвисайд был настолько преисполнен гордости за Бьюмэнор, что, будь его воля, он продержал бы их здесь всю неделю. Но когда спустя показавшиеся бесконечными полчаса он предложил посмотреть машинный зал и резервные генераторы, теперь уже невозмутимая до того Эстер наконец оборвала майора, довольно твердо заявив, что они весьма благодарны, но им действительно пора ехать.

— В самом деле? Проделать такой дьявольски далекий путь и побыть всего пару часов, — недоумевал Хэвисайд. — Шеф будет расстроен, что не повидался с вами.

— Увы! — развел руками Джерихо. — Как-нибудь в другой раз.

— Будь по-вашему, старина, — обиженно произнес Хэвисайд. — Не смею навязываться.

Джерихо проклинал себя за то, что огорчил человека.

Майор проводил их до машины, остановившись по пути, чтобы обратить их внимание на носовое украшение старинного корабля в виде адмирала, восседающего на декоративных конских яслях. Какой-то остряк повесил на адмиральскую шпагу армейские бриджи, и те, намокнув, тяжело свисали вниз.

— Корнуоллис, — объяснил Хэвисайд. — Нашли его здесь, в усадьбе. Наш талисман.

На прощанье он по очереди пожал им руки — сперва Эстер, потом Джерихо — и, когда сели в машину, взял под козырек. Повернулся было уходить, замер и вдруг наклонился к окну.

— Как вы сказали, чем вы занимаетесь, мистер Джерихо?

— Вообще-то я не говорил, — улыбнулся Джерихо, заводя машину. — Шифроанализом.

— В каком отделении?

— К сожалению, не могу сказать.

Он с трудом перевел рукоятку на задний ход и неуклюже, в три захода, развернулся. Отъезжая, взглянул в зеркало заднего вида: Хэвисайд стоял под дождем и, приложив руку козырьком, смотрел им вслед. Дорога свернула налево, и фигура майора скрылась из виду.

— Ставлю фунт против пенса, — пробормотал Джерихо, — что сейчас он бежит к ближайшему телефону.

— Они у тебя? Джерихо кивнул.

— Давай отъедем подальше.

Выехали из ворот, проследовали по дорожке, миновали деревню, приблизившись к лесу. Бледные лохмотья дождя, словно знамена призрачной армии, развевались над темным лесистым склоном. Очень высоко и далеко сквозь ливень пролетела большая одинокая птица. По ветровому стеклу метались дворники. Потом по сторонам сомкнулись деревья.

— Ты здорово держалась, — похвалил Джерихо.

— Только не в конце. К концу стало невтерпеж — не знала, все ли в порядке у тебя.

Он начал рассказывать о хранилище, но заметил впереди уходящую в глубь леса узкую дорогу.

Идеальное место.

Сотню ярдов машина тряслась по неровной колее, зарываясь носом в лужи глубиною в фут и больше, расплескивая по сторонам стучавшую по днищу воду. Струя хлынула в отверстие у ног Эстер, промочив ей ботинки. Когда в конце концов фары высветили край довольно широкого бочага, Джерихо заглушил мотор.

Кругом ни звука, лишь стук дождя по тонкой жестяной крыше. Небо загораживали нависшие над ними ветви деревьев. Было слишком темно, чтобы читать. Джерихо включил свет в кабине.

— «VVVADU QSA? К», — начал читать Джерихо шорохи на первом бланке данных, — что, насколько я помню со времен моей работы по анализу радиообмена, приблизительно переводится как «Работает радиостанция ADU, прошу сообщить слышимость. Прием». — Он пробежал пальцем по копии. Код «Q» служил международным языком, был своего рода эсперанто радистов, и Джерихо знал его наизусть. — А теперь мы читаем «VVVCPQ ВТ QSA4 QSA? К». «Работает станция CPQ тчк Слышимость хорошая. Как слышите меня? Прием».

— CPQ, — кивнула Эстер. — Узнаю этот позывной. Имеет какое-то отношение к верховному командованию сухопутными силами в Берлине.

— Отлично. Одна загадка решена. — Джерихо вернулся к бланку. — «VVVADU QSA3 QTC1 К: Смоленск Берлину, слышимость удовлетворительная, у меня для вас одно сообщение, прием». «QRV, — отвечает Берлин: я готов. QXH К: передавайте сообщение, прием». Затем Смоленск: «QXA109 — сообщение состоит из ста девяти шифрогрупп».

Эстер торжествующе затрясла первой шифровкой.

— Вот она. Точно сто девять.

— О'кей. Прекрасно. Итак, это сообщение прошло, вероятно, сразу, потому что Берлин отвечает: «VVVCPQ R QRU HH VA». «Сообщение принято, вас понял, для вас ничего нет, хайль Гитлер и спокойной ночи». Очень гладко и методично. Как по учебнику.

— Та девушка из рубки радиоперехвата отмечала его четкость и методичность.

— Чего у нас, к сожалению, нет, так это ответов из Берлина, — заметил Джерихо, перебирая бланки с исходными данными. — И 9-го, и потом 20-го нормальная связь. Ага, а вот 2 марта, кажется, было потруднее. — Бланк действительно изобиловал краткими фразами. Джерихо поднес лист к свету. Из Смоленска в Берлин: QZE, QRJ, QRO (слишком высокая частота, плохая слышимость, поднимите мощность). Берлин огрызается: QWP, QRX10 (следуйте инструкциям, ждите десять минут) и в конце раздраженное QRX (заткнись). — Это становится интересным. Ничего удивительного, что заговорили будто незнакомцы. — Джерихо поднес бланк поближе к глазам. — В Берлине поменялись позывные.

— Поменялись? Чепуха. На какие? — TGD.

— Что? Дай посмотрю. — Эстер выхватила бланк у него из рук. — Не может быть. Нет, нет, TGD — позывные совсем не вермахта.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что я знаю. Для TGD создан отдельный шифр Энигмы. Его еще ни разу не взломали. Позывные знаменитые. — Эстер нервно накручивала на палец локон волос. — Лучше сказать, дурно пахнущие.

— Так что это за позывные?

— Позывные штаб-квартиры гестапо в Берлине.

— Гестапо? — Джерихо лихорадочно перебрал оставшиеся бланки. — Однако все сообщения начиная со 2 марта — а это восемь из одиннадцати, включая четыре из комнаты Клэр, — адресованы на эти позывные. — Он передал бланки Эстер, чтобы она могла убедиться, и откинулся на спинку сиденья.

Порывом ветра встряхнуло нависшие над ними ветви, и по ветровому стеклу оглушительно забарабанили крупные капли.

— Давай подумаем, — снова заговорил Джерихо минуты через две, когда уже можно было расслышать голос. Беспорядочный стук дождевых капель и мрак леса начинали действовать ему на нервы. Эстер убрала ноги с мокрого пола и, свернувшись калачиком, поджав ноги и время от времени растирая пальцы сквозь намокшие носки, молча смотрела на лес.

— Ключ ко всему — 4 марта, — продолжал он. (Где был я 4 марта? В другом мире: читал Шерлока Холмса в Кембридже перед газовым камином, старался избегать мистера Кайта и снова учился ходить.) — До этого дня все шло нормально. Спавшее всю зиму на Украине подразделение связи с приходом тепла ожило. Сначала несколько передач в штаб-квартиру сухопутных сил в Берлине, а потом шквал более длинных сообщений в гестапо…

— Куда уж как нормально, — едко заметила Эстер. — Армейская часть передает шифром Энигмы русского фронта в штаб-квартиру тайной полиции. И, по-твоему, это нормально? Я бы сказала, это неслыханно.

— Совершенно верно. — Он был не против, что его прерывают. Даже рад, что его слушают. — В самом деле, настолько невероятно, что кое-кто в Блетчли начинает это понимать и ударяется в панику. Из регистратуры изымаются все предыдущие сообщения. И в тот же самый день ближе к полуночи ваш мистер Мермаген звонит в Бьюмэнор и приказывает прекратить перехваты. Случалось ли такое раньше?