Приключения либроманта 2 (СИ) - Богдашов Сергей Александрович. Страница 2

Забегая вперёд отмечу, что новую прописку театр получит только в девяносто втором году после развала СССР и исчезновения КПСС. Что самое смешное — расположится Государственный Чувашский театр кукол в бывшем здании Университета марксизма-ленинизма, известного всем, как Дом политпросвещения.

Получается, что я повёлся на обещания якобы директора театра, а на самом деле Яков Львович оказался всего лишь руководителем одной из трёх актёрских групп. Зачем ему понадобился этот обман? Всё оказалось очень просто — государство не только выделяет театрам деньги, но и требует от них новых постановок. Кстати, нужно отдать должное лже-директору — за музыку к новому спектаклю мне заплатили, и очень даже неплохо. Так что зла я на Якова Львовича держу — впредь мне наука будет — нечего верить всем подряд на слово. Жаль, конечно, что с подработкой для Галины не сложилось, но думаю, что и для неё со временем найдётся что-нибудь интересное.

— Ну, Яков Львович. Ну, прохиндей. Предложить должность в несуществующем театре. Остап Бендер такому позавидовал бы. Кстати, даже если б в театре и была бы свободная вакансия музыкального руководителя, то директор не смог бы тебя на неё поставить. Подожди, не перебивай, — предупредительно осёк меня космонавт, строго погрозив мне пальцем, — Ты ведь понимаешь, что одного желания директора мало, тем более в государственном театре.

Эх, дорогой ты мой человек, если б ты только догадывался, из какого «прекрасного далёко» я сюда попал. Откуда мне знать, как здесь получают должности? Неужели покупаются, так же, как это порой происходит в моём мире? В таком случае, куда, кому и сколько занести, если мне приспичит вдруг заполучить тёплое местечко? Мне, конечно, не к спеху, но хотелось бы заранее посмотреть на прейскурант, если таковой имеется, чтобы ориентироваться в разбросе цен. Особенно меня интересует стоимость поста министра культуры республики. Естественно, это я так шучу, но в моём понимании, если человек уже является начальником, то и коллектив он набирает сам. То, что в подчинённых порой оказываются не те люди — это вопрос десятый, но на то и существует директор, чтобы создавать свою команду.

— И кто был бы против моей кандидатуры? — решил я узнать потенциальных противников своих будущих назначений.

— Беспартийный вчерашний водитель со средним образованием и несколькими классами музыкальной школы в кресле музыкального руководителя театра, — помотал головой Николаев, — Твою кандидатуру, как ты выразился, на первом же заседании горкома партии отклонили.

Кто бы мне политически неграмотному ещё объяснил, какое отношение имеет КПСС к театральной деятельности. Какое дело компартии до того, кто в театре кукол музыкальный руководитель? У Николаева спрашивать об этом как-то неудобно. Пришлось изображать понимающего человека.

— Ты ещё про студию звукозаписи упоминал, — продолжил Андриян Григорьевич, — Где её планировали организовать? Там же в здании филармонии, где сейчас труппа кукольного театра?

— Там же, — кивнул я в ответ, — В помещении красного уголка.

Генерал поставил локти на стол, положил подбородок на скрещенные пальцы рук и посмотрел на меня:

— Валера, а скажи откровенно: что для тебя важнее на данный момент? Должность в каком-нибудь театре или студия?

— Студия, — не задумываясь, ответил я, — Но в ней я хотел бы чувствовать себя хозяином.

На самом деле мне и предполагаемая студия никуда не упёрлась. Всё что угодно я дома и сам могу записать. Причём, в таком качестве, которое в этом мире еще не скоро появится. Мне нужен официальный статус, чтобы не возникали вопросы подобные тем, что появились у одного московского перекупа, когда он в своей машине включил мою запись.

— Ты и скрипки мог бы в такой студии записывать?

— Партию Лины, как и всю мою музыку для документального фильма на студии «Мосфильма» сразу же взяли в работу и ничего в треках не переделывали, хоть и было всё записано, можно сказать на коленке, — напомнил я, — Представляете, что можно творить в настоящей студии? Например, в том красном уголке, что мне показывали в филармонии, я при желании могу записать малый симфонический оркестр, а это как минимум двадцать шесть музыкантов.

— Ну, что ж, рад был встрече с земляком, — генерал глянул на часы, встал из-за стола и протянул мне руку, — Хоть сегодня и выходной, а дел полно. Сам понимаешь — служба. Ты надолго в столице?

— Завтра на «Мосфильм» заскочу, готовые записи отдам, и сразу домой, — пожал я ладонь космонавта.

Интересно, какое ему дело, сколько я в Москве пробуду? Настолько боится, что Лина обратно ко мне переметнётся? Вон даже её одну не отпустил на встречу со мной. С другой стороны, разговор с космонавтом просто так не прошёл. Заставил меня дядька крепко задуматься. У меня даже мысль родилась, но её реализацию я отложил до возвращения домой.

— Валера, а кто в твоей записи на скрипке играет? — встав вслед за Николаевым и сняв наушники, поинтересовалась Лина.

— Мальчишка из музыкальной школы, — соврал я.

— Хорошо играет, хоть и порой лажает, — резюмировала блондинка, на что мне осталось только пожать плечами.

Тоже мне скрипачка-эксперт. Если б я на компьютере специально ошибки в партии скрипки не прописал, ты бы меня спросила, как я умудрился записать Владимира Спивакова, и не мог бы я тебя с ним познакомить.

— Привет, Валера, — протянул мне руку Дмитрий Николаевич и стёр носовым платком со лба испарину, — Давно ждёшь?

— Минут пятнадцать, — глянув на часы, ответил я толстяку, — Позвонил с проходной вам в павильон, а там сказали, что ни вас, ни Сергея ещё нет. Вот и решил здесь подождать, чтобы на студии не париться.

— Да уж. Пекло какой день стоит, — прикуривая свой неизменный «Беломор», посетовал режиссёр, и, кивнув в сторону подъехавшего «Москвича», добавил, — А вот и Серёга на своём Росинанте прискакал.

Из выхлопной трубы припарковавшейся машины шёл густой белый дым, и я невольно вспомнил про диверсию, которую устроил в аэропорту Воронежа. Да уж, тумана Серегин «Москвич» напустил изрядно. Обычно такое бывает, когда охлаждающая жидкость испаряется в цилиндрах двигателя вместе со сгорающим бензином. А вот как эта охлаждающая жидкость попадает в цилиндры, другой вопрос — может прокладку между блоком и головкой блока «пробило», а может Сергей двигатель перегрел, и нижняя плоскость головки блока выгнулась. Тут уж только вскрытие покажет.

— Эффектно ты подъехал, — констатировал главреж, пожимая руку помощника, вылезшего из салона своей легковушки, — Теперь я знаю к кому обращаться, если для съёмок туман понадобится.

Сергей открыл капот, достал из двигателя масляный щуп, воткнул его обратно и смачно выругавшись, пнул переднее колесо машины.

— Перегрел? — сочувственно кивнул я на двигатель, подойдя к машине.

— Угу, — закурил Серёга и выпустил струю дыма, — И чёрт меня попутал отмечать свой день рождения на даче, — И не отдохнуть толком, и не бухнуть нормально. Предлагал ведь жене на электричке ехать, так нет же, ей обязательно на машине нужно, а то, как же, на себе везти огурчики с помидорчиками. Вот и пусть теперь сама на паровозе свои овощи с огорода таскает, я их всё равно не ем.

— А что с машиной собираешься делать? — вновь кивнул я на «Москвич».

— Поставлю в гараж, да буду новую головку блока искать. Эту я уже два раза шлифовал, — посмотрел на двигатель помощник режиссёра, — Так что можно её смело пионерам отдать, чтобы в металлом сдали. Блин, я ещё за мягкую мебель не рассчитался, а тут снова расходы, — поморщился Сергей и в очередной раз зарядил ногой по колесу машины.

Да уж, конкретно Серёга встрял. Пусть он сейчас и хорохорится, но если человек свыкся с машиной, то без неё он уже чувствует себя инвалидом. К примеру, попробуйте дачника, успевшего привыкнуть к личному авто, заставить ехать на его «фазенду» в переполненном общественном транспорте, и уж тем более везти на себе в город сумки, наполненные собранным урожаем. Мне ещё не доводилось видеть народ, штурмующий электрички, но рейсовые автобусы, набитые битком огородниками, я лицезрел в обоих мирах.