Помпеи - Харрис Роберт. Страница 39

— Может, мы с ним как-то разминулись?

Аттилий оглянулся и попытался разглядеть что-нибудь через сгущающуюся тьму. Но он сразу же понял, что этого быть не могло. Да и в любом случае, всадник — даже если бы он поехал другим путем — прекрасно успел бы добраться до Помпей, обнаружить, что они уже отбыли, и нагнать их.

— Чушь какая-то. И кроме того, я распорядился, чтобы сообщение доставил ты, а не Коракс.

— Да.

— Ну и?

— Он захотел сам съездить за тобой.

«Он удрал», — подумал Аттилий. Это казалось самым правдоподобным объяснением. Он и его приятель Экзомний — они оба удрали.

— Это место... — сказал Муса, озираясь. — Честно тебе скажу, Марк Аттилий, — от него у меня мурашки бегут по спине. А этот шум... Вы его слыхали?

— Конечно, слыхали. Его наверняка было слышно и в Неаполе.

— Я посмотрю, что ты скажешь, когда увидишь главный водовод!

Аттилий сходил к повозкам и взял факел. Потом вернулся и сунул его в костер. Факел мгновенно вспыхнул. Аттилий, Муса и Корвиний собрались у отверстия в земле, и Аттилий снова ощутил запах серы.

— Принеси-ка мне веревку, — велел он Мусе. — Они лежат вместе с инструментами.

Он взглянул на Корвиния:

— Ну, а у тебя как все прошло. Вы закрыли заслонки?

— Да, акварий. Нам пришлось поспорить со жрецом, но Бекко его убедил.

— И когда вы их закрыли?

— В семь часов.

Аттилий потер виски, пытаясь заставить голову работать. Так, через пару часов уровень воды в затопленном туннеле должен начать падать. Но если он прямо сейчас, сию минуту не отправит Корвиния обратно в Абеллин, Бекко, следуя его указаниям, подождет двенадцать часов и в шестую ночную стражу снова пустит воду. Времени впритык. Они не управятся.

Муса вернулся, и Амплиат передал факел ему. Сам же он обвязался веревкой и уселся на край открытого люка.

— Тезей в лабиринте, — пробормотал он. — Что?

— Нет, ничего. Просто постарайся не упустить другой конец веревки — уж будь так добр.

«Три фута — слой земли, — подумал Аттилий, — плюс два фута — толщина кладки и плюс еще шесть — высота туннеля. Всего одиннадцать. Да, лучше бы мне приземлиться удачно». Он развернулся, соскользнул в люк, уцепился за край и так завис на мгновение. Сколько раз ему уже приходилось проделывать нечто подобное? И все же за десять с лишним лет Аттилий так и не изжил страха, охватывающего его всякий раз, когда он оказывался под землей. Он никогда и никому не рассказывал об этом страхе — даже отцу. В особенности — отцу. Это была его тайна. Аттилий зажмурился и разжал пальцы; он приземлился на полусогнутые ноги, чтобы смягчить удар. На миг присел, потом восстановил равновесие — в нос ему тут же ударила вонь серы, — потом осторожно вытянул руки, пытаясь что-либо нащупать. Туннель был всего три фута в ширину. Аттилий почувствовал под пальцами пыль. Он открыл глаза. Темно. Как будто он их и не открывал. Аттилий отступил на шаг и крикнул Мусе: — Кинь мне факел!

В полете пламя затрепетало, и на мгновение Аттилий испугался, что факел сейчас погаснет; но, когда инженер подобрал его, тот вспыхнул снова, осветив стены. Нижняя часть стен была покрыта коркой извести, осевшей за долгие годы. Из-за нее стена напоминала скорее пещеру, нежели что-то рукотворное, и Аттилий подумал: как быстро Природа возвращает себе потерянное! Кирпичные стены крошатся под воздействием дождя и мороза, дороги зарастают, акведуки засоряются — посредством той самой воды, для переноса которой их и строят. Цивилизация — это непрерывная война, которую человек обречен постоянно проигрывать. Аттилий поскреб отложения ногтем. Еще одно свидетельство лени Экзомния. Слой извести был толщиной с палец. А ее полагается соскребать раз в два года. На этом же участке профилактические работы не проводились самое меньшее десять лет.

Аттилий неуклюже развернулся в узком пространстве, держа факел перед собой и вглядываясь в темноту. Ничего не было видно. Тогда Аттилий двинулся вперед, считая шаги. На восемнадцатом у него вырвался удивленный возглас. Туннель не просто был полностью перекрыт — как раз этого Аттилий ожидал, — похоже было, будто пол поднялся под воздействием какой-то неодолимой силы. Толстая цементная прослойка, на которой лежал туннель, была рассечена и отлого поднялась к потолку. Сзади донесся приглушенный голос Мусы:

— Ну что, увидел?

— Да!

Туннель резко сузился. Чтобы протиснуться вперед, Аттилию пришлось опуститься на колени. Когда бетонное основание треснуло, стены, в свою очередь, выгнулись, а потолок обвалился. Вода просачивалась сквозь спрессованную массу земли, кирпичей и дробленого цемента. Аттилий свободной рукой поскреб завал, но здесь запах серы стал еще сильнее, и факел начал гаснуть. Инженер быстро отполз назад и вернулся к люку. В его проеме на фоне ночного неба виднелись головы Мусы и Корвиния. Аттилий прислонил факел к стене.

— Держите веревку покрепче. Я поднимаюсь наверх.

Он отвязал веревку от пояса и резко дернул. Головы его рабочих исчезли.

— Готовы?

— Да!

Аттилий старался не думать о том, что произойдет, если они его упустят. Он вцепился в веревку правой рукой, подтянулся, вцепился левой, подтянулся... Веревка беспорядочно раскачивалась. Аттилий уже добрался до смотрового колодца, когда ему вдруг показалось, что сейчас силы изменят ему и он свалится вниз. Но отчаянным усилием он подтянул ноги и уперся коленями и спиной в стены колодца. Акварий решил, что проще будет бросить веревку, и принялся подниматься, упираясь в стены. В конце концов он ухватился за край колодца и сумел выбраться на свежий ночной воздух.

Аттилий растянулся на земле, пытаясь отдышаться, а Муса и Корвиний смотрели на него. В небо поднималась полная луна.

— Ну? — спросил Муса. — Что ты скажешь? Акварий покачал головой:

— Я никогда еще не сталкивался ни с чем подобным. Я видел обрушившиеся потолки и оползни, сходившие с горных склонов. Но чтобы такое? Полное впечатление, что участок пола просто взял и поднялся вверх. Такого я еще не видел.

— Вот и Коракс сказал то же самое.

Аттилий поднялся на ноги и заглянул в колодец. Факел, лежащий на полу, продолжал гореть.

— Эта земля! — с горечью произнес он. — Она только кажется прочной и надежной. А на самом деле она не тверже воды.

Он двинулся вдоль Августы, отсчитал восемнадцать шагов и остановился. Теперь, присмотревшись к земле повнимательнее, он увидел, что в этом месте почва вспучилась. Аттилий провел краем сандалии черту на земле и двинулся дальше, продолжая считать. Возвышение оказалось не таким уж длинным. Ярдов шесть. Ну, может, восемь. Трудно было сказать точнее. Аттилий сделал еще одну отметку. Люди Амплиата продолжали плескаться в озере.

Аттилий ощутил внезапный прилив оптимизма. В конце концов, перекрытый участок не так уж и велик. Чем больше инженер над этим думал, тем сильнее сомневался, что произошедшее — результат землетрясения. Землетрясение с легкостью обвалило бы потолок целого пролета. Вот это было бы истинным бедствием! А тут куда более скромное по размерам повреждение. Такое впечатление, будто узкая полоса земли почему-то поднялась.

Аттилий огляделся. Да, теперь все видно. Земля приподнялась, перекрыла часть водовода, и стены под напором воды треснули. Вода начала просачиваться наверх и образовала озеро. Но если они расчистят закупоренный участок и позволят водам Августы течь свободно...

Аттилий вдруг решил, что не станет отправлять Корвиния обратно в Абеллин. Он попытается починить Августу за ночь. Преодолеть невозможное — вот это по-римски! Аттилий сложил ладони рупором и крикнул рабочим:

— Эй, парни! Купание окончено! За работу!

Женщины нечасто путешествовали в одиночку по дорогам Кампаньи, и крестьяне, работающие на своих иссушенных зноем узких полях, удивленно глазели на проезжающую Корелию. Даже какая-нибудь дюжая крестьянка поперек себя шире, вооруженная крепкой мотыгой, и та бы хорошо подумала, прежде чем отправляться куда-нибудь одной в час весперы. Но молодая и явно богатая девушка? На породистой лошади? Экий лакомый кусочек! Дважды какие-то люди выскакивали на дорогу и пытались преградить Корелии путь или схватить ее лошадь за поводья. Но Корелия всякий раз пришпоривала кобылу, и через несколько сотен шагов преследователи отказывались от мысли догнать ее.