В кольце врагов (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич. Страница 37
Схватил Изяслав жеребца Всеволода под уздцы, да, прикрикнув, за собой потащил, против воли брата. Противился он недолго — вскоре лег на холку коня, вконец обессилив. Последовали за великим князем киевские дружинники, спасая жизни, — а северяне черниговские да переяславские остались в половецком кольце, в смертельной ловушке…
Гибнут в сечи остатки русской рати, оттеснили прорывавшихся киевлян воины Шарукана, навалились сзади кочевники на пытавшихся отступить витязей. Теперь уж куманы поверили в победу скорую, силятся истребить они войско вражеское, лишить Русь защиты!
Но порой в битве так бывает, что лучшими вождями становятся не те, кто издали за сражением наблюдают и отрядами своих людей, словно фигурами шатранджа*46 арабского управляют, а те, кто личным примером могут повести за собой людей.
Горько стало Святославу Ярославичу после бегства братьев — а вдвойне горше потому, что это он увлек воинов на лагерь половцев, в сечу гибельную. Невыносимо горько и тоскливо сжалось его сердце — и, обратив боль свою в гнев, князь черниговский яростно, во всю мощь легких взревел:
— СЕВЕ-Е-Е-РРР!!!
И окружающие его ратники, утомленные долгой битвой и потерявшие уже всякую надежду, неожиданно громко воскликнули в ответ:
— СЕВЕ-Е-Е-РРР!!!
Древний клич племени пусть и ненадолго, но воскресил в них доблесть воинскую, прокатился по рядам ратников, бодря витязей. Видя это, приободрился сам Святослав, подхватил секиру заместо булавы стальной и направил коня вперед, к кольцу латников Шарукана. При движении его вокруг все больше ратников становилось рядом, все больше дружинников направляли коней вслед за последним князем! И вот врубился Святослав в толпу поганых, бросив скакуна в галоп, увлекая за собой воинов! Первым же ударом рассек ворога, путь преградившего, до седла, вторым снес голову половцу, налетевшему сбоку! Фонтан крови ударил из разрубленной шеи, подались назад враги, в ужасе взирая на страшного русича… А уж за ним в степняков дрогнувших врезались северяне, разя топорами, булавами! Попятились куманы, не в силах выдержать бешеный натиск противника…
Второй раз прорвали русичи кольцо вражеское, второй раз вырвались на свободу! И теперь Шарукан лишь от ярости бессильной корчился, видя, как ускользают обреченные было ратники, как спасаются они в глуши лесной! Больше не было у него резервов, чтобы помешать им.
Но быстро утешился хан — ведь в итоге прорвались лишь те, кто со Святославом пошел, да вслед за ним сразу в брешь устремился. Оставшиеся не смогли спину свою врагу обратить, слишком крепко сцепились. Но своими жизнями они князю и горстке соратников купили спасение, до последнего мига тонкой цепочкой сдерживая кольцо куманов.
Когда же ушел князь, рассыпалась цепочка, разорвалась, пронзенная клиньями половецкими, и началась бойня! А все же не сложили дружинники русские топоров и сабель трофейных, все же бились они до конца, во множестве погибая от стрел, да ударов в спину… Но кто успевал до врага дотянуться, тот спешил встретить смерть, прихватив с собой кого из половцев, круша врага чем попало: заостренными древками сломавшихся топорищ, обломками мечей да сабель, кинжалами и даже просто руками. А когда и зубы шли в дело — пытались русичи, уже пронзенные стрелами да копьями, перегрызть врагу горло. И ведь получалось у некоторых!
Солнце достигло зенита, а все еще не стихла битва, все еще держатся последние островки обессиливших, спешенных русичей, поставивших кругом щиты. Не берут их половцы в плен, да и дружинники не сдаются. Всех ждет скорая гибель — но именно она подарила драгоценное время князьям и нескольким сотням вырвавшихся ратников.
45 Речь идет о походе князей-триумвиров на торков в 1060 г. Тогда еще Русь была неделима, Ростислав не стал изгоем, а Всеслав Брячиславич дал полоцких воинов на общее дело. Тогда еще сами половцы были союзниками русских князей. Общая рать, не поредевшая в братоубийственных битвах на Немиге и Черехе, вышла огромная. Триумвиры готовились всерьез, времени у них хватало, и помимо конных дружин в поход на ладьях отправилась многочисленная судовая рать. Торки, видя мощь общего войска земли Русской, не приняли бой, а спешно откочевали к границам Венгрии и Византии.
46 Шатрандж — арабский вариант индийской игры чатуранга, ближайший предок современных шахмат. На Руси игра была известна с 11 в.
Глава 4 (текст отредактирован)
Сентябрь 1068 г. от Рождества Христова
Переяславское княжество
Чем сильнее мы углубляемся внутрь русской земли, тем чаще наблюдаем свидетельства отчаянной борьбы северян с захватчиками. Собственно, нам пока не встретилось ни одного целого городка или веси, не обращенных в груду почерневших, обугленных развалин. Иногда среди них попадаются каким-то чудом не сгоревшие тела защитников, буквально искромсанные половцами — такого ожесточения при легких штурмах не бывает. Да и свежевырытые котлованы с десятками куманских трупов, едва-едва присыпанных землей и нередко разрытых хищниками, говорят сами за себя.
Изначально в голове нашего войска следовали разъезды степняков, но, перейдя границу княжества, Ростислав приказал выдвинуться вперед легким лучникам из числа донских поселенцев-бродников. К слову, как бродников, так и аланов побратим отдал под мое начало. Сам князь осуществляет общее руководство и одновременно ведет дружину Тмутаракани в тысячу русичей и хазар, а отряды печенегов и касогов имеют каждый своих командиров. Например, горскими всадниками распоряжается Асхар, черными клобуками командует Каталим, тут князь решил ничего не менять. Мужество и боевые качества последних нам пока неизвестны, а вот касоги уже успели зарекомендовать себя как стойкие, искусные бойцы.
Порядок нашего движения таков — головными дозорами идут легкие лучники бродников, еще полторы сотни имеющих брони бойцов я держу подле себя, вместе с аланами. Можно сказать, что под моим началом следуют одновременно сторожевой и передовой полки армии Ростислава, если переводить все в структуру войска Древней Руси.
На расстоянии двух верст позади следуют печенеги и княжеская тысяча, да пять сотен касожских катафрактов — несмотря на гибель тяжелой конницы Тагира, Асхару удалось сформировать еще один отряд элитной кавалерии. Это одновременно и большой полк, и «крылья», точнее, полки правой и левой руки. Наконец, полторы тысячи легких горских лучников держатся за обозом, охраняя его и одновременно защищая нас с тыла, они — мобильный резерв. На ночные стоянки все полки собираются воедино, окружая лагерь кольцом телег — кстати, идею со стеной гуляй-города*47 предложил я, а печенеги горячо поддержали.
Так вот, следуя во главе войска, я один из первых встречаю следы разорения русской земли половцами. Уничтоженные поселения мы обходим до широкой дуге — не хотелось бы подцепить какую-нибудь заразу от неубранных, гниющих в теплую сентябрьскую погоду тел, да и работу могильщиков выполнять мы не можем, слишком спешим. Защитников сожженной крепости, встреченной нами на пути, мы похоронили честь по чести. Ну а дальше нам пришлось бы слишком часто останавливаться. Неоправданно часто.
Иногда вдоль дороги нам попадаются женские трупы — видно, полонянок насиловали прямо на марше до абсолютного истощения, а после бросали умирать. Смотреть на них страшно и стыдно. Воины отворачиваются, часто крестясь, губы их сжимаются, как и пальцы на рукоятях клинков. Быть может, с одной стороны, это даже и хорошо, боевой запал не потеряется, но с другой — только один раз я набрался мужества опустить свой взгляд вниз.
Н-да… Судя по состоянию увиденного тела, половцы прошли здесь не очень давно — лицо осталось цело, очень красивое, к слову, лицо. С застывшим на нем выражением муки и выклеванными глазами… Тогда внутри все захлестнула ярость, а прошлой ночью погибшая девушка приснилась в каком-то кошмаре, и оттого сейчас на душе особенно муторно и противно.