Сын Дьявола (СИ) - Попова Любовь. Страница 11

Отнимаю дрожащие руки и поворачиваюсь к полотенцу, краем глаза замечая, как он прикрывает воду и делает шаг ко мне, окружает длинными сильными руками.

Через огрубевшую кожу вижу проступающие вены и, кажется, забываю, как дышать. Максим притискивается все ближе, спиной ощущаю стояк, прекрасно помня размеры и красоту его органа.

Максим стискивает руками мои и вытирается полотенцем, продолжая играть с моими пальцами, носом зарываясь мне в волосы, дыша глубоко и рванно.

— Не думала, что в приюте учат так умело флиртовать, — говорю я тихо и обращаю голову к его лицу, вижу твердую линию губ и скулы, довольно крупный нос. Сердце бьется в грудь все чаще, предупреждая о надвигающейся грозе, ноги почти не удерживают, в голове шумит ливнем возбуждение.

— В приюте, Принцесса, многому учат, но только не флирту…

— Тогда откуда…

— Оттягиваю удовольствие, смакую то, что скоро начну пожирать без остатка…

— Изнасилуешь меня, — шепчу, хоть и испугано, но чувствую на своих губах жгучее дыхание, а полотенце тем временем летит на вешалку.

— А ты хочешь грубо?

— Я как бы, вообще, ничего не хочу, — пытаюсь придержать последнюю дистанцию, но вторая рука ложится ладонью на живот и пальцами поддевает резинку штанов, дотрагивается до подрагивающей горячей кожи… Поглаживает линию лобка…

— Тогда меня бы здесь не было, Лана, — шепчет Максим, заглядывает в глаза и вынимает кончик языка, принуждая меня буквально задыхаться от желания. От лихорадки во всем теле.

Язык задевает верхнюю губу, нежно чертит контур, а рука взлетает и нажимает на нижнюю, заставляя отворить рот и принять в себя плоть языка.

Ощущаю его горьковатый сигаретный вкус, и дергаюсь от пронзительной силы удовольствия. Тут же поворачиваюсь и руками цепляюсь за его безрукавку, как за единственный ориентир во мраке страсти, в который Максим меня тащит все активнее и жестче, орудуя языком. Хлестко атакуя мой, не давая продыху ни на мгновение, не давая возможности даже вдохнуть порцию воздуха. И этот поцелуй такой правильно влажный, дерзкий, грязный, пошлый, с причмокивающими звуками, от которых разум давно махнул на меня рукой.

И я дрожу. Внизу живота пламя. Между ног потоп и я издаю протяжное мычание. Сквозь грешный морок ощущаю, как меня поднимают в воздух, хватая за задницу, заставляют обнять мужскую талию ногами, и куда-то тащат.

Во тьму спальни. В омут страсти. В порочную тюрьму похоти, от которой надзиратель Максим просто выкинул ключи.

Глава 21. Максим

Мягкий шелк простыней, мягкий шелк волос, мягкое дыхание в губы, мягкий взгляд зеленых глаз. Наверное, это в первые в жизни. Когда все настолько мягко, когда можно расслабиться и просто глубоко дышать, массажируя затылок красивой девки.

Держу крепким захватом голову, смотрю в глаза, переводя взгляд на приоткрытые, дрожащие губы. Она ждет поцелуя, а я тяну, мучаю, пытаю, вклинившись между ног и потираясь о промежность. Медленно. Все так сладко медленно. И я не хочу спешить, боюсь, что одно прикосновение и вся сдержанность полетит к чертям, как с обрыва. Прямо на острые колья похоти, которые стремительно выпустят наружу животное.

И я держу его в руках, контролирую, но мне все тяжелее, потому что она даже не пытается противиться желаниям, подчиняется каждому движению, ласково пальцами перебирает волосы. Эти нежные движения сводят с ума, заставляют буквально задыхаться. Она вся сама нежность. Красивая, прямо вот сейчас моя. Только моя. И пусть завтра она будет кричать, что это было насилием, пусть завтра я сяду в кутузку.

Когда-нибудь это все равно произойдет, но прямо сейчас, здесь, я буду наслаждаться каждой секундой, тем тактильным кайфом, который дарит мне Лана.

Одной рукой продолжаю держать затылок, другой кочую ниже, к шее. Мягким, нежным губам. Провожу по ним большим пальцем, лаская как в колыбели ее лицо остальными.

Она тут же берет мой палец в рот, елозя подо мной все быстрее.

— Детка, ты просто бомба, — шепчу в губы, чувствуя, как палец обволакивает влажное тепло. — Знала бы ты, как мне хочется разодрать на тебе одежду и просто вставить, чтобы яйца перестали гудеть, а член болеть…

— О, боже, — мычит она сквозь мой палец, и я размазываю влагу по губам, жажду снова ощутить их вкус… — Почему ты не целуешь меня?

— Куда, — тут же усмехаюсь я, и слышу еле слышный шепот.

— Не знаю, куда угодно… Просто я, кажется, умру без этого…

— А я сдохну, как только это случится…

— Тогда у нас дилемма, — соблазнительно улыбается Лана, скручивая мои внутренности жгутом еще сильнее. — Тогда я тебя сама поцелую. Это будет называться компромисс.

— Мне нравятся компромиссы, — рычу я и дергаю бедрами между ног сильнее, словно пытаясь пробиться сквозь тканевый барьер. И снова. И снова. Почти трахая Лану через одежду.

— А мне нравишься ты, — выдыхает она после очередного толчка и короткого стона.

Сама касается моих губ. Нежно, так нежно гладит их своими, кончиком языка прося разрешения на вход.

И я теряюсь. В ней. В нас. В чувствах. В эмоциях. Даже не думал, что секс на кровати может быть настолько хорош. Но до секса далеко. Сначала я хочу попробовать кое-что другое.

Вставить и кончить я успею всегда, тем более Лана уже полностью отдала мне бразды правления, дала понять, кто сегодня владеет этим прекрасным телом.

Последнее грубое вторжение языка в рот, чтобы почти задохнулась, и веду дорожку поцелуев вниз, по шее. Прикусываю губами. Резко, до ее вскрика, ставлю засос и продолжаю свой развратный путь ниже.

Резко задираю водолазку и, пока не опомнилась, стягиваю через голову, стараясь не смотреть в глаза. Замираю, смотря на дерзко торчащие острые вершины, невероятно просящиеся в рот.

Провожу пальцем по окружности небольших сисечек, делая восьмерку, наблюдая, как дрожит у Ланы тело. Из-за меня дрожит. Только из-за меня.

— Отличные титьки…

— Господи, Максим, — смеется она… — Слово титьки такое не сексуальное…

— А как, — дую на соски, вижу, как они твердеют еще больше, пальцем поглаживаю один из них. — Как еще их можно назвать, если это титьки.

— Грудь, — предлагает она и я ухмыляюсь. Грудь плоская, а тут две отличные титечки, которые очень удобно ложатся в руку и дрожат от этого.

Накрываю одну из них губами, тут же слышу вскрик и грубо закрываю рот ладонью. Не стоит никого будить.

Меньше всего я хочу отсюда драпать, я хочу остаться до утра.

Обвожу второй сосок языком, втягивая его в рот, и резко отпускаю. Она изгибается, как пронзенная током. Член уже нещадно болит, яйца гудят, но я не пацан какой-то, я могу потерпеть. Тем более, что между стройных ног меня ждет самое вкусное.

Я видел это в порно, но сам и представить не мог, что мне захочется отлизать девке.

Отпускаю сиську, обещая себе к ней обязательно вернуться, и подцепляю резинку брюк.

Ее руки тут же накрывают мои, и мы сталкивается взглядами, уже задыхаясь.

— Не надо… Давай здесь остановимся…

— Останавливаться надо было, когда я сюда шел. Тем более, — нагло вру я и знаю, что она это осознает. — Я трусы снимать не буду.

— Не будешь? — облизывает губы и уже держит руки не так крепко.

— И не собирался… — трахаться можно и не снимая белья.

Стягиваю брючки, сходя с ума от влажного пятнышка на серых, простых трусах, и тут же делаю его больше языком. Вылизываю, давлю, чувствую пульсацию за полоской ткани.

Поднимаю взгляд. Лана закусывает губы и сжимает сисечки руками, теребит соски. Охуенное зрелище, стоит того, чтобы просрать и пять касов. Даже сесть в тюрьму.

Пальцами касаюсь шелка кожи, глажу ноги, продолжая мочить ткань трусов слюной, вдыхать терпкий сладкий запах ее смазки.

Оставляю одну руку на колене, держу, чтобы не дергалась, пальцами другой подцепляю полоску ткани, отвожу в сторону. Это конец, пацаны, кажется, я умер и попал в рай, потому что еще тогда в лесу я понял, что не видел манды совершеннее.