Сын Дьявола (СИ) - Попова Любовь. Страница 20

Виталик лыбится, тянется ко мне снова, но вдруг поворачивается на низкий голос Максима.

В его руке уже футбольный мяч. На лице сосредоточенность. А на губах Антона загадочная ухмылка.

Что происходит? Что они задумали? И почему среди всех только они абсолютно трезвые?

— Кто хочет сыграть в футбол?

Все сначала отказываются, но и здесь парни из приюта не дают маха.

— Вам че, слабо? Или пара стаканов пива и вы уже ничего не можете? Девчонки, — снимает Антон футболку, под восторженный вздох играет мускулами и кидает Лене. — Ваши парни тухляк. Чего с ними возиться. Скорострелы поди все?

Виталик выходит вперед самый первый.

— Нам-то слабо?! Да мы вас размажем! Погнали!

Вместо того, чтобы нормально выйти в дверь, все вылезли в окно.

Мы со Снежаной и другими девочками одеваемся и выходим через дверь. Предчувствия у меня, надо сказать, не самые радужные. Хотя, все дико возбуждены, хотят хлеба и зрелищ. Ничего нового.

На полпути к городскому стадиону я останавливаю Снежану:

— Что происходит? Ты была с ним в тот вечер. Ты должна знать.

Глава 36. Максим

Снежана ничего ей не скажет. Договор с Антоном железобетонный, а угроза ее матери дело не шуточное.

Именно поэтому Снежана качает головой на вопрос Ланы и идет вперед. За нами.

Я оборачиваюсь посмотреть на Антона, и тот мне подмигивает.

К горлу подкатывает тошнота от того выбора, который я вчера сделал.

От того, какой путь я выбрал. Легкий. Я просто прогнулся в желании когда-нибудь встать на уровень с Ланой, с ее отцом. Только вот для этого она же и была нужна.

Антон совсем недавно поступил в так называемое услужение Богдану Самсонову, криминальному авторитету, бывшему детдомовцу и зеку. Доказательством верности было согласие на изнасилование рыжей бабы, которую тот как-то привез.

До траха не дошло. Она ударила Антона, сумев вырвать руку и тот дал оплеуху в ответ.

Самсонов сломал ему руку и, к моему облегчению, выгнал нас. Из достоверных источников стало известно, что на этой бабе он женился. Но ему нужен Андронов, который был причастен к ее похищению.

И наградой за услугу была полноценная работа на Самсонова. А это означает, как минимум, безбедная жизнь. Как максимум, в перспективе свое дело.

Вот только цена…

Идея была безумной, жестокой, неправильной, но простой в своей гениальности.

Снять на камеру, как щипают дочку Андронова, чтобы тот сел на цепь Самсонова.

— Насиловать не будем, — пообещал Антон, а слово свое он держит. — Просто разденем на камеру и немножко полапаем.

Видя, что я колеблюсь, он давит на больное. На живое.

— Или ради ночи с бабой ты готов просрать свое будущее?

— Я не говорил, что мы трахались… — подскакиваю я и смотрю Антону в глаза.

— А ты думаешь я дебил? Считаешь, я не узнаю удовлетворенного парня? И как она?

— Никак, — отворачиваюсь я, и решение дается мне тяжело. Но…

Лана переживет. Видео нигде не всплывет, зато несколько отличных пацанов получат работу, а ее отец, возможно, наконец, сядет.

И, конечно, это все было не оправдание, да и план был откровенным дерьмом, но я не мог пойти против Антона.

Не могу загубить шанс иметь в кармане бабло, и не думать, чем заплатить за девку в кафе не самого первого сорта.

Мы всей толпой подошли к стадиону, где должна была пройти вторая часть плана Антона. Который, кстати, подзуживанием Королева решил показать мне, что я для Ланы ничего не значу.

И я не знаю, так ли оно, но она, судя по всему, не сильно сопротивлялась, когда ее прилюдно лапали за жопу.

Да и мне ни слова не было сказано о скорой свадьбе.

Почему в таком случае я должен ее жалеть?

Стадион закрыт и когда Королев ссылается на дочку мэра, старенький охранник просит ее подтверждения.

Лана топчется позади толпы, видно, что ей вся эта идея совершенно не по душе.

И я бы с ней согласился, но подхожу ближе. Обхожу сзади, чувствуя приятный, пьянящий запах яблок. Ее шампуня.

— Что вы задумали?

— Открой, пока я не разложил тебя прямо здесь. Думаешь кто-то из них тебя выручит? — шиплю я над ее головой, обжигая руку ее поясницей, и она резко ее задирает. Смотрит с ненавистью, граничащей со страданием и болью.

Да, детка, я тоже страдаю. Но в отличие от тебя, могу стать нищим.

— Ты ублюдок, — выплевывает она, и гордо вскинув подбородок, идет сквозь толпу и улыбается охраннику. Что-то объясняет.

Ты даже не представляешь, милая, как права. И «ублюдок», самое ласковое, что можно ко мне применить. А к тебе подойдет «сука». Или «любимая».

Мы запускаем игру, в которой победитель известен заранее. Задыхаясь от быстрого бега, ведя матч к очередному голу, я снова смотрю на Лану. Она сама не сводит с меня прищуренного взгляда.

Совсем другими глазами она смотрела на меня, когда я вбивал в нее ударами молота член, пока обсасывал грудь, пока растягивал задний проход.

Я вытрахал ее во все щели, и она позволила это. Кричала от оргазма, и готова была сделать все, что я попрошу. Только не самое главное. Не полюбить.

А любовь она подарит этому мудаку, который не только успевает лакать пиво, щипать девок за задницы, но и играть в футбол. Каким наслаждение будет выполнить третью часть плана, который разрабатывал я, и сломать этому придурку ногу.

Ломать и смотреть в расширившиеся от ужаса глаза Ланы.

Она кидается к своему женишку, бежит так быстро, что ветер треплет ее волосы, и отталкивает меня, а большего и не требуется. Игра закончена. Гол забит.

Антон потянул одну из девок-танцовщиц за собой, и мы скрылись со стадиона, где выл от боли Королев, которому в этом году не суждено станцевать с Ланой.

Зато организатор бала, Ольга Михайловна, прекрасно знает, что лучше всех в городе вальс танцую я. Как вы думаете, кто будет партнером главной принцессы города.

Оставив парней развлекаться с девчонкой, которая уже вяло отбивалась, принимая в себя сразу три члена, я ушел на свою поляну. И почему-то был не удивлен, застав здесь готовую к бою Лану.

На эту ночь мою Лану.

— На хрена! На хрена ты это сделал?! Ревность?! Обида?! Но я не лгала тебе! А ты растрепал своему дружку о нашей ночи. Ты ублюдок! — кричала она, что есть мочи, и ветер разносил ее дрожащий голос по вечернему лесу. Краски сгущались, а дышать стало нечем.

— Почему ты молчишь? — устало всхлипнула она и умоляюще спросила, вызывая во мне самые животные инстинкты от воспоминаний, как она точно таким же голосом умоляла не останавливаться.

Дать ей кончить. И я, пожалуй, готов исполнить мольбу снова.

— Не подходи, — тут же выставляет она вперед руку, когда видит, как меняется выражение моего лица, а ноги сами делают шаги в ее сторону. — Не подходи, Максим! Все закончилось! Ты предал меня!

Еще нет, но собираюсь. Она понимает, что ее ждет и, испуганно пискнув, разворачивается, но не успевает сделать и десяток шагов. Хватаю ее за пышную юбку. Слышу благословенный треск ткани и наваливаюсь сверху, бесцеремонно стягивая с нее платье и отбрасывая его в сторону.

Глава 37. Лана

Ненавижу. Как легко это слово подумать, как легко его прокричать, и насколько тяжело оно в действии.

Мне нужно оттолкнуть его, дать по яйцам. За предательство. За длинный язык. За то, что проклятый детдомовец, и я не могу начать с ним открытых отношений.

Только украдкой. Только в тайне. Только наедине.

Ненавижу.

Стараюсь спихнуть с себя тяжелое тело. Ненавижу!

Руками тянусь назад, стараясь ударить.

— Ненавижу! — кричу, пока он стягивает с меня платье и не нужной тряпкой отбрасывает в сторону.

Я ему отдалась, а он нагло меня унизил. Рассказал поди, как я смущалась, пока он смазывал мылом мой анус, как смотрела на кончик члена, что толкается внутрь, как глотала слезы, пока боль не превратилась в удовольствие.

— Ненавижу, — прокричать все это легче, чем сделать. Чем принять решение.