Мертвым сном - Харрис Шарлин. Страница 60

Ноги мои подкосились. Они просто отказывались поддерживать меня в вертикальном положении.

Эрик лежал в луже крови и судорожно пытался вздохнуть. Это удавалось ему не очень хорошо.

В сторону Дебби я старалась не смотреть: от верхней части торса и шеи у нее мало что осталось.

Кухня выглядела так, будто я разделывала на ней свиней. Причем сильно сопротивлявшихся свиней. Рука сама потянулась к телефонной трубке, но тут же бессильно упала. Интересно, кому я могу позвонить?

В полицию? Ха-ха.

Сэму? Ну да, и еще глубже втянуть его в свои проблемы! Вряд ли честное решение.

Может, Пэм? Пусть приедет, полюбуется, как хорошо я защищаю своего подопечного. Вон он лежит с пулей в груди. Чур меня!

А если Олси? Да уж, он будет рад увидеть, что я сделала с его пассией, пусть и бывшей.

Тогда, может, Арлене? Побойся Бога, Сью! У нее двое малых детей. Ей надо устраивать свою жизнь, а не впутываться в криминальные истории.

Ну, хоть Таре-то можно? Тоже нет – слишком слабый желудок у моей подруги.

Имел место как раз тот случай, когда я позвонила бы своему брату. Если б знала, где он. Отчищать пятна крови на кухне – сугубо семейное дело.

Увы, теперь мне придется проделать это самостоятельно.

Однако сначала – Эрик. Я подползла ближе, и, опершись на локоть, попыталась заглянуть ему в лицо.

– Эрик, – громко позвала я. Яркие голубые глаза распахнулись; в них плескалась боль.

Дырка у него на груди была большой и пузырилась кровью. Я боялась даже представить, на что похоже выходное отверстие. Должно быть, двадцать второй калибр. И пуля, возможно, все еще внутри. Я бросила взгляд на стену, перед которой стоял Эрик. Ни брызг крови, ни следа от пули там не было. «Ну разумеется, – прониклась с опозданием я. – Пройди пуля навылет, она угодила бы не в стенку, а в меня». Это было довольно глупо, но я стащила пальто и осмотрела свою собственную грудь. Свежих пятен не прибавилось.

Тем временем с Эриком происходили определенные изменения – он выглядел уже не так ужасно.

– Пить, – простонал он, и я поднесла к его губам свое запястье. Но затем передумала. Вместо этого достала бутылочку «Настоящей Крови» из холодильника и поставила греться в микроволновку, чей вид, кстати, оставлял желать лучшего.

Опустившись на колени, я протянула бутылку Эрику.

– Почему не ты? – с трудом проговорил он.

– Прости, милый. – Мне действительно было совестно. – Знаю: ты заслужил это, но я не могу. Впереди куча неприятной работы, и мне понадобятся все силы.

В несколько больших глотков мой друг осушил бутылочку. После этого я расстегнула его пальто и рубашку, чтобы посмотреть, как выглядит рана. И как раз вовремя: на моих глазах произошла удивительная вещь – показалась из раны и упала на пол пуля, поразившая Эрика. В последующие три минуты дыра на груди затянулась. Остался едва заметный след, вокруг которого запеклась склеившая волосы кровь.

– Можно еще? – спросил Эрик.

– Конечно, – промолвила я, едва оправившись от потрясения. – Что ты чувствуешь?

– Слабость, – криво усмехнулся Эрик.

– Я знаю: то, что я сделала – ужасно. – Моему отчаянию и впрямь не было предела. – Господи, мне так жаль!

Я почувствовала, как слезы (в который раз за этот вечер!) поползли по щекам. У меня было ощущение полной катастрофы. Я совершила страшную вещь – убила человека. Я провалила свое задание. Более того: теперь мне полночи предстоит драить полы и стены на кухне. И вдобавок я ужасно выглядела!

Кажется, моя вспышка слегка удивила Эрика.

– Но ведь ты же могла умереть, – возразил он. – В отличие от меня. Я уберег тебя от пули самым целесообразным образом. А потом ты весьма действенно защитила меня.

Довольно своеобразный взгляд на события – однако, странное дело, от его слов мне полегчало.

– Я убила человека! – всхлипнула я. Двоих за ночь, если быть точной, но я продолжала считать, что смерть колдуна со впалыми щеками – на его собственной совести. Я просто случайно держала в руке нож, на который он напоролся.

Но вот из дробовика выстрелила именно я, и никто другой.

– А вот и нет, – резко возразил Эрик. – Ты убила не человека, а оборотня. Вероломную опасную сучку, которая до того дважды покушалась на твою жизнь.

Ага, так это был Эрик! Именно его рука вынырнула из тумана, придержав Дебби за горло и дав мне шанс спастись.

– Мне следовало бы тогда же и покончить с ней, – жестко сказал он. – Это сэкономило бы нам обоим кучу здоровья. В моем случае – буквально.

Вот уж не думаю, что пастор Фулленвалдер согласился бы с подобной мыслью! Я пробурчала что-то неразборчивое на этот счет.

– А я никогда и не притворялся христианином, – возразил Эрик (да уж, пожалуй!) – Я не могу принять религию, которая велит сидеть смирно и терпеть, когда тебя избивают!

Я попыталась сообразить, насколько точно мой друг трактует дух христианства. Но поскольку никогда не была сильна в теологии, да и Библия, честно говоря, не является моей настольной книгой, то предоставила судить свои поступки непосредственно Всевышнему. Который тоже, кстати сказать, не был богословом.

Тем не менее я почувствовала себя лучше. Все же чертовски хорошо быть живой!

– Спасибо тебе, милый, – сказала я и чмокнула Эрика в щеку. – Отправляйся в душ, а я пока начну здесь прибираться.

Однако, благодарение Богу, мой друг не оставил меня в одиночку разгребать это грязное (в прямом и переносном смысле) дело. Он рьяно включился в уборку, а поскольку нервы (и желудок) у него были покрепче моих, то взял на себя самую неприятную часть работы.

Вряд ли вам интересны детали, но скажем так: мы собрали Дебби в кучу, упаковали в сумки, и Эрик вывез их подальше в лес. Он клятвенно уверял меня, что закопал все в таком мете, где никто вовек не найдет. А я тем временем занималась уборкой. Мне пришлось снять занавески над раковиной и застирать их в машинке в холодной воде. Туда же я запустила и свое перепачканное пальто, хоть и без особой надежды на его реанимацию. Затем, натянув резиновые перчатки, я принялась оттирать салфеткой с хлорной пропиткой стул, стол, пол и все, что было поблизости. Я терла и терла, пока у меня не потемнело в глазах. А еще ведь надо было очистить забрызганные дверцы шкафчиков…

Вы даже не представляете себе, в каких неожиданных местах могут оказаться брызги крови после хорошего выстрела из дробовика.

Зато все эти рутинные дела позволили мне отвлечься от мыслей о главном – об убийстве Дебби. Вместо этих тягостных дум я так и эдак прокручивала в уме слова Эрика, и они нравились мне все больше. И все лучше я чувствовала себя в результате. В конце концов, сделанного не воротишь. И не исправишь. В ту минуту, когда на кухне вспыхнул свет, мне пришлось быстро решать, что делать, и выбор у меня был небогатый. Теперь мне до конца жизни придется жить с результатом этого выбора. Помнится, бабушка всегда говорила мне, что женщина – любая мало-мальски стоящая женщина – может сделать ровно столько, сколько должна. Бедная бабушка, она бы яростно бранилась, назови ее кто-нибудь «свободной женщиной». Но она, безусловно, была одной из самых сильных женщин, каких я когда-либо знала. И раз моя бабушка верила, что вся эта ужасная работа мне по силам – значит, я действительно обязана с ней справиться.

Когда я завершила уборку, моя кухня насквозь пропиталась запахом моющих средств и буквально сверкала – ни единого пятнышка. Не сомневаюсь: эксперты из убойного отдела смогли бы отыскать какие-нибудь улики (отдельная благодарность Образовательному Каналу), но скажите на милость: что делать криминалистам на кухне Сьюки Стакхаус?

Как выяснилось, Дебби вломилась в парадную дверь. А мне и в голову не пришло проверить ее, прежде чем направиться к черному ходу. Да уж, знатный из меня телохранитель! Я просунула в дверную ручку ножку стула, чтобы хоть как-то блокировать до утра эту чертову дверь.

Эрик, успешно справившийся со своей похоронной миссией, на мой взгляд, еще не валился с ног от усталости. Поэтому я попросила его поискать «Мазду Миату» – машину Дебби. Она обнаружилась внутри четырехколесного трейлера, стоявшего на повороте с моей шоссейки на окружную дорогу. Слава Богу, у Эрика хватило ума достать ключи от машины из кармана хозяйки – теперь он мог отогнать ее куда подальше. Мне, конечно, следовало бы поехать за ним на своей машине, чтобы затем доставить его домой, но… Эрик настаивал, что справится сам, а у меня уже не было сил спорить с ним. Так что я осталась дома и пошла под душ. Я была рада, что наконец одна. Стоя с закрытыми газами под струями горячей воды, я с остервенением терла себя мочалкой. Бесконечно долго. Когда наконец появилось ощущение чистоты, я вышла из душа, натянула розовую ночную сорочку и рухнула в постель. Близился рассвет, и я надеялась, что Эрик скоро вернется. Я открыла для него шкаф и заготовила дополнительную подушку, чтобы мой друг смог как следует отдохнуть завтра днем.