Рот, полный языков - Ди Филиппо Пол. Страница 98

После того как Каупертуэйт подобрал себя с пола и отряхнулся, он вспомнил про рыжую девицу и поискал ее взглядом.

Ее падение ненароком смягчил своим телом лорд Чатинг-Пейн, потеряв при этом нос. И перед всем залом предстали рубцы и дырки в центре его лица. Сильные мужчины попадали в обморок, женщины истерично закричали.

Чатинг-Пейн хладнокровно взял свой нос из рук Ганпатти и прилепил к лицу. К несчастью, вверх тормашками.

— Завтра на заре в моем поместье, Каупертуэйт. Выбор оружия ваш.

Глядя вслед надменно удаляющемуся скверно собранному аристократу, Каупертуэйт быстро прикинул, не удастся ли убедить Чатинг-Пейна драться на летающих тростях с пятидесяти шагов.

6

Предательство в Каркинг-Фарделс

В мерцающем свете свечи Каупертуэйт прищурился в зеркало на шифоньере в прихожей и нервно поправил галстук. Было бы не комильфо встретить свою предсказуемую смерть, не выглядя безупречно элегантным джентльменом. Он не даст возможности Чатинг-Пейну, стоя над его трупом, отпустить уничижительное замечание в адрес некомпетентности его галантерейщика.

Скрипнула дверь. В зеркале Каупертуэйт увидел, как у него за спиной возник Макгрош, неся в руке что-то, завернутое в промасленные тряпицы. Он обернулся.

— Не сразу сыскал, куда я его засунул, но вот он.

— Что — вот?

— Ключ к тому, чтоб ты стер энтого вонючку с лица земли. — Макгрош начал бережно разматывать промасленные лоскуты. Вскоре взгляду открылось громадное стрелковое оружие, детище «Оружейного Производства Кольта» в Коннектикуте. Ствол его по длине не уступал французскому батону при калибре соответствующего размера. Барабан, казалось, был рассчитан для пуль величиной с пальцы Каупертуэйта.

Натуралист попытался взять пистоль, но обнаружил, что поднять его одной рукой не может, и волей-неволей ухватил колоссальное оружие двумя. Он попробовал прицелиться в чучело орангутанга в глубине прихожей. Его руки затряслись от усилия, и дуло описало полукружие в несколько дюймов.

Макгрош одобрительно заулыбался на упражнения Каупертуэйта (его еще сохранившиеся зубы были щербатыми).

— Вот так, Кос! Ты верно усек! Может, до тебя еще не дошло, но ты держишь самого лучшего в мире Миротворца. Я таскал с собой энту пичужку по всей земле, и она ни разу меня не подвела. Черт дери, тебе ж, чтоб уложить энтого скунса, вовсе не надо попасть во что-то существенное. Угоди ему в кончик мизинца, и он отбросит копыта с одного перепугу. Я как-то энтой душечкой начисто снес башку бизону со ста ярдов.

Каупертуэйт положил огнестрельное чудище назад на промасленные тряпицы. Руки у него тряслись по плечи.

— Нет, Коготь, боюсь, ничего не выйдет. Во-первых, я нарушил бы дуэльный кодекс, так как у нас нет второго, чтобы предложить его Чатинг-Пейну. А во-вторых, боюсь, я успею отправиться на тот свет, прежде чем умудрюсь поднять ваш кольт для выстрела. Нет, принесите мне дуэльные пистолеты моего отца. Нам уже пора.

Макгрош неохотно завернул своего любимца в тряпицы, испустив скорбный вздох, словно не мог постигнуть щепетильную этику Каупертуэйта, и отправился за упомянутыми пистолетами.

Вскоре он вернулся со шкатулкой красного дерева. Каупертуэйт открыл крышку. Внутри в бархатных вдавленностях покоилась пара пистолетиков с перламутровыми рукоятями.

Те самые пистолеты, которые Клайв Каупертуэйт приобрел для дуэли с Марком Изамбаром Брунелом.

Каупертуэйт пролил слезу, вспомнив мать, отца и всю трагическую семешгую историю. Подумал он и об Икки Брунеле, который совсем недавно обещал устроить ему экскурсию по «Грейт Вестерну», замечательному трансатлантическому пароходу, который скоро должен был отправиться в свое первое плавание. Теперь, видимо, ему не будет дано ознакомиться с этим чудом изумительнейшего века. О, жизнь — такая сладко-горькая штука!

— Превосходно, — сказал Каупертуэйт, закрыв крышку. — Теперь остается только завершить недоконченные дела. Коготь, храните этот документ при себе. Моя последняя духовная и завещание. Вы узнаете, что вы — мой единственный наследник. Макгрош утер глаза.

— Так, сдается, мне стоит и свое сделать, как я буду прохлаждаться в каталажке, прежде чем меня вздернут за шею.

— За что?

— А когда Чатинг-Пейн тебя прикончит, тут я его и прикончу.

— Коготь, я ценю ваши чувства, но, пожалуйста, не надо. Это запятнает фамильную честь.

— А что ты сделаешь, Кос, чтобы мне помешать? Нуда ладно, обещаю.

— Превосходно. Вот письмо для леди Корнуолл вместе с остатками моего фактора роста для ее опекаемой Викки. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы она их получила.

Макгрош обуздал свое презрение к владелице Лицея настолько, что пообещал.

— Прекрасно. И наконец, будь так любезен, приведи Типтопфа.

Когда метельщик вошел с соломой в волосах и протирая слипшиеся глаза, Каупертуэйт вручил ему конверт.

— Типтопф, тут распоряжение моему банку на выдачу пятидесяти фунтов. С этого момента ты уволен.

— Ур-р-ра-а-а! — завопил паренек. — Уеду в Австралию и разбогатею.

Каупертуэйт погладил метельщика по голове и проводил до двери. Повернувшись к Макгрошу, он сказал:

— Так едем, нельзя заставлять благородного сукина сына ждать.

В двуколке, трясясь по пустым предрассветным улицам Лондона, Каупертуэйт пытался разобраться в своих чувствах. Он был поразительно спокоен и мыслил на редкость ясно, что было тем удивительнее, что ни он, ни Макгрош не сомкнули глаз после скандала у де Малле всего несколько часов назад. Его удивило, что перспектива надвигающейся смерти ничуть его не встревожила. Наоборот, мысль, что скоро все кончится, приносила облегчение. Неудача его эксперимента с саламандрой, известной как Виктория, за которой последовали тщетные, выматывающие поиски Виктории, принадлежащей к человеческому роду, и разочарование в леди Корнуолл подорвали его силы и дух. В жизни, мнилось ему, для него не осталось ничего интересного, и вопреки своей молодости он ощущал себя седобородым старцем. Уж лучше покончить со всем этим теперь, чем влачить существование в тисках преждевременного утомления жизнью…

Вскоре они оставили расползшиеся пределы столицы позади и менее чем через час уже приблизились к Каркинг-Фарделс, родовому поместью Чатинг-Пейнов, последним прямым потомком которых был данный лорд Чатинг-Пейн, немезида Каупертуэйта. Небо светлело в золотисто-розовых тонах, птички громко распевали, и зефиры теребили туманы, извивающиеся по кустам. Прекраснейшее утро, чтобы встретить свою кончину.

Макгрош повернул двуколку на проселок, ответвлявшийся от тракта. Они катили вперед под мятно-зеленой листвой, пока не оказались перед величественными воротами. Там виднелась могучая фигура Ганпатти, застывшего в ожидании.

Наклонившись поближе к своему хозяину, американец сказал:

— Коли ты можешь ликвиднуть старую жестяную Рожу какой-нибудь научной штукенцией, Кос, валяй, а о его секунданте не думай. У меня есть мыслишка, как обратать этого фуззи-вуззи.

Каупертуэйт испустил тяжелый вздох.

— Прошу, Коготь, никаких штучек-дрючек, которые испортят мое расставание с этой смертной оболочкой.

— Просто оставьте на меня эту человеческую гору, командир, — таинственно заключил Макгрош. В каковой момент указанный фуззи-вуззи безмолвно вскочил на подножку и, держась за верхнюю часть экипажа, взмахом руки указал им направление к месту их смертоносного рандеву.

По росистому лугу, на котором двуколка оставила сверкающий след, и к опушке рощи из серой ольхи. Там Ганпатти сошел на землю и повел их вперед между деревьями.

За стволами показалась укромная полянка, шириной как раз достаточная для обусловленных шагов.

Там в небрежной позе стоял лорд Чатинг-Пейн, облаченный в утренний сюртук и гетры. Нос его занимал естественную позицию и был начищен до совершенства: Каупертуэйт увидел в нем свое отражение.

— У меня были сомнения, явитесь ли вы, — сказал Чатинг-Пейн. Каупертуэйт пропустил это оскорбление мимо ушей. Он пребывал в экстатической безмятежности и был выше мелких свар. — Надеюсь, вы привезли оружие, подходящее случаю.