Принц и нищая (СИ) - Вознесенская Дарья. Страница 31

И будь чем, я бы снова поперхнулась.

Издевается?

- Это. Не. Смешно, — я вцепилась в столешницу. Что за глупая шутка? Может, он решил таким вот образом меня унизить — очаровать, влюбить в себя, а потом выставить на посмешище? — Откуда эти перемены? Ты что, выяснил что я… ну не знаю, принцесса?

И спрашивала я вполне серьезно.

Посмотрела на него. И рыжий не отвел взгляд. Только покачал головой:

- Нет. Но тот отпор, что ты дала… Это заслуживает уважения. И потому…

- Подожди… То есть, если бы я сдалась или сдохла, то вы все просто уверились бы, что были правы на мой счет? А так вдруг начали уважать и относиться как к равной?

- Ты доказала, что вправе находиться здесь и…

- Захр! Ну как же я счастлива теперь! Я ж теперь не усну от радости весь цикл… — меня уже несло. — Да что с вами такое? Почему это вы решили, что вы имеете право определять мое место в обществе?

Он посмотрел на меня, нахмурившись:

- Может потому, что мы и есть это общество?

- Больше напоминает стаю, — я скривилась. — Жестоких, наглых и заносчивых зверей.

- Это не мы заносчивы, Илия, — он снова покачал головой. — Это ты считаешь себя лучше других…

Не стала дослушивать этот бред. Просто вылетела из столовой, а потом и на улицу, надеясь таким образом унять дрожь.

Ну конечно! Он уже нашел себе оправдание. И объяснение своим поступкам. И, наверняка, все, что со мной происходило, просто гениальный эксперимент.

Только почему меня не спросили, хочу ли я быть подопытной?!

Я быстро шла по дорожкам парка, окружающего основной корпус, стараясь унять лихорадочно скачущее сердце, но успокоиться мне не дали. Рывок — и меня затащило в кусты.

Уже приготовилась ударить магией — пусть было и нельзя в этой Академии, но мне уже все равно! — как разглядела, кто именно втянул в густую зелень.

Тот же, кто и во всю эту историю.

Глаза Эльтара выражали беспокойство. Но, внимательно меня осмотрев, он расслабился.

- В чем дело? — нахмурилась уже я.

- Чего от тебя хотел тер Альмади? Угрожал?

- А что, ко мне можно подходить только ради угроз? — язвительно уточнила, понимая, что противоречу сама себе.

Илия… — Эльтар вздохнул. — Если он хочет поквитаться с тобой, по той или иной причине, я должен об этом знать.

- Чтобы добавить? Кому — мне или ему?

- Илия… — теперь уже рычаще.

- Извини. Общаться он хотел, — буркнула, отводя взгляд. Правящий сегодня смотрелся как-то… особенно эффектно. Ну его. — Счел достойной своего общества и решил протоптать дорожку, так сказать.

Пауза в ответ была странной.

Я посмотрела на мужчину.

- Что?

- Каниж тер Альмади… Ищет твоего общества? — спросил Эл напряженным голосом. Лицо его, правда, при этом ничего не выражало — ну статуя и статуя, как обычно.

- Мне стоит обеспокоиться, как я и полагала? — я подалась вперед.

— Мне стоит, пожалуй.

Я растерялась:

- Почему?

- Моей невесте не пристало…

И тут до меня дошло!

И я хрипло расхохоталась.

Захр, Академия идиотов! Или здесь цветы в воздухе распыляют какие-то магические частицы, сводящие с ума и без того не нормальных представителей благородных семейств?

- Ты себя слышишь? — смех, похоже, скоро сменится на всхлипы. — Ты все сделал для того, чтобы никто и не подумал о нашей связи — ради безопасности или чего еще, не важно. Он все сделал для того, чтобы я его возненавидела — из желания вычистить ряды благородных или еще что — тем более не важно. Ни ты, — я ткнула его пальцем в грудь, — ни он, — махнула рукой в сторону — не имеете никакого отношения ко мне, к моему будущему и к тем людям, которые могут мне указывать как жить! Ни тебе, ни ему я не позволю снова устраивать захровый спектакль в качестве моих кукловодов! Меня достали ваши игрища — и если ты хочешь, чтобы я находилась здесь и помогала своим присутствием найти заговорщиков — хотя по мне так это все меньше похоже на действительность! — то просто оставь меня в покое, как ты и планировал!

Я оттолкнула Правящего и побежала, практически, в собственную комнату.

Где обложилась книгами и полностью погрузилась в учебу, стараясь отрешиться от происходящего. Что бы там ни происходило в их головах — да и в моей, если честно, тоже — но опыт показал — единственное, что на самом деле имеет значение для будущего и доказательства права на полноценное существование, это навыки и сила.

А значит, я должна была сделать все, чтобы показать себя достойной ученицей и магом.

Спустя некоторое время я и правда почти забыла о происходящем.

Чистота и стройность магических структур затягивала; а собственная Стихия, давно показавшая, что она на моей стороне, очаровывала все больше.

В Академии студенты были распределены по пяти факультетам. Первые три года мы должны были изучить свои основные Стихии и общие предметы; затем уже выбирали направление, курсы — боевой, целительский, артефакторов, правовой. Мне было далеко до выбора; да я и не была так уж уверена, что доучусь, пусть именно это и являлось отправной точкой собственного решения — ведь не окончив Академию нечего было и мечтать, чтобы пройти инициацию в Храме всех стихий и договориться, наконец, освободить нас с Эльтаром. Но присматриваясь к тому, как ведут себя студенты, о чем говорят и чем заняты, я все больше склонялась к целительству.

И то, что у меня была магия Смерти, не противоречило — именно тот, кто хорошо понимал, что находится на оборотной стороне Жизни, был в состоянии эту жизнь продлевать.

Исцелять можно было по-разному. Пускать потоки сырой силы — по собственным сосудам, или же передавая её другим людям. Можно было обратиться к Стихиям внешним, в зависимости от напастей. С горячкой хорошо работала Вода; лихорадку, простуды излечивал Воздух. Переломы, повреждения кожи — Земля. Огонь становился отличным подспорьем для затяжных болезней и хандры.

А вот магия Смерти, в своем чистом виде, в целительстве могла использоваться весьма интересно. Мы могли заставить человека поверить в то, что он здоров. И это становилось отправной точкой для настоящего выздоровления.

Более того, душевные болезни лечились точно так же.

Вот только среди целителей было довольно мало смертельных. Да и вообще, по сравненю с другими магами, нас было вдвое меньше, чем у любой другой стихии. И это среди благородных — среди простолюдинов магических брюнетов почти не встречалось.

Может потому, что природа решила, что вмешательство темных оставляет уж слишком весомые отпечатки и обезопасила тех, кого она породила?

Магия Смерти, к тому же, требовала более точной, почти ювелирной работы с формулами и заклинаниями и огромной осторожности. Потому «Теория магии» преподавалась нам еще и дополнительно — это помимо полноценных занятий с остальными стихийниками. И оставалась моим не самым любимым предметом. Во-первых, потому что я, можно сказать, едва умела читать, писать и считать — а от меня потребовали плетение сложнейших формул, в основе которых лежали числа и знаки. Да я даже не всегда их узнавала, не то что могла повторить! Во-вторых, декан нашего факультета, который и вел этот предмет, как мне кажется, невзлюбил меня с первой минуты знакомства. И постоянно попрекал ошибками, помарками, недочетами и тем, что нельзя быть «настолько непонятливой». Про себя я называла его «злобный гном», но никогда не перечила и посвящала изучению его предмета самое большое количество времени — справедливо я решила, что это та основа, без которой остальные бусины не лягут в это ожерелье. И раз уж у меня не было возможности изучить основу еще в детстве, как у других, надо наверстывать упущенное.

Ведь раньше я пользовалась магией и формулами как чем-то заученным, чем-то вроде стишка, при котором надо определенным образом сложить пальцы. Но теперь, когда ко мне пришло гораздо большее понимание, чем именно я владею — и насколько в состоянии с помощью магии влиять на других — я посвятила все возможное время именно проникновению в предмет.