Лунная пыль. Академия Эдарон (СИ) - Крук Эмилия. Страница 38

— Она замуж вышла молодой совсем. Что такого могло произойти, чтобы магия выжглась полностью?

— Ладно, пусть тайны твоей семьи остаются тайнами. Я тебе верю. Но могло произойти всякое. Магия в таком возрасте нестабильна. Сильный взрыв эмоций, несчастная любовь, нападение… Но раз она скрыла это, значит была напугана. Отца не тревожь, вряд ли он в курсе.

Тоскан занес зерно сомнений в слишком благодатную почву. Она ведь всегда незримо рядом, моя мама. Я ее иногда чувствую, хотя в последнее время все реже. Простому человеку такое не под силу. Только сильный дух, зачастую ранее принадлежавший магу, может задержаться между мирами.

Неужели у мамы действительно был дар, который она потеряла. Тогда отчего молчала во время беременности, постепенно угасая? Ведь тогда вероятность рождения ребенка с магией можно было просчитать заранее, и она увеличивалась стократно.

Я ушла в себя настолько глубоко, что от голоса Тоскана не просто вздрогнула, чуть не умерла, испугавшись.

— В общем так, Деронвиль, сидишь в комнате, как мы и договаривались. От настойчивого внимания эльфов уворачиваешься, насколько возможно. Участники будут съезжаться всю неделю, начиная с завтрашнего дня. В общежитии стартует перестановка, будем старшекурсников снова группировать по 5 человек, чтобы на всех комнат хватило.

Профессор махнул в сторону двери, отпуская меня, но все-таки проговорил то, о чем видимо, думал все время нашего разговора.

— Ты стала другой. Внешне, не внутренне. Раньше была просто хорошенькой, особенно с этой твоей стрижкой под мальчика и во все стороны торчащими волосами. Умиление какое-то постоянно вызывала. Как воробушек общипанный, но все равно нападающий на огромную ворону. Маленькая, смешная, больше похожая на ребенка. А теперь какая-то утонченность появилась, изысканность. Волосы золотые, ресницы длинные, глаза огромными кажутся. Уже не ребенок — девушка. А эльфы на такую хрупкость и тонкость падкие. У них все леди худенькие и воздушные. Поэтому аккуратней с ними. Литманиэль не тронет, мы с ним поговорили. Он к тебе такого рода чувств не питает, даже обиделся, когда я спросил напрямую. А вот другие участники их команды могут доставлять неудобства.

— А можно я амулет отвода глаз сделаю? Знаю, что незаконно, но так удастся оставаться незаметной. Тем более, что на территории Академии многое можно.

Тоскан смотрел на меня с доброй отеческой улыбкой.

— А ты еще не сделала? — увидев, как я краснею, он, не сдерживаясь, расхохотался.

— Я спросила, чтобы Вы в курсе были, если вдруг что.

Конечно, я пошла в наступление. С ним по-другому никак. Начнешь оправдываться, всех собак спустит.

— Если вдруг что, это что? — он продолжал веселится.

— Если вдруг меня Меге. леди Стоун за руку поймает, и к Вам приведет. А Вы уже все знаете, и даже мне разрешение выдали.

— Хоть кого-то ты в Академии боишься, Камелия. Пусть Стоун тебя в тонусе держит, — и махнув на меня рукой, пробурчал. — Иди уже, несчастье ходячее, прикрою в любом случае.

Я радостно закивала и побежала на тренировку с Ароном. Он уже, наверное, заждался. Несмотря на мои успехи, парень рад не был. Он смотрел волком и постоянно придирался.

— Ты силу почему не рассчитываешь, когда по мишени бьешь? Неужели трудно направить максимум по центру?

Обычно его эмоции не трогали, но сегодня такая агрессия нашла брешь в моей обороне. Потому что после разговора с Тосканом я чувствовала себя уязвимой. Как там он перечислял — маленькой, хрупкой, почти воробышком. Да и о маме думалось постоянно. Это какая-то цепочка событий, запущенная в момент моего рождения, или даже раньше, когда мама приняла решение скрыть ото всех наличие ранее у нее дара. И нашу глушь она выбрала не спроста. Ведь папа рассказывал, что познакомились они в первый день ее прибытия, прямо в порту. Она не знала, как ей добраться, а отец как раз был на повозке, так как встречал груз.

Мама не оставила после себя даже маленькой записочки, чтобы объяснить ситуацию. И думается мне, причина в том, что я об этой тайне никогда не должна была узнать. Но нашей захудалой провинции посчастливилось стать колыбелью, вскормившей одновременно двух магов. Которые в юношеском максимализме и постоянном соперничестве слишком сильно развили свой дар. Могла ли мама просчитать, что однажды маленькая обиженная девочка заставит своего друга дать кровную клятву о поступлении в Академию, и магия этого ритуала вопреки всем законам логики приведет ее к этому месту. Могла ли она знать, что слишком дотошный декан боевого факультета возьмет над ее дочерью шефство, и решится разбередить незаживающие раны, связанные с рождением одного магически одаренного ребенка.

— Ками! — окрик Арона заставил поднять голову. — Ты о чем так увлеченно думаешь?

Я не понимала, почему он злится. Ну отвлеклась, с кем не бывает. Я же не на пятом курсе, когда промедление на тренировке может стоить недели в целительском корпусе. У нас занятия учебные, а не приближенные к боевым условиям.

— Не кричи на меня, — не сказала, процедила. Достал-таки до и без него натянутых струн внутри.

— А то что? Швырнешь меня об стену? Я не леди Стоун, к атаке готов, — Арон и не думал шутить и заигрывать со мной, как это делал обычно.

Будто я провинилась и сильно его обидела, и он так на мне вымещает свое недовольство. На ум приходило лишь то, как пытался поцеловать около кабинета декана, и магия клятвы его за это наказала. Магия, а не я.

— А то, что ты смешиваешь личное и профессиональное.

— А что смешиваешь ты, когда по мановению пальца бежишь обниматься с эльфом? Каково это — дурить голову окружающим мужикам, и даже не задумываться об их чувствах? — и такой надлом в голосе, что отозвалось сразу тяжестью в моем сердце.

— Ты совсем что ли с головой не дружишь? С кем я кроме тебя еще обнималась? — он моих слов будто бы и не слышал. Смотрел только пристально, так что у меня все сжималось от этого взгляда. Будто бы его боль моей стала.

Подошла без слов к застывшему Арону. Обняла за мощный торс, прижавшись щекой к груди. Он дернулся, не нуждаясь в этой моей жалости и нежности. А я не пустила. Стояла, крепко стискивая, и слушала как быстро бьется неспокойное сердце боевика. Сурового, сильного, но сейчас передо мной невероятно уязвимого. Как совсем недавно и я перед ним.

И лишь когда стал ровнее дышать, я взяла его за руку и потянула в сторону общежития. А проходя мимо его комнаты, лишь ускорила шаг, направляясь в мою. Притормозив у двери, я обернулась к ничего не понимающему Арону и прошептала: «Поговорим».

Он набросился на меня с поцелуями, едва переступили порог. Совершенно не боясь своей же клятвы. Но сейчас сопротивления с моей стороны и не предполагалось.

На резкий напор губ я отвечала мягкими прикосновениями. На лихорадочные движения рук — тихим шёпотом. Он сейчас не желал меня слушать, но постепенно успокаивался. Поцелуй из жалящего стал страстным, а пальцы в волосах больше не сжимали яростно, теперь даря наслаждение перебором прядей.

Я открылась ему навстречу, давая языку проникнуть так глубоко, как только он захочет. И стон Арона, утробный и какой-то рычащий, звоном прокатился по обнаженным окончаниям. Я дрожала в его руках, не понимая, что делать дальше. Ведь бездействие сейчас выльется в закономерное продолжение.

Я погладила его по лицу, давая привыкнуть к еще более легким движениям, а потом легко отстранилась.

Он дал мне отойти на безопасное расстояние, и только после этого, как зверь, втянул раскаленный воздух. Выдыхал намеренно медленно, окончательно приходя в себя.

— Теперь поговорим? — я улыбалась. Весь сейчас Арон уже выглядел адекватным.

Он прошел к стулу, тяжело на него опускаясь. И раскрытой ладонью провел по лицу, словно хотел стереть усталость и ненужные мысли.

— Я ведь с ума схожу… ты же видишь, — он говорил глухо, держа голову опущенной. Думая, наверное, что если посмотрит в глаза, сказать уже многого не сможет. — Дурею, когда рядом с тобой кто-то из парней трется. Выворачивает всего, и хочется крушить всё и всех. Ты же моя, понимаешь? И каждый чужой взгляд в твою сторону вот здесь отзывается! — он постучал кулаком по груди в районе сердца, наконец, решаясь взглянуть мне в глаза.