Красный дракон - Харрис Томас. Страница 18

Грэхем направился к двери.

— Вы сами-то понимаете, как это у вас вышло?

Грэхем зашагал быстрее. Лектер его уже не видел. Последними словами Лектера, которые настигли Грэхема, когда за ним закрывалась тяжелая металлическая дверь, были:

— Вам удалось поймать меня только потому, что мы с вами похожи!

Внутри у Грэхема все онемело. Он не ощущал ничего, кроме желания продлить это благословенное оцепенение. Он шел, низко опустив голову и ни на кого не глядя. Кровь глухо стучала в висках. Еще немного — и он выйдет на свободу. Почему все здесь так гнетет его? Госпиталь даже не напоминает тюрьму. Обычное здание. Всего пять дверей отделяют Лектера от внешнего мира. Его не покидало дурацкое чувство, будто Лектер вышел на свободу вместе с ним.

Грэхем остановился у входа в госпиталь и огляделся, словно желая убедиться, что рядом на самом деле никого нет.

Фредди Лаундс, который уже не один час торчал в машине на противоположной стороне улицы, карауля Грэхема, отснял великолепный кадр: профиль детектива на фоне массивной двери с надписью «Тюремный госпиталь для душевнобольных».

Как выяснилось впоследствии, газета «Отечественные сплетни» напечатала лишь фрагмент снимка с профилем Грэхема и двумя словами «…Для душевнобольных».

Глава 8

После ухода Грэхема доктор Ганнибал Лектер, погасив свет, пролежал несколько часов.

Некоторое время он не думал ни о чем, воспринимая окружающее только наружными органами. Он чувствовал, как трется о щеку грубое полотно наволочки, как холодит заложенные за голову руки шершавая поверхность стены.

Еще немного — и он погрузился в безбрежный океан запахов, одни из которых проникали к нему извне, другие существовали в его воображении. Средство, которым чистили раковины и унитазы, отдавало хлоркой. Острый запах перца, доносившийся из коридора, смешивался с запахом провонявшей потом формы охранников. Грэхем не захотел давать ему свой домашний телефон… Лектера обдало волной горьковатых запахов — так пахнут свежескошенные луговые травы.

Он привстал. Этот сыщик мог бы вести себя и повежливее. От его мыслей исходил теплый запах металла, напоминающий об электрических часах.

Лектер моргнул несколько раз, его брови поползли вверх. Он включил свет и написал Чилтону записку с просьбой позволить ему поговорить по телефону с адвокатом.

Лектору по закону предоставлялось право беседовать со своим адвокатом без посторонних, и он этим правом не злоупотреблял. Аппарат приносили к нему в камеру.

И сейчас два охранника принесли телефон, размотали длинный шнур, тянувшийся от розетки на пульте дежурного. Пока один отпирал металлическую клетку, другой держал наготове баллон с парализующим газом.

— Отойдите назад, доктор Лектер, и повернитесь лицом к стене. И ни шагу, пока не услышите, как мы закрываем за собой дверь. Одно движение — и я даю струю газа вам в лицо.

— Да, да, я понимаю, — ответил Лектер. — Я вам очень благодарен за телефон.

Для того чтобы набрать номер, ему пришлось просунуть руку сквозь капроновую сеть. В справочном Чикаго он выяснил телефон факультета психологии Чикагского университета и рабочий телефон доктора Алана Блума. Сперва позвонил на факультет.

— Будьте добры доктора Алана Блума.

— Не знаю, здесь ли он сегодня. Сейчас попробую вас соединить.

— Одну минуточку. Извините меня, я знаю его секретаршу, но, стыдно признаться, вылетело из головы, как ее зовут.

— Линда Кинг. Соединяю.

— Спасибо.

Трубку подняли только после восьмого звонка.

— Кабинет Линды Кинг.

— Линда? Здравствуйте.

— По субботам ее не бывает.

Собственно говоря, он так и предполагал.

— У меня к вам огромнейшая просьба. Это говорит Боб Гриер из издательства «Блейн энд Эдварде паблишинг компэни». Дело в том, что доктор Блум просил меня переслать один экземпляр книги «Психиатрия и закон» Уиллу Грэхему, а Линда должна была сообщить мне домашний адрес и телефон мистера Грэхема. Но я не дождался звонка от нее.

— Я здесь не работаю. Линда будет в понедельник, так что, пожалуйста…

— Милая моя, вы уж меня простите, но я должен отправить бандероль сегодня экспресс-почтой, иначе я просто горю. А беспокоить доктора Блума мне не хочется, тем более что Линда, которая забыла мне позвонить, окажется в неловком положении.

Адрес наверняка у нее на столе. Взгляните, пожалуйста. Я с удовольствием спляшу на вашей свадьбе, если вы мне поможете.

— Здесь ничего такого нет.

— Посмотрите в ее рабочих записях. Там просто не может не быть его. Продиктуйте мне этот чертов адрес, и я не стану больше занимать ваше время.

— Как, вы говорите, его зовут?

— Грэхем. Уилл Грэхем.

— Есть домашний телефон: 305 Джей Л 5 — 7002.

— Это прекрасно, но отослать книгу нужно на его домашний адрес.

— Домашнего адреса я не могу найти.

— А что у вас есть?

— Тут написано только: ФБР—10, Пенсильвания, Вашингтон, округ Колумбия. Ага, вот еще: а/я 3680, Маратон, Флорида.

— Вы просто ангел. Благодарю вас.

— Пожалуйста. Всего доброго.

Теперь Лектер почувствовал себя гораздо лучше. Хорошо бы удивить Грэхема неожиданным телефонным звонком, подумал он. А если тот не научится себя вести, есть прекрасный способ поставить его на место: послать ему с доставкой на дом бандероль с вложенным туда мешочком для колостомии [7]. Небольшой сувенир на память о прошлом.

Глава 9

В это время в семистах милях к юго-западу оттуда Фрэнсис Долархайд стоял возле кассы кафетерия и ждал, пока принесут гамбургер. Кафетерий находился в кинофотолаборатории, Гейтвей, Сент-Луис. Он скользнул безразличным взглядом по блюдам, выставленным на столике с подогревом и прикрытым прозрачной пленкой. Отпил глоток кофе из картонного стаканчика, который держал в руке.

В зал вошла молодая рыжеволосая женщина в белом халате. Она посмотрела на автомат со сладостями, заметила Долархайда и поджала губы. Помедлив, все же подошла к нему.

— Мистер Ди?

Долархайд обернулся. Выходя из затемненной лаборатории, он всегда надевал большие очки с красными стеклами. Взгляд женщины остановился на переносице очков.

— Давайте присядем на минутку. Я должна вам кое-что сказать.

— В чем дело, Эйлин?

— Я очень сожалею, что все так случилось. Боб ужасно набрался и просто валял дурака. Он не хотел никого обидеть. Пожалуйста, присядем, очень прошу вас.

— М-мм…

Долархайд избегал говорить такие слова, как «хорошо». У него были дефекты в речи, и звуки «ш» и «с» выходили шепеляво.

Они сели. Девушка нервно мяла в руках салфетку.

— Было так весело, и все были рады, что вы зашли, — сказала она. — Правда, правда, рады, хотя это и была такая неожиданность для нас. Но вы же знаете, что вытворяет Боб, как он может имитировать разные голоса. Ему бы на радио работать. В общем, он рассказывал анекдоты — бесподобно! — передразнивал знакомых. Лучше всего у него выходят всякие акценты, особенно негритянский. Ну и когда он изобразил… э… э… такую манеру речи, он не собирался насмехаться над вами. Он был до того пьян, что уже не соображал, кто там находится.

— Но они хохотали, а потом… потом нет.

Долархайд хотел сказать «перестали смеяться», но там были шипящие.

— Тогда-то Боб и понял, что он перегнул палку.

— И тем не менее продолжал это делать.

— Да, знаю. — Она заставила себя перевести взгляд с измятой салфетки на его очки, как ни хотелось ей отвести глаза. — Я сама сказала ему, что это было неприлично, но он клянется, что сделал это не со зла. Он даже не сразу понял, что он натворил, а когда до него дошло, попытался обратить все в шутку. Вы сами видели, как он покраснел.

— Но он хотел… хотел, чтобы я подыграл ему, чтобы мы дуэтом…

— Потому он и вытащил вас в круг, хотел по-дружески обнять вас. Он хотел, чтобы вы сами восприняли это как товарищескую шутку.