Молчание ягнят - Харрис Томас. Страница 19

Глава двадцать третья

Внутренний мир доктора Лектера легко воспринимал интенсивные цвета и запахи, но с трудом находил звуки.

Ему пришлось немного напрячься, чтобы услышать глубоко внутри себя голос Бенджамина Распейла.

Доктор Лектер с удовольствием представлял, как сдаст юному агенту ФБР Джейма Гамба, и потому вспомнить рассказ Распейла было крайне необходимо.

В последний день своей жизни жирный флейтист, лежа на кушетке в кабинете Лектера, поведал историю судьбы Джейма Гамба.

«У Джейма была самая жуткая комната, которую можно себе представить в бедном квартале Сан-Франциско — со стенами цвета баклажана, покрытыми пятнами от наркотиков еще в годы процветания „хипаков“.

Он каким-то образом подделал документы и превратился в Джейма.

Возможно, допустили ошибку в роддоме. Но он очень сердился, если его называли по-другому. Он сменил много работ, отовсюду его выгоняли, но за очень низкую плату брали снова. Однажды я увидел его на кровати в своей комнате. Он сидел, обхватив голову руками.

Его выгнали из антикварного магазинчика за очередные махинации.

Я сказал ему, что не буду мириться с таким поведением. К тому времени в мою жизнь уже вошел Клаус.

Джейма нельзя назвать гомиком от природы — он научился этому в тюрьме.

Его появление в любой комнате всегда приводило к тому, что она начинала пустеть. Он убил своих деда и бабку, когда ему было всего двенадцать. И кто же захочет оставаться в одном помещении с таким человеком?

И вот, оказавшись без работы, он снова совершил преступление, наказав очередного неудачника.

Джейм отправился на почту и получил посылку своего бывшего работодателя, в надежде разжиться чем-нибудь. Это было послание из Малайзии. Он быстренько открыл ее, а там оказались всего лишь мертвые бабочки.

Его босс отправлял деньги почтовым работникам на этих островах, и те посылку за посылкой слали ему мертвых бабочек. Он с помощью клея делал из них всевозможные орнаменты и имел наглость называть их произведениями искусства.

Бабочки были Джейму ни к чему, он со злостью разгреб их руками, надеясь найти припрятанные драгоценности, но в результате только запачкал руки пыльцой. Ничего более.

Вот так он и сидел, обхватив голову грязными руками, и горько рыдал. Потом неожиданно услышал легкий шум и увидел живую бабочку, едва вылупившуюся из куколки. Он видел, как только что родившееся существо расправило крылья. Это была большая зеленая бабочка.

Джейм открыл окно, насекомое вылетело, а он вдруг почувствовал некоторое облегчение и понял, что надо делать.

Джейм разыскал на побережье домик, где мы с Клаусом проводили время и однажды, придя с работы, я застал его там. Зато не увидел моего Клауса. Клауса нигде не было.

Я спросил, где Клаус. Он ответил, что Клаус пошел купаться.

Я понял, что он лжет, потому что Клаус никогда не заходил в море. Тихий океан казался ему слишком опасным. Когда я открыл холодильник, то, что, вы думаете, я там увидел? Голову Клауса из-за банки с апельсиновым соком.

Джейм сделал себе из кожи Клауса фартук, надел его и нагло спросил, нравится ли он мне. Знаю, вы придете в ужас, решив, будто я после этого имел дело с Джеймом. Когда вы его встретили, он был в жутком состоянии и, думаю, страшно удивился, что вы не испугались его».

А потом эти, самые последние, слова Распейла: «Удивляюсь, почему родители не прибили меня до того, как я стал достаточно взрослым, чтобы обводить их вокруг пальца».

Тонкое лезвие скальпеля немного дернулось из-за того, что пронзенное сердце Распейла еще пыталось биться. И потом слова доктора Лектора: «Похоже на соломинку в бездонной пропасти, не так ли?» Но Распейл уже не мог ничего ответить.

Доктор Лектер помнил и каждое слово, и еще многое другое. Это были приятные, согревающие душу и сердце воспоминания. Кларис Старлинг проницательна — доктор получает удовольствие от общения с ней. Она, конечно, доберется до Гамба и с той информацией, которая у нее уже есть. Но для этого потребуется время.

А чтобы ускорить дело, нужны кой-какие детали.

Доктор Лектер был уверен, что ознакомившись с делом, непременно выйдет на след.

Возможно, в этом ему поможет информация о том, где работал Джейм сразу после убийства своих деда и бабки. Завтра он передаст ей Джейма Гамба и сделает это столь откровенно, что даже Джек Крофорд поймет все сразу. Завтра это произойдет обязательно.

В тот момент, когда Крофорд вышел из лифта на первом этаже, в его машине загудел вызов. Шофер Джефф взял трубку, послушал и махнул ему рукой. «Она мертва, тело нашли», — мелькнуло в голове Крофорда, пока он бежал к машине. Звонил директор. Но новость была не настолько плоха, хотя и достаточно неприятна: Чилтон подслушал разговор Кларис с Лектером и теперь влез в это дело, сенатор Мартин тоже узнала прямую дорогу к психопату.

Генеральный прокурор штата Мэриленд после консультаций с губернатором дал разрешение на перевод доктора Ганнибала Лектера в Теннесси. Чтобы отложить или отменить это, потребуются огромные усилия.

Директор хотел знать по этому поводу мнение Крофорда. Лектер в самой сути своей является олицетворением монстра. Чилтон полон честолюбивых амбиций. Сенатор Мартин обеспокоена только судьбой дочери. Жизнь Кэтрин Мартин в опасности.

Если все это сопоставить…

— Пусть переводят, — ответил Крофорд.

Глава двадцать четвертая

Доктор Чилтон и трое хорошо вооруженных военных из штата Теннесси стояли близко друг к другу на взлетной полосе и всеми силами старались перекричать шум голосов из переговорных устройств автомобилей и вой сирены, стоявшей рядом с самолетом машины «скорой помощи».

Армейский капитан передал доктору ручку.

Ветер шевелил листы бумаги, и ему пришлось придержать их рукой.

— А что, нельзя это сделать в воздухе? — спросил Чилтон.

— Сэр, мы должны подписать документы в момент передачи. Такова инструкция.

Второй пилот закончил подготовку самолета к вылету, вытолкнул подставки из-под колес и крикнул:

— Все готово.

Военные и доктор Чилтон подошли к задней двери «скорой помощи». Открывая ее, все напряглись, будто готовясь к удару.

Доктор Ганнибал Лектер находился в вертикальном положении вместе с носилками, к которым был привязан, в смирительной рубашке и маске хоккейного вратаря и опорожнял свой мочевой пузырь. Санитар Барии держал «утку».

Один из военных захрипел от злости, двое других отвернулись.

— Извините, — сказал Барни Лектеру и опять закрыл дверь.

— Не волнуйтесь, Барни, — ответил доктор. — Я уже почти кончил. Спасибо.

Барни поправил одеяние больного и, положив носилки с доктором на пол, откатил их в глубь фургона.

— Барни?

— Да, мистер Лектер?

— Вы долгое время относились ко мне как порядочный человек. Спасибо.

— Не стоит.

— Вы попрощаетесь со мной?

— Конечно.

— До свидания, Барни.

Могучий санитар распахнул двери и позвал военных:

— Берите носилки с обеих сторон, парни. Давайте положим его на землю. Не спешите…

Носилки с доктором занесли в самолет, где были убраны три ряда кресел по правому борту.

Второй пилот привязал их к креплениям сидений на полу.

— Он так и будет лежать во время всего полета? — спросил один из военных. — А резиновые подштанники ему натянули?

— Тебе придется попридержать свою водичку только до Мемфиса, парень, — добавил второй пилот, обращаясь к преступнику.

— Доктор Чилтон, могу я попросить вас кое о чем? — проговорил Барни. Они еще не зашли в самолет. Пропеллеры уже начали понемногу поднимать ветер, а с ним пыль и мусор вокруг. — Эти парни совсем ничего не понимают.

— Там есть очень сильные и опытные санитары. Пусть теперь голова болит у них.

— Думаете, они смогут обращаться с ним правильно? Вы же знаете его. Единственное, чего он боится, это безделья и скуки. От физических наказаний пользы не будет.