Следак (СИ) - Базилио Аноним. Страница 36

А вот эту песню я определенно где-то слышал.

— Альберт, а ты нам что-нибудь споешь? — подтрунивая, спросила Настя, чем сбила меня с мысли.

— Легко, — согласился я. — Нет, гитару не надо, — отмахнулся я от неохотно протянутого мне Алексом инструмента.

Я развернулся к Алине и запел:

— Могу еще на бис, если что, — раскланявшись, пообещал я охреневшим от мною исполненного слушателям, слыша краем уха, как Борис Аркадьевич маскирует смех кашлем.

— Клево, то есть я хотела сказать, это было чудесно, — первой пришла в себя Анастасия. Девушка лукаво мне улыбалась.

— Да, точно, — отмерла и именинница. — Это было… интересно, — наконец подобрала она определение.

— И главное в тему вечера! — наконец откашлялся хозяин дома.

— Я старался, — изобразил я светский поклон.

Алекс посмурнел лицом и засунул гитару обратно в чехол.

— Это был чудесный вечер, — поднялся я с места, — Светлана Григорьевна, вы замечательная хозяйка! Всё было очень вкусно! Алина, рад был знакомству, — я перевел взгляд на именинницу. — И еще раз прими мои поздравления. — далее я повернулся к девушкам. — Барышни, — я изобразил поклон. — Джон, Алекс, рад был знакомству, — им я тоже изобразил радостный оскал, — Борис Аркадьевич, — протянул я руку главе семьи Митрошиных.

Тот ответил крепким рукопожатием.

— Рад знакомству, — не остался он в долгу. — Заходи в любое время, будем рады.

— Обязательно, — пообещал я и отступил к выходу.

— Альберт, ты так быстро уходишь? — донесся до меня из комнаты Настин голос, а следом в прихожей показалась и она, встав между супругами Митрошиными.

— Дела, — я добавил в голос изрядно сожаления.

— Ты бы хоть телефон оставил, — она недовольно поджала губы.

— Чего нет, того нет, — развел я руками, наконец справившись с сандалиями. — До свидания, — еще раз попрощался я и вышел за дверь.

Глава 19

Пробивной трезвон будильника вырывает меня из сна и заставляет открыть глаза.

"Чего так рано?" — не могу понять спросонья. Зато следующая мысль выбивает из меня остатки сна, и я вскакиваю с кровати. Сегодня первый рабочий день, чтоб его… матерясь, иду в санузел.

Сытный завтрак из глазуньи с местной колбасой — все это я кладу на кусок батона, сверху придавливаю сыром и толкаю в рот, запивая чаем.

Возвращаюсь в комнату, достаю из шкафа сперва белоснежную рубашку, а затем вместе с плечиком — серо-синий в едва заметную мелкую клетку костюм-двойку. Его я вешаю на дверцу, а рубашку сразу надеваю на себя. Встаю напротив ростового зеркала, первым делом причесываюсь, а затем застегиваю на рубашке пуговицы лишь две нижние оставляю нетронутыми. Следом залезаю в брюки, застегиваю черный кожаный ремень. Приходит черед галстука. Он однотонный, темно-серого цвета. Завязываю его полувиндзорским узлом. Сажусь на кровать, натягиваю носки и сразу же обуваюсь в приготовленные с вечера туфли. Последним надеваю однобортный пиджак на двух пуговицах, с шлицами по бокам. Придирчиво смотрю на свое отражение, взгляд цепляется за пустой верхний карман. Не хватает платка, но для этих мест и так сойдет.

Беру кожаный черный портфель небольшого размера, лишь бы документы влезли и выхожу из квартиры. До райотдела двадцать пять минут прогулочным шагом — выяснил на днях в разведывательных целях. Местный общественный транспорт у меня вызывает стойкое неприятие, служба такси здесь не развита, своего автомобиля нет. Вот и остается вариант — добираться до работы пешком.

Мне нужно прибыть на место к девяти, а сейчас полдевятого утра. На улице много народу — тоже спешат на работу, многие тащат на прицепе недовольных ранней побудкой детей, что оглашают окрестности ревом.

Обгоняю тройку что-то громко обсуждающих мужиков. Улыбаюсь идущим мне на встречу молодым женщинам. Слышу в ответ неожиданную реплику про иностранца. Оборачиваюсь и посылаю незнакомкам воздушный поцелуй, те в ответ смотрят на меня широко распахнутыми глазами. Настроение выравнивается. Оставшийся путь проделываю, вспоминая события прошедших двух недель, что пролетели как-то незаметно и большей частью в ничегонеделании. Словно набирался сил в преддверии грозных дней.

Медкомиссию я прошел и был признан к службе годным. Тестирование тоже прошло нормально, заполнил длиннющий опросник с хитроумными вопросами типа "Восхищаетесь ли вы мошенниками?" и "Пройдете ли вы мимо упавшего человека?" и три варианта ответа — "да", "нет", "не знаю". Еще был тест на абстрактное мышление и логику с построением и поиском схожих фигур из предложенных. Была мысль проставить галочки наобум и быть признанным негодным по причине умственной отсталости и девиантного поведения, но решил, что этот финт не пройдет, у них же мой диплом лежит, а там средний бал четыре с половиной, и положительная характеристика от комсомола. Наорут и пошлют на пересдачу — и это все, чего я добьюсь своим демаршем.

Так что пришлось погрузиться в тесты и отрабатывать их всерьез. Нарешал на "рекомендован" к службе. Самый высший результат — это "рекомендован в первую очередь", аутсайдеры — "рекомендован в последнюю очередь" и "не рекомендован". Огорчаться мне или радоваться — пока не определился. Не охота думать, что до высшей оценки интеллектом не дотянул, буду считать, что сыграла роль моя социальная чуждость. Так и порешим.

Еще за это время наконец-то поменял прописку — сменил одно общежитие на другое. Когда пришел выписываться, меня в главный корпус университета подтянули, где с упреком "чего раньше не пришел, у нас же отчетность!" выдали деньги в размере ста пятидесяти рублей.

Нашел фотоателье и проявил пленку. Снимки получились нечеткими, но прочесть текст было можно. Осталось перевести. Для этих целей я купил русско-немецкий словарь, но рукописные буквы тормозят перевод.

Более-менее устроил быт, все-таки поклеил новые обои, правда дешевые бумажные, с абстрактным рисунком, два раза постирал на чудо-агрегате. Холодильник урчит и всхрапывает, сообщая мне что я не один в этой чужой квартире. Раздобыл новое сидение для унитаза, а вот туалетной бумаги, весь город обошел, но не нашел, пришлось купить обычную вату в аптеке, жесткие, красящие свинцом, газеты — не для попаданцев.

В общем, жизнь налаживалась вплоть до сегодняшнего дня. Не знаю, как там дальше пойдет, но я сосредоточен и готов дать отпор агрессорам. С таким настроем я и взбежал на крыльцо, где увяз в пробке возле дежурной части. Нет, никакой проверки документов не было, на входе толпились вызванные в отдел обычные обыватели, что пытались вызнать у дежурного, куда им податься в этом трехэтажном здании, чтоб найти искомое. Из-за чего сотрудникам приходилось преодолевать препятствие и пробираться к вожделенной лестнице. Их примеру я и последовал. Мне нужно было на третий этаж в кабинет начальника следствия.

Возле двери с нужной табличкой никого не было. Я постучался, но не дождавшись приглашения, сам открыл дверь. В кабинете сидели две женщины в гражданской одежде. Молодая, что, не отвлекаясь, печатала на машинке и постарше, которой навскидку было около сорока. Стало понятно, что кабинет проходной, а сам начальник сидит за следующей дверью.

Та, что постарше, при моем появлении подняла взгляд от лежащих перед ней на столе бумаг и строго посмотрела на меня.

— Молодой человек, вам кого?

— Здраствуйте, — перешагнул я порог и широко улыбнулся. Молодая, перестав стучать по клавишам, ответила мне тем же, а вот старшая психологическому приему не поддалась.

— Вы верно Чапыра? — изучающе уставилась она на меня поверх очков.

Короткие завитые волосы, аккуратным образом уложены. Губы подведены коричневой помадой. Строгая блузка темно-бардового цвета, застегнутая под самое горло. Мой внутренний голос пожелал мне не ссориться с этой дамой.