Солнечная кошка (СИ) - Хаан Ашира. Страница 61

— Котеночек, когда я тебе все расскажу, ты меня поймешь! — заверил Артем, делая шаг ко мне, чтобы обнять.

Я сложила руки на груди, с трудом удерживаясь, чтобы не отшатнуться.

— Пойму почему ты мне изменял? Или пойму то, что ты предложил половину денег за аборт? Или то, что если я оставлю ребенка, ты будешь «воскресным папой»? Так и быть. Как величайшая милость.

— Постой, все не так, котеночек! — он все-таки сделал этот шаг и положил ладони мне на плечи. — Понимаешь… это очень тяжело сказать… Но надо было сразу. Ты… ты была моей первой. Женщиной.

— Что?!

— Да, да! До тебя у меня были школьные подружки, мы только целовались, а настоящая была всего одна, моя бывшая, помнишь, я тебе рассказывал? — зачастил он, словно боясь, что я уйду, не дослушав. — Она хранила свою девственность, и я ей не изменял. И тебе не изменял, котеночек! Но ты пойми, мне двадцать один! Мне хочется попробовать разное! Самое время, когда еще!

— Ну так… пробуй, — я повела плечами, стряхивая его руки, но он даже не заметил этого, взъерошил волосы, нервно выдыхая и глядя на меня глазами котика из «Шрека». — Ты теперь свободен.

— Нет, котеночек, нет! — в голосе было практически отчаяние. — Мне не нужен никто, кроме тебя! Но ты пойми, пожалуйста, как мне было обидно! У всех парней была куча баб, даже у тебя опыта больше, один я какой-то лох!

— Да уж… — я криво усмехнулась.

Это он еще про Стаса не знает.

Но мысль интересная. То есть, ему надо было сбегать «сравнять счет», чтобы чувствовать себя уверенно в наших отношениях?

— Котеночек… — начал Артем, но тут мимо пробежали две работницы кейтеринга, и он замолк, замерев на половине жеста, ожидая, пока они выйдут из дома.

Я воспользовалась паузой, открыла мессенджер и отстучала ответ Стасу:

Я: «А ты настолько боишься журналистов, что все твои слова «нужна даже с чужим ребенком» сразу ничего не стоят?»

— Котеночек, послушай! — продолжил Артем так же страстно, словно все это время так и держал свою речь на паузе. — Это действительно дурацкая причина, но что мне было делать? Хочется же всего попробовать, а ты такая идеальная, что тебя было невозможно упустить. Вот и крутился, как мог.

— Бедненький.

— А с абортом… ну я просто переволновался, пойми меня! Ты же сама испугалась, согласись! У меня появилось время подумать и я все осознал, — он шагнул ближе и сгреб меня за плечи одной рукой, прижимая к себе. — Все случилось слишком неожиданно, а теперь мы остыли и можем разобраться спокойно. Котеночек, дай же нам шанс, прошу!

Я подняла к нему лицо, вглядываясь в такие искренние глаза.

Он смотрел на меня прямо, не отводя взгляд.

— А как же твоя мама?.. — спросила я тихо, сжимая молчащий телефон так, что края врезались в ладонь.

— Мама знаешь как на меня орала, котеночек? Чего, говорит, тебе еще надо, идиот?! Ярина молодая, красивая, умная! И не бросит теперь, потому что у вас будет общий ребенок.

— Ну надо же… — вяло удивилась я. — Никогда бы не подумала, что она такого мнения обо мне.

— Ты что, котеночек! — воодушевился Артем. — Она и канал твой посмотрела про кошек! Говорит, молодец, далеко пойдет! С такой не пропадешь! Женись, а то потом пожалеешь!

Значит, спонсор внезапного явления раскаявшегося грешника — моя будущая свекровь…

Телефон дернулся в ладони, и я скосила глаза на пришедшее сообщение.

Господин Никто: «Я не боюсь журналистов. Просто устал от них. Меня бесит жить под взглядами камер и быть кому-то примером».

— Котеночек! — Артем выпустил меня из объятий только для того, чтобы отступить и встать на одно колено. — Давай поженимся!

Он взял мою правую руку, не обратив ни малейшего внимания на легкое сопротивление, снова открыл черную бархатную коробочку.

— Артем…

— А где мое кольцо? — удивился он, не найдя его на правой руке. Взял на всякий случай и левую тоже, проверил на ней.

— Забыла где-то… — я отвернулась, кусая губы.

— Неважно! У тебя будет настоящее обручальное! Грохнул на него все накопления, в долги влез, но это же на всю жизнь!

Он надел золотое кольцо мне на палец и для верности сжал ладонью мой кулак, чтобы не стряхнула сразу же.

Поднялся и, обняв ладонью за шею, нежно поцеловал в губы.

Интересно, может токсикоз начаться на второй неделе беременности?

— Артем, постой! — я поскорее прервала поцелуй. — Допустим, все так. Первая женщина, окей. Но проблема не решилась, я по-прежнему первая. Ты же не мог за эти дни перетрахать половину города, чтобы получить свой опыт?

— Нет, любимая! Нет! Никогда! — он зарылся лицом в мои волосы. — Но…

От его запаха подташнивало. Так бывает, когда вдруг знакомый аромат, которого когда-то было слишком много в твоей жизни, а потом ты от него отвыкла, вновь обрушивается густой волной, забивая все остальное. Я читала, что беременных тошнило именно от отца их ребенка. У меня так же?

— Что — «но»? — я отстранилась.

Он отступил назад, взял меня за руки, поглаживая гладкое кольцо на безымянном пальце.

— Котеночек, ты же не будешь отрицать, что нам было просто волшебно в постели? Ты так любила наши эксперименты! Мы так зажигали, помнишь? В лесу, на колесе обозрения, в кофейне твоей, в кинотеатре! А помнишь, в автобусе до…

— Помню! — оборвала я его.

Это было стыдно, дерзко, возбуждающе. Тогда.

— Я понимаю твою ревность, честно. Если бы я не был так уверен в тебе, я бы тоже… Но я теперь твой. Давай… давай попробуем…

— Что попробуем? — насторожилась я.

Он перевел взгляд за окно у которого мы стояли. Неподалеку, на лавочке под цветущим кустом жасмина с бокалом шампанского сидела Алина. Как всегда — тихая, скромная, от всех прячущаяся. Могда бы познакомиться с кем-нибудь, но предпочитает наблюдать из тихого уголка.

Артем обнял меня со спины, положив ладони на живот и устроив подбородок на моем плече так, что было удобно нашептывать в левое ухо дьявольские искушающие предложения.

— Помнишь, как между нами и твоей подругой звенело, когда мы играли в карты? И не говори, что ты этого не чувствовала! Ты же сама помогала мне ее раздевать!

— Я?!

— Ты… Ты подстраивала так, чтобы она проиграла, я заметил. Был уверен, что все кончится тройничком. Если бы ты тогда не убежала, какое зажигалово мы бы устроили! Я ведб попробовал ее продавить, но она испугалась. Вдвоем мы бы смогли.

— То есть, ты все-таки…

Он и сам не заметил, как проговорился.

— Разве тебе не интересно попробовать на троих? Ты же будешь там же, со мной. А я с тобой… Давай?

— С Алиной?

— Да, ее легко будет развести… Видишь, как она краснеет? Но я смогу. Сделай мне такой подарок на помолвку, котеночек! Новый опыт — но тоже с тобой!

На помолвку. Обручальное кольцо жгло палец, будто у меня аллергия на золото. Я еще не согласилась, но все-таки приняла его. Означает ли это автоматическое «да»?

Я повернулась, обнимая ладонями его лицо и растягивая улыбку, насколько хватало сил:

— Любовь моя… — я почувствовала, как он расслабился, словно только этого и ждал. — Как я могу тебе отказать? Иди, иди к ней. И поднимайтесь наверх, у меня есть ключи от спальни…

Он посмотрел на меня безумным взглядом, порывисто чмокнул в губы и практически выбежал из дома.

Дав мне время открыть мессенджер и напечатать ответ:

Я: «И усталость от журналистов тебе важнее меня?»

За окном Артем приземлился на скамейку рядом с Алиной и зашептал ей что-то на ухо. Она разом вся вспыхнула, стрельнула глазами по окрестностям, видимо, в поисках меня, но он приобнял ее за плечи и продолжил ворковать. Она краснела, пальчики скребли по его предплечью, а его рука поглаживала ее бедро, забираясь все выше.

Телефон дернулся:

Господин Никто: «А тебе важнее продавить меня?»

Алина робко кивнула, и Артем тут же увлек ее за собой к дому.

Я поднялась на второй этаж, отперла высокие двери, ведущие в спальню родителей Ренаты. Огромная роскошная кровать с россыпью маленьких подушек так и манила как следует предаться разврату. Намекала, что в таких условиях не место скучному семейному сексу, самое время для оргии.