Мертвая ведьма пошла погулять - Харрисон Ким. Страница 37

Я подумала о заговоре, который я сегодня вечером использовала для маскировки. Уже открыв рот, чтобы Дженкса об этом спросить, я резко его захлопнула. На сей раз я вовремя вспомнила, что могу только пищать. Дженкс ухмыльнулся и достал из кармана сломанный карандашный грифель.

– Тебе не придется это произносить, – сказал он, переворачивая одну из страниц и записывая туда алфавит.

Я оскалила зубы, но Дженкс лишь рассмеялся. Впрочем, особого выбора у меня не имелось. Скользя по странице, как будто она была шахматной доской с буквами, я указала: «Амулет?»

Дженкс пожал плечами.

– Может быть. Но феек может почуять сквозь чары. Как я, например, могу почуять ведьму под этой норочьей вонью. Однако если это маскировка, это объясняло бы секретаршу-колдунью. Чем больше ты пользуешься магией, тем сильнее ты пахнешь. – Я вопросительно на него посмотрела, и Дженкс добавил: – Все ведьмы пахнут похоже, но те, кто задействует самую мощную магию, пахнут сильнее, загадочнее. Ты, к примеру, просто сочишься запахом от своего недавнего заговора. Ты ведь сегодня ночью ближнее будущее тянула, я прав?

Как вопрос это не прозвучало, и я удивленно села на ляжки. Он смог понять это из моего запаха?

– У Трента может иметься другая ведьма, которая производит для него заговоры, – сказал Дженкс. – Таким образом он смог бы прикрывать свой запах амулетом. То же самое годится для вервольфа или вампира.

Пораженная внезапно возникшей идеей, я указала: «Запах Айви?»

Еще не успела я закончить, как Дженкс уже неловко запорхал туда-сюда в воздухе.

– Гм… н-ну, да, – принялся заикаться он. – Айви воняет. Либо она дилетантка, которая завязала на прошлой неделе, либо интенсивная вампирша, которая завязала в прошлом году. Я не могу понять. Скорее всего, она где-то между… скорее всего.

Я нахмурилась – насколько норка вообще способна это делать. Айви сказала, что прошло уже три года. Должно быть, она была очень-очень интенсивной. Вот класс.

Я взглянула на стенные часы. Время кончалось. В нетерпении я повернулась к скудному досье на Трента. Согласно ВБ, он жил и работал в громадном поместье за городом. Он выращивал скаковых лошадей на продажу, однако большая часть его доходов поступала от занятия сельским хозяйством: апельсиновых и пекановых рощ на юге, клубничных плантаций на побережье, пшеничных полей на Среднем Западе. У Трента даже имелся остров неподалеку от Восточного побережья, где он выращивал чай. Я уже все это знала. Таков был стандартный газетный набор.

Трент вырос единственным ребенком, потерял мать в десятилетнем возрасте, а отца – на первом курсе университета. У его родителей было еще два ребенка, которые умерли в младенчестве. Доктор отказался отдать документы, пока его не вызвали в суд, а вскоре после этого и повестка, и документы, и вся контора сгорели дотла. Трагическим образом доктор засиделся там допоздна и не сумел выбраться из горящего помещения. «Каламаки, – подумала я, – играли просто идеально».

Я отвернулась от досье на Трента и щелкнула зубками. Больше мне здесь ничего пригодиться не могло. У меня было чувство, что архивы ФВБ, сумей я каким-то чудом их увидеть, оказались бы еще менее мне полезны. Кто-то в свое время пустился во все тяжкие и славно позаботился о том, чтобы о Каламаках было известно совсем мало.

– Извини, – сказал Дженкс. – Я знаю, что ты и впрямь рассчитывала на это досье.

Я пожала плечами, запихивая бумаги обратно в мусорную корзину. Поставить корзину прямо я уже не могла, но так, по крайней мере, все будет выглядеть, как будто она просто упала, и в ней не рылись.

– Хочешь отправиться с Фрэнсисом на допрос Трента в связи со смертью его секретарши? – спросил Дженкс. – Это будет в понедельник, ровно в полдень.

«В полдень», – подумала я. Какой безопасный час. Для большинства Внутриземцев это не было смехотворно раннее время, а для людей– идеально разумное. Может статься, мне следовало бы увязаться вместе с Фрэнсисом И малость ему помочь. Я почувствовала, как мои норочьи губы растягиваются в улыбке. Фрэнсис был бы не против. Это мог быть мой единственный шанс откопать что-то на Трента. Ареста его в качестве, распространителя «серы» вполне бы хватило, чтобы расплатиться за мой контракт.

Дженкс подлетел, чтобы встать на ободок корзины. Крылышки его умело двигались в воздухе, помогая фейку поддерживать равновесие.

– Ничего, если я отправлюсь вместе с тобой, чтобы хорошенько нюхнуть Трента? Ручаюсь, я бы смог разобрать, что он за птица.

Мои усы буквально встопорщились, стоило мне только об этом подумать. Славно было бы иметь вторую пару глаз. Я смогла бы подсесть к Фрэнсису как попутчица. Только не в облике норки. Он бы, надо думать, орал как баба и швырялся всякой всячиной, обнаружив меня такой у себя на заднем сиденье.

«После поговорим, – указала я. – Дома».

Улыбка Дженкса стала лукавой.

– Послушай, Рэчел, прежде чем мы уйдем, ты бы на свое досье не хотела взглянуть?

Я покачала головой. Нет уж. Я множество раз видела свое досье.

«Нет, – указала я. – Я хотела бы порвать его в клочья».

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Я должна раздобыть себе машину, – прошептала я, ковыляя по ступенькам автобуса. Выхватив свое зимнее пальто из уже закрывавшихся дверец, я задержала дыхание, когда дизельный мотор снова взревел, и автобус загромыхал дальше. – И поскорее, – добавила я, подтягивая к себе сумочку.

Я уже несколько дней нормально не спала. Соль высушила мое тело, и у меня чесалось сразу во всех местах. Казалось, я и пяти минут не могу пройти, случайно не треснув себя по волдырю на загривке. Выйдя из карамельного кайфа, Дженкс стал капризен и раздражителен. Короче, приятную компанию мы друг другу не составляли.

Фальшивый рассвет уже прояснил небо на востоке, придавая бледной голубизне прекрасную прозрачность. Птицы были громогласны, а улицы тихи. Холодок в воздухе вызывал у меня чувство благодарности к зимнему пальто. По моей прикидке до восхода солнца оставался всего час. Четыре утра в июне было поистине золотым часом, когда все добрые вампиры нежились в кроватях, а все мудрые люди еще не высовывали своих носов на улицу поискать ранний выпуск утренней газеты.

– Как же я созрела для постели, – прошептала я.

– Добрый вечер, мисс Морган, – донесся чей-то серьезный голос, и я резко развернулась, машинально вставая в стойку.

Вдруг с моей серьги слетел саркастический смешок Дженкса.

– Это же наш сосед, – сухо сказал феек. – Проклятье, Рэчел. Можешь ты хоть немного мне доверять?

С отчаянно колотящимся сердцем я медленно выпрямилась, чувствуя себя той самой старухой, которой я сейчас выглядела благодаря заговору. «Почему он не спит?» – подумала я.

– Скорее доброе утро, – сказала я, поравнявшись с калиткой Кизли. Старик не шевелился в своем кресле-качалке. Лица его, скрытого тенью, мне было не видно.

– По магазинам ходила? – Кизли помахал ногой, давая мне понять, что заметил мои новые сапожки.

Утомленная, я оперлась о верх его цепной изгороди.

– Не хотите ли шоколадку? – спросила я, и старик жестом предложил мне войти.

Дженкс взволнованно загудел.

– Послушай, Рэчел, «клякса» бьет дальше, чем я чую.

– Он просто одинокий старик, – прошептала я, отпирая щеколду на калитке. – Он хочет шоколадку. А кроме того, я выгляжу как старая карга. Любой, кто за нами следит, подумает, что я пришла к нему на свидание. – Я тихо отперла замок, и тут мне показалось, что зевок Кизли был рассчитан на то, чтобы скрыть его улыбку.

Легкий театральный вздох слетел с губ Дженкса. Я пристроила сумочку на крыльце и села на самую верхнюю ступеньку. Затем достала из кармана пальто бумажный мешочек и протянула его старику.

– Ах-х… – выдохнул он, внимательно разглядывая торговую марку с конем и всадником. – Некоторые вещи стоят того, чтобы рисковать за них жизнью. – Как я и ожидала, Кизли выбрал темную шоколадку. Где-то залаяла собака. Спокойно двигая челюстью, старик посмотрел мимо меня на пустую улицу. – Ты побывала в торговом центре.