Случай или судьба? - Харт Джессика. Страница 22

— Он мне ничего не говорил об этом, — медленно сказала Дейзи, разглядывая длинную плеть какого-то вьющегося растения, прежде чем сунуть ее в вазу.

— Мистер Сет никогда не хвастает своими делами — не то, что эта Астра Бентинджер, например. — Последние слова Грейс произнесла с нескрываемым презрением. — Она из кожи лезет, лишь бы все знали о ее пожертвованиях, но я ни разу не слышала от нее доброго слова. Может быть, мистер Сет и слывет тяжелым человеком, но никто из его работников не жаловался. Когда заболел сынишка Уинстона, мистер Сет, каким-то образом узнав об этом, прилетел сюда из Штатов и полностью оплатил лечение. Уинстон о нем плохого слова не скажет.

Дейзи продолжала составлять букет, думая о Сете. Ей казалось, что она знает о нем все, — выходит, нет.

— Кто такой Уинстон, Грейс? — спросила она, вдруг вспомнив, что уже слышала это имя. Тот самый, которому Сет поручил поиски Тома.

— Уинстон? Не знаю, как его назвать, но он делает в округе все, что нужно, и знает здесь всех. — Грейс говорила равнодушным голосом, но в ее глазах светилось любопытство. — Вы еще ничего не узнали о своем пропавшем друге?

Дейзи покачала головой.

— Том не друг, — сказала она, внезапно почувствовав острую необходимость поделиться наболевшим. — Он мой сводный брат. Как-то, года полтора назад, ужасно разругавшись с моим отчимом, он ушел из дому и с тех пор не звонил, не писал, но мы слышали, будто он работает здесь, на Карибах. Джим — мой отчим — сейчас серьезно болен и перед смертью очень хочет увидеться с ним. — Она вздохнула и беспокойство отразилось в ее синих глазах. — Я пыталась объяснить это Сету, — продолжала Дейзи, стараясь сосредоточиться на букете, — но… но его не волнует, кто такой Том.

— Не волнует? — недоверчиво переспросила Грейс. Ее рука с ножом застыла в воздухе.

Дейзи вспыхнула:

— Да. Мы… то есть… это для нас обоих только временно, — с ноткой отчаяния в голосе закончила она.

— Хмм. — В этой реплике Грейс была доля недоверия, но, к радости девушки, та сменила тему, посмотрев в окно в сторону моря: — К вечеру, похоже, будет шторм.

Действительно на горизонте собирались тучи. Шторм приближался к острову. Птицы испуганно смолкли и попрятались, пальмы раскачивали кронами под порывами бешеного ветра, а потом на oстров набросился шторм. К такой ярости природы Дейзи не была готова.

Дождь громко барабанил по железной крыше, и весь дом скрипел и стонал под яростными порывами ветра.

В Дейзи смешались страх и восторг, и она придвинулась к Сету.

— Можно взять тебя за руку? — полушутя спросила она.

Его рука, сжавшая ее ладонь, согревала и успокаивала.

— Когда я был маленьким, то любил штормы на острове, — задумчиво произнес он. — Они были такими неуправляемыми… Когда электричество отключали, как сейчас, я сидел здесь один, прислушиваясь в темноте, как шумит ветер, и воображал, что я — Робинзон Крузо.

— Как чудесно, наверное, приезжать сюда когда захочешь, — мечтательно произнесла Дейзи, подумав, что скоро уедет отсюда и никогда больше не вернется.

— Мои родители не любили бывать здесь.

Грейс зажгла керосиновую лампу и поставила рядом с ними на столе.

— Но они должны были! — потрясеннo воскликнула Дейзи, не в силах постичь, как можно не любить такое чудесное место. — Иначе зачем было его покупать?

— Остров купил мой дед, — сказал Сет. — Он заработал свое состояние, начав с нуля, — это из историй про внезапно разбогатевших оборванцев, — и для него Катласс-Кей стал воплощением мечты всей жизни. Моим родителям он достался по наследству. У них в жизни было все, поэтому они не понимали, как им повезло. Для них остров всего лишь символ положения — то, чем можно похвастаться. После очередной ссоры кто-нибудь из родителей привозил меня сюда и изображал горькое одиночество. Но через сутки начинал скучать по цивилизации, и меня вновь отправляли еще куда-нибудь. Я никогда не знал, где буду через день.

Он говорил без злости и обиды, но Дейзи будто видела маленького мальчика, предоставленного самому себе здесь, во время шторма. В детстве она частенько досадовала на однообразие жизни, но все же у нее был родной дом.

— Наверное, это было не очень весело, — тихо сказала она.

Сет пожал плечами.

— Тогда я понял, что лучше ни к кому не привязываться. Трудно заводить друзей, когда тебя постоянно таскают с места на место без предупреждения, поэтому я привык к одиночеству. В детстве я был уверен, что все мамы целое утро валяются в кровати и встают, только чтобы уйти из дому.

— А кто присматривал за тобой?

— О… целая вереница нянек. Обычно они долго не задерживались, потому что в итоге вступали в связь с моим отцом и уходили в слезах, когда мать в очередной раз напоминала, что она его жена. — Губы Сета искривились в усмешке. — Помню, я даже почувствовал облегчение, когда они наконец развелись. Мне было тогда всего восемь лет, но я думал, что, раз они расстались, жизнь моя станет спокойнее.

От воспоминаний Сет помрачнел. Дейзи Крепче сжала его руку, но ничего не сказала. Он никогда прежде не рассказывал о своей семье и она не решалась его перебить. Помолчав, он, продолжил:

— Однажды приехала мама и сообщила, что забирает меня к себе. Я очень обрадовался, конечно, — знаешь ведь, как маленькие дети относятся к матерям.

— Какой она была? — ласково спросила Дейзи.

— О, очень красивой! — ответил Сет. — Красивой, обворожительной и бессердечной, но я ее обожал. Иногда она изображала из себя самоотверженную мать, обычно это происходило на публике, но ее раздражало, что я требовал к себе внимания. Всякий раз, когда появлялся очередной любовник, я оказывался обузой для матери. После развода родителей я прожил у нее месяца полтора, потом она вернула меня отцу.

Меня еще несколько раз отправляли то к матери, то к отцу, когда на сцене появлялись очередной муж или жена. У меня было три мачехи и четверо отчимов к тому времени, когда я окончил школу, и это были только официальные. — Он внимательно посмотрел на Дейзи. — Теперь понимаешь, почему я так отношусь к браку?

— Начинаю, — тихо произнесла Дейзи, представив себе родителей, которым совершенно наплевать на любовь маленького сына.

— Меня все время удивляло, почему они снова и снова вступают в браки, — помолчав, сказал Сет. — Я думал, что прошлый опыт должен был их кое-чему научить, но они никогда не понимали, что используют людей, а те в ответ используют их. Все женщины, которых я встречал, обожали проводить время в разговорах о любви, а на самом деле просто искали чего-то новенького. Для них новый любовник значил не больше нового платья или машины, но с замужеством все меняется, и эти браки, начавшиеся с возвышенных слов любви, заканчиваются прагматическими спорами о деньгах.

Дейзи посмотрела на керосиновую лампу.

— Так не должно быть, — тихо произнесла она, понимая теперь, почему Сет настаивает на этом расчетливом брачном контракте с Астрой. Он просто смотрит в лицо действительности.

— Не должно, — угрюмо подтвердил Сет. — Но обычно именно так и бывает.

Он еще держал ее за руку, но Дейзи почувствовала, что мысли Сета уже далеко. «У него было немало любовниц, но вряд ли кто-то его любил…» Слова Виктории прозвучали эхом на темной веранде, за стенами которой по-прежнему неистовствовал ветер и хлестал ливень. Дейзи резко себя одернула. Нет смысла спорить с Сетом или пытаться его переубедить. Все, что она теперь может, — это дать хоть немного той любви, которой ему всегда недоставало.

Сет замер, когда Дейзи высвободила свою руку и встала, но, когда она положила руки ему на плечи и села к нему на колени, он расслабился и обнял ее.

— Давай не будем говорить о браках, — промурлыкала она, целуя мочку его уха. — Лучше поговорим о том, как хорошо быть в темноте вдвоем, когда за окнами бушует шторм.

— Давай вообще не будем говорить, — сказал Сет, целуя ее губы. .

Тревожная атмосфера шторма придавала их занятиям любовью особый оттенок. За стеной шумит ветер, дождь продолжает барабанить по железной крыше, но и в доме бушуют не менее сильные страсти. Шум дождя был всего лишь слабым эхом той бури эмоций, которая охватила Сета и Дейзи, а бушующий ветер был ничто в сравнении с неистовым желанием, заставлявшим их взмывать выше и выше…