Атака седьмого авианосца - Альбано Питер. Страница 21

— Уверен.

— И ты думаешь, его эскадрилья действует с Марианских островов?

Летчик вздохнул и пожал плечами:

— Наша агентура на Агвиджане не заметила ни одного истребителя. Но ведь Сайпан и Тиниан заняты арабами.

Брент на мгновение задумался.

— Если ты сбил его ведомого, а машину Розенкранца серьезно повредил, им, может быть, просто неоткуда взять подкрепление. Ведь транспорт мы пустили на дно, а в «Маджестик» всадили две торпеды.

— Логично, Брент, но ты забываешь, что они могут перебросить резерв на подводных лодках, а они у них есть.

— Значит, надо проводить поиск! Поиск воздушными патрулями!

— Не думаю, что адмирал пойдет на такой риск, — качнул головой Мацухара. — Помнишь, когда мы атаковали их базы в Северной Корее, они утопили чуть ли не весь флот Сил самообороны Японии. Даже десантную флотилию.

Постукивая по столу массивным кулаком, чтобы слова его прозвучали более веско, Брент произнес:

— Мы должны убить Розенкранца. Он — вне законов божеских и человеческих. Он — дикий зверь. Откуда… Откуда берутся такие твари, откуда они выползли на нашу землю?! Почему хорошие люди должны гибнуть, чтобы остановить их нашествие? Гибнуть — и в таком количестве?!

Мацухара крепко — так, что заскрипела щетина на щеках, — потер лицо ладонью.

— Ты читал «Юлия Цезаря»?

Брент знал, что летчик — неуемный книгочей с безмерной шириной вкусов и пристрастий, но все же его вопрос озадачил Брента.

— Читал, конечно. Я вообще люблю Шекспира.

Снова заскрипела под сильными пальцами щетина:

— Помнишь, в первом акте, перед убийством Цезаря, Каска говорит о заговоре? — Брент смотрел на него выжидательно. — «У Капитолия я встретил льва. Взглянув свирепо, мимо он прошел, меня не тронув…»

— Ты хочешь сказать, Розенкранц и есть этот лев?

— Не он один. Каддафи, Арафат, Хомейни…

— На каждого льва найдется укротитель.

— Верно, Брент, — засмеялся Мацухара. — Придется запастись пистолетами, тумбами, хлыстами…

Стук в дверь перебил его. В каюту вошел адмирал Аллен. При виде Мацухары в глазах у него вспыхнул враждебный огонек — точно такой же, как в глазах японского летчика, — и сесть он постарался как можно дальше от него, насколько это было возможно в тесной каюте. Брент, зная, что Аллен тоже предпочитает неразбавленное виски, наполнил и протянул ему стакан. Тот принял его молча. Аллен явно был угнетен и встревожен, и Брент догадывался о причине этого. Впрочем, старый адмирал начал без обиняков:

— Ты убил человека, Брент.

— Да, сэр, — всем своим тоном показывая, что отступать не намерен, ответил тот.

— Ты совершил смертный грех, который нельзя ни отмолить, ни искупить, — продолжал Аллен, вспомнив, наверно, что Брент был воспитан в католической вере.

— Он оказал своему боевому товарищу последнюю услугу, — вмешался Мацухара. — Он выполнил свой долг и поступил так, как велит кодекс чести самурая.

— Это уже второе убийство — рассчитанное и хладнокровное.

— Прошу вас, сэр… Я все знаю. Все! Поверьте, мне нелегко это далось.

— Адмирал Фудзита, должно быть, понял и одобрил тебя? — сказал Аллен, лишний раз продемонстрировав свою проницательность.

— Да, — вздохнул Брент.

— О трибунале и речи не было?

Брент кивнул, сделал глоток виски.

— Хорикоси повесил бы меня собственными руками.

Аллен, потягивая виски, поверх края стакана взглянул на него:

— Тебе надо уйти с «Йонаги».

— Что за ерунда, адмирал?! — воскликнул Мацухара. — Его место — здесь.

— Выбирайте выражения, подполковник, вы говорите со старшим по званию.

— Я — строевой офицер, командир авиационной боевой части авианосца «Йонага». Вы служите на флоте другой страны. Вы вообще человек из другого мира. Считаете, что я нарушил субординацию, — подайте рапорт командиру корабля. Я готов буду ответить за свои слова — перед ним, а не перед вами!

— И ответите, можете не сомневаться.

— Йоси-сан! — Брент был явно огорчен всем происходящим. — Прошу тебя, уйди!

Летчик еще минуту молча глядел на Аллена, потом поднялся и вышел из каюты.

— Пожалуйста, сэр, постарайтесь понять его, — повернулся к Аллену Брент. — Он не в себе: погибли оба его ведомых.

— Знаю. Знаю! — Адмирал выплеснул в рот остатки виски. Брент снова наполнил его стакан. — Можно подумать, ему одному приходилось терять товарищей!

— Пожалуйста, не подавайте рапорт.

— Я не могу оставить это без последствий.

— Но если он извинится перед вами?

Адмирал затряс головой, будто избавляясь от невидимой паутины:

— Ладно… Тут дела поважнее.

— Вы хотите, чтобы я ушел с «Йонаги»?

— Да. И вернулся в РУ ВМС, в Вашингтон, — расширил свои горизонты. И подумал бы о своей карьере.

— Главные события происходят здесь, сэр. Здесь, на «Йонаге». Это единственная сила, способная остановить арабов, и вам это известно не хуже меня.

— Ценю твое самоотречение, Брент, но надо подумать и о себе тоже.

— Я думаю. И я понял, что место мое — здесь.

Адмирал сделал большой глоток. Брент тоже отхлебнул «Чивас Регал», наслаждаясь приятным теплом, растекающимся по телу. Одеревеневшие мышцы расслабились, комната стала медленно кружиться. Он снова налил виски себе и Аллену.

— Брент, мальчик мой… — продолжал тот. — Мацухара и все остальные слишком сильно влияют на тебя. Ты переменился неузнаваемо. В голове не укладывается, как ты — настоящий, стопроцентный американец, разумный, нормальный человек, спортсмен — мог обезглавить двоих? — Он плотно поджал губы, заглянул Бренту в глаза. — Это все плоды общения с самураями — с Фудзитой, Мацухарой, Окумой, Араи и всеми прочими. Они сделали тебя таким же, как они сами. И это опасно, Брент. Пойми, ты оторвался от своих и еще не прибился к чужим. Подумай об этом. Ты на опасном пути.

— Но решать мне, сэр?

Адмирал еще крепче сцепил челюсти. На широком лбу глубже обозначились морщины.

— Убрать тебя с «Йонаги» своей волей я не могу. Мог бы, если бы Фудзита не пользовался таким влиянием в Пентагоне, в администрации и, как поговаривают, даже в Овальном кабинете [4]. — Он опустил сжатый кулак на стол. — Ты сам должен принять решение, Брент, правильное решение. Ты же умный парень!

Брент залпом допил виски.

— Я принял решение, сэр. Я остаюсь.

— Ладно. Остаешься так остаешься.

Адмирал встал, сердито допил свой стакан и вышел из каюты.

3

Флагманская рубка, расположенная между ходовым мостиком и салоном адмирала Фудзиты, была самым крупным помещением на «адмиральском верху». Там стояли длинный дубовый стол и дюжина стульев, на переборках висели карты, в углу за столиком с телефонами дежурил вахтенный связист. За председательским местом висел портрет императора Хирохито, запечатленного в молодости верхом на белом коне. Рубка была ярко освещена десятком сиявших из-под потолка сильных ламп в решетчатой защитной оплетке.

Совещание было назначено на утро. Раны Брента затянулись быстро, хотя швы еще зудели, а место ожога от лодыжки до паха было покрыто, словно гигантское родимое пятно, глянцевитой темно-красной кожей. Сидя на своем обычном месте в дальнем конце стола, он едва сдерживал стон — возобновилась мигрень и тупая пульсирующая боль беспощадно давила на глазные яблоки. Он еще не совсем оправился от своей контузии, но не сказал об этом даже Мацухаре, а о том, чтобы пойти показаться Хорикоси, и речи быть не могло.

А Йоси уже сидел рядом, перелистывая пачку рапортов. Расположившийся напротив адмирал Аллен тоже изучал какие-то бумаги. На другом конце стола адмирал Фудзита был занят разговором со старшим офицером «Йонаги», капитаном третьего ранга Митаке Араи.

Высокого роста, прямой и тонкий, как ружейный шомпол, Араи во время Второй мировой войны командовал миноносцем «Рикоказе» и теперь по мрачной иронии судьбы сидел за одним столом с теми, против кого воевал сорок лет назад. Здоровенный как медведь кэптен Джон Файт, плававший на миноносце «Бредфилд», дрался с ним в том сражении при Соломоновых островах, когда Араи двумя замечательными торпедами «Длинное копье» распорол борт крейсера «Нортхемптон». А самолеты адмирала Аллена во время самоубийственного рейда линкора «Ямато» на Окинаву пустили на дно и линкор, и миноносец охранения. Большая часть команды тогда погибла.