Защитник для Хранителя (СИ) - Малышева Алёна. Страница 34

— Представьтесь, — попросил Добр, лёгкой улыбкой подбадривая. — Расскажите о себе…

— Вероника Мирская, наёмница…

— Нет! — вдруг ледяным непреклонным тоном прервал её Светояр, даже привстав со стула. — Ты нам не подходишь!

— Правильно! — хмыкнул Целибор. — Нечего привечать этих полукровок…

Светояр зло глянул на брата:

— Да причём здесь…  — умолк, сделал глубокий вдох, сел. Вновь посмотрел на Нику. Глаза были ледяными, словно изумруды. Такие же зелёные и непроницаемые. Губы раздвинулись в кривой усмешке. — Брат на сей раз прав. Наш Поход во славу Златы. И оскорблять её присутствием одной из этих проклятых…  значит оскорбить нашу богиню!

Ника гордо вскинула голову, сжала зубы. Призвала все свои силы, чтобы не показать, как её обидели слова младшего царевича. Почему-то от него она совсем не ожидала презрения. Глупо! Он такой же, как все. Расист! Цены бы ему не было на Земле среди фашистов в Великую отечественную войну.

Не больно-то и хотелось! Навязываться она ни к кому не собирается. Хотя и непонятно, почему распоряжается именно он. Она-то думала, что будет присутствовать Хранитель. Именно его в первую очередь касается Поход и те, кто будут сопровождать его в пути. Не может же царевич быть…

Уйти! И пусть сами разбираются…

Черняк! Проклятие! Она не может просто развернуться и уйти! Она здесь, в том числе, и ради друга.

Вопросительно посмотрела на жреца. Почему он молчит? Не пора ему вмешаться? Добр, с необычной грустью смотревший на Светояра, словно почувствовал её взгляд, повернулся к ней и согласно кивнул. Обратился к младшему царевичу:

— Простите, ваше высочество. Вы не можете решать, брать эту девушку в Поход или нет. Выбор уже сделан давным-давно. И не мною, и не вами…

— Ты о чём? — нахмурился царевич.

— Смотрите сами!

Добр снял с шеи маленький золотой ключик и отпёр шкатулку, стоящую перед ним. Две половинки распались. На золотистом бархате, на подставочке лежал переливающийся алый камень, размером с куриное яйцо. Ника неожиданно не могла оторвать от него взгляд. Все обиды, неприятности растаяли, стали неважными. Тепло, забота, утешение окружили её. Вот что её звало, влекло сюда.

— Вероника, подойди и возьми в руки камень.

Упрашивать её не надо было. Сердце Златомирья притягивал её своим сиянием.

Ника шагнула к столу. С почтением сначала прикоснулась к граням кончиками пальцев, а затем осторожно взяла камень в руки. Казалось, в её ладонях и на самом деле пульсирует живое сердце, делясь силой, добротой, покоем и…  радостью?

Ники удивлённо посмотрела на Добра.

— Да, Вероника, это то самое Сердце Златомирья. И прикоснуться к нему могут лишь три…  человека. Я — Первый жрец Храма Златы, Хранитель и его Защитник.

В тишине Ника передала камень Добру и с сожалением отступила на шаг.

— Это ничего не значит! Я справлюсь без неё! — зло воскликнул Светояр, с такой силой сжал край столешницы, что побелели костяшки. А в зелёных глазах мелькнуло отчаяние. Или ей показалось?

И всё-таки она была права. В отборе участвует Хранитель.

Хочет он или нет, но она станет его защищать. Встанет между ним и опасностью, лишь бы только он помог Сердцу Златомирья вернуть былую мощь!

— Сын! — вмешался царь твёрдым голосом. — Девушку выбрала Злата. Ты собираешься оспорить её выбор? И кто после этого оскорбляет нашу богиню?

— Проклятье! Да делайте, что хотите! — мрачно буркнул Светояр и устремил взгляд на сжатые в кулаки руки.

Как же он всё-таки не желает путешествовать с полукровкой. Вот только ни у него, ни у неё выбора нет.

Добр неодобрительно покачал головой и повернулся к Нике.

— Вероника, тебе нужно подписать договор.

Она кивнула, отводя взгляд от Светояра, и добавила:

— Вместе со мной будут ещё три человека. Маг, целитель и воин!

— Хорошо. Впиши их имена в договор.

В рукописном бланке, куда в пустые графы нужно было вписать лишь имена, говорилось, что наёмники обязуются помочь Хранителю добраться до Блуждающего храма. Задаток две тысячи злат на команду. По окончании Похода получат по пять тысяч на каждого. Договор вступает в силу по подписанию всеми сторонами. И расторгнутым не может быть ни при каких обстоятельствах, никем!

Ника поставила подпись внизу документа и за себя, и за команду. Затем расписался Добр, Светояр, даже, кажется, не взглянув, размашисто подмахнул. И последним заверил царь. После чего Добр провёл рукой над договором. Над ним вспыхнуло золотистое пламя, договор разделился на три копии, а подписи с именами на них засияли переливающимся светом.

Один договор вручил Нике, два других Добр положил перед собой.

— Вероника, завтра утром ждём тебя и твоих друзей во дворце. Нужно будет разработать план Похода. Там же получишь задаток. За дверью тебя встретит жрец. Пожалуйста, пройди с ним.

Ника на прощание склонила голову и направилась к выходу, чувствуя спиной провожающий её злой взгляд. У самой двери оглянулась. Второй царевич не опустил хищно прищуренных глаз. А вот Светояр, по-видимому, так и не поднимал головы.

За дверью Нику встретил тот же жрец и повёл дальше по коридору. Не к выходу. На душе был разброд. Если при царском семействе она сдерживалась, то почти наедине вновь вернулась обида на младшего царевича. Почему-то неприятие Целибора оставило её равнодушной. Но вот Светояра…  Что полукровки сделали ему плохого? Почему он так негативно относится к ним? Неужто не понимает, что все люди…  эльфы…  гномы, да кто угодно — разные. Со своими личными, нежно лелеемыми тараканами. Неужто нельзя просто попытаться понять человека, его поступки, а не сразу судить из-за одного лишь происхождения?! Не понимает она этого! А сама-то разве из-за некоторых шаршан не относится ко всем тёмным эльфам настороженно? Чем она лучше царевича?!

— Сударыня, вам сюда! — окликнул жрец, отвлекая от грустных мыслей, и толкнул толстую крепкую дубовую дверь.

Ника даже зажмурилась, таким резким получился переход из полутёмного коридора в залитую солнечным светом комнату. Когда разглядела в ней трёх человек, в неверии собственным глазам застыла. Они просто не могли здесь, в этом мире, находиться. Она ошибается.

— Барышня! — радостно закричал Мишка.

Не успела до конца принять, что это и впрямь её дорогие друзья, как оказалась в крепких объятиях друга.

— Эй, дай мне её обнять! — прогрохотал Степан, и она тут же была вырвана из объятий Мишки и её закружили в воздухе.

Ника засмеялась от счастья.

Степан поставил её на ноги. Сергей с нежной улыбкой поправил ей волосы и с облегчением произнёс:

— Как же я раз тебя видеть, Барышня!

А она-то как рада. И изумлена!

Ника, ошеломлённо качая головой, отступила от друзей и ещё раз оглядела их. За эти два месяца они изменились. Стали взрослее, серьёзнее. На Сергее сине-золотистая форма телохранителей советника, а на Мишке и Степане — алые плащи Чёрных львов.

— Как…  почему… откуда…  Неужто это и правда вы? Или мне всё это только снится? Вы снитесь?

— О нет! Не мечтай! Мы это, не сомневайся! — хмыкнул Мишка.

— Но откуда? Как?

— Они не смогли оставить свою Барышню одну в чужом мире и, не сомневаясь ни секунды, последовали за мной в Златомирье.

Лишь только зазвучали за спиной первые слова, Ника начала медленно оборачиваться. Боялась, до замирания сердца боялась, что она ошиблась, что нежный родной и любимый голос ей померещился. Что за спиной окажется незнакомая женщина.

Серо-голубые глаза были полны нежности и облегчения, на губах ласковая улыбка.

— Мама? — шепнула Ника, боясь, что от её голоса мама растворится, как мираж. Глаза защипало, в горле появился ком. Со всхлипом: — Мама!

Ника бросилась к самому дорогому во всём мире…  в двух мирах! человеку. Обняла за талию, уткнулась в грудь, её обняли такие знакомые руки, оберегающие её с самого рождения, и Ника разрыдалась. От облегчения — она уже и не надеялась увидеть маму, что теперь не одна, что родные люди рядом, от всего, что ей пришлось пережить без них. Что среди них не надо быть сильной, а можно вновь стать оберегаемым и любимым ребёнком, подругой. Рука мамы легко, успокаивая, гладила по волосам: