Неотразимая - Харт Кэтрин. Страница 23

— Только в первую минуту.

— А я думала, что священники не одобряют танцы и все такое, — сказала она, меняя тему.

— И я считал, что ирландские девчонки умеют готовить, — поддразнил он ее. — Это лишний раз подтверждает, как часто мы можем ошибаться, верно?

Она кивнула, задумчиво добавив:

— До моей встречи с Верой и девочками я думала, что женщины, подобные им, ужасны, но все оказалось не так. Вера взяла меня с улицы и предоставила мне дом, ведь никто больше не поступил так. Она накормила меня и одела, дала мне собственную комнату и обращалась со мной лучше, чем моя собственная тетка. Я никогда не встречала женщины добрее и заботливее. А девушки оказались наилучшими подругами, каких только можно желать.

Они научили меня танцевать вальс.

— Ты такая легкая и грациозная, как королева эльфов, — с улыбкой сказал Мэтт. Его разум, однако, занимали куда более серьезные мысли, он раздумывал, что еще она могла скрывать из своего прошлого. Ему хотелось бы побольше расспросить о ее детстве, о том, какие события привели ее к такой жизни, какую она сейчас вела, но он не хотел вынуждать ее защищаться или дать ей почувствовать, что он осуждает ее.

— Ты думаешь, она может оказаться в раю, Мэтт? — неожиданно спросила она.

— Кто?

— Вера. Я знаю, она содержала салон, она совершила много ошибок, но она не была злой, как ты понял. Она была для нас все равно что мать, а не мадам, и мы все рыдали, как дети, когда она умерла. У нее было золотое сердце, и мне невыносима мысль, что Бог может обратить ее ошибки против «нее. Она не заслуживает ада.

— Только Бог имеет право решать это, Джейд. Взвешивать в каждом человеке добро и зло. Только по Его милости и Его решению кто-то может попасть в Царствие Божие. — Он ласково улыбнулся ей. — Возможно, Бог, со своей безграничной мудростью, заглянул в сердце Веры и увидел там любовь. Может быть, в последние минуты своей жизни она получила отпущение грехов. До тех пор пока мы сами не пройдем через эти врата и не получим возможности найти ее там, мы не сможем узнать это наверняка.

— Полагаю, это относится к каждому, — подытожила Джейд. — Некоторые люди, кажется, поступают правильно, но в душе оказываются совершенно другими, в то время как другие могут казаться плохими, но исправляются в конце пути.

— Точно. Только одному Богу ведомо, что находится в человеческом сердце, Джейд.

И Его нельзя обмануть.

— Хорошо, я надеюсь на Его всеведение, хотя иногда сомневаюсь, например, когда такие крошки, как Скитер, получают кучу проблем.

Заговорив о Скитере, Джейд вспомнила, что не видела мальчика весь вечер.

— А где же он сегодня? Я имею в виду Скитера, — спросила она.

— Они с Айком заперты в палатке, — ответил Мэтт, нахмурившись. — Именно об этом я и хотел поговорить с тобой, Джейд, только я не знаю, как все объяснить.

— Английский достаточно богатый язык, чтобы сделать это. Начинай прямо, без предисловий, чтобы не усложнять дело.

Он рассмеялся.

— Это одна из черт, которая мне очень нравится в тебе, Джейд. Ты очень честная, откровенная, если не сказать, что даже немного резкая.

— Итак, в чем проблема?

Он на мгновение задумался, затем вздохнул.

— Думаю, ты знаешь, что Айк совершенно очарован тобой, настолько, что это уже давно выходит за рамки.

Джейд закатила глаза и покачала головой.

— Ну, я не собираюсь никоим образом поощрять его, если это то, что тебя беспокоит.

Все мальчишки проходят через это рано или поздно. Думаю, и с гобой было такое же. Это не смертельно. Только дай ему неделю или около того, и все пройдет само собой.

— Именно так я говорил самому себе, — признал Мэтт. — Вплоть до сегодняшнего дня, пока не поймал его в тот момент, когда он через кусты подсматривал, как ты мылась.

У Джейд округлились глаза.

— Надо же!

— Вот так. Но это еще не самое худшее.

— Нет?

— Нет. Он потащил с собой Скитера.

— Господи! А что еще? — поколебавшись, спросила Джейд.

— Это и так уже плохо, как ты считаешь?

— Полагаю, да. А что ты сделал, когда поймал их?

— До того или после того, как я сам тайком подсмотрел за тобой тоже? — признался он, бросив на нее взгляд, в котором смешались очарование, обожание и раскаяние.

— Ты не мог! — Джейд перестала танцевать и уставилась на него.

— Но я смог. Моим единственным оправданием может служить только то, что когда Айк обмолвился, что ты купаешься совершенно голой, я не смог удержаться и посмотрел.

— Но ты ведь священник! — Она была совершенно ошеломлена его признанием.

— Это же не означает, что я совершенен.

Я ведь гак же могу совершать ошибки, иметь слабости и чувства, как и любой другой человек. — Тон его стал льстивым и вкрадчивым. — Ведь сказано, что человеку свойственно ошибаться, а Богу — прощать. Простишь ли ты меня, если я скажу тебе, что с первого же взгляда я был очарован твоей неземной красотой, так околдован, что все, что я мог видеть, все, чего я мог желать, была ты?

— Льстец! — воскликнула она, в ее глазах светилось негодование, румянец залил ей все лицо, и ночной воздух показался слишком жарким. — Я не верю ни одному твоему слову!

Его лицо смешно скривилось, когда он попытался изобразить обиду.

— Ты ранишь меня, женщина. Я открываю тебе свое сердце, рассказываю тебе о своих чувствах, а ты разрываешь их на кусочки своим сварливым языком! Да разве так обращаются с поклонником?

— Ты не мой кавалер, и если отложить всю эту чепуху в сторону, то мальчики не единственные, кому следует раскаиваться в палатке, преподобный Ричарде, — сурово отчитала она его.

— Я знаю. Вот почему я подумал, что лучше я сначала открою тебе свою душу, а потом уже спрошу твое мнение о том, что делать со слепым увлечением Айка. Я хотел наказать его хорошенько, но после того как сам поддался искушению, то самое большое наказание, какое я смог придумать для него, — это оставить его в палатке и заставить написать пятьсот раз предложение «Я не буду вовлекать других в проступки».

— А что же ты сам собираешься писать?

Какие-нибудь поучительные молитвы?

— Я могу. Как насчет такого: «Я открыто заявляю о страстной любви к моей прекрасной даме. Не во мраке ночи, а при солнечном свете, не стыдясь целого мира». Будет этого достаточно? Или ты предпочтешь, чтобы я заявил о своей слабости и моем влечении к тебе во всеуслышанье перед всеми переселенцами во время воскресного богослужения? Нет, лучше я поцелую тебя здесь и сейчас, перед Богом и перед всеми, чтобы все знали о моих чувствах.

Она изумленно взглянула на него.

— Ты не посмеешь!

Его ответная улыбка была озорной и решительной.

— Я не посмею?

Прежде чем Джейд смогла что-то возразить, она оказалась в крепких объятиях, его руки крепко держали ее голову, а длинные сильные пальцы ласкали ее волосы. Едва она успела открыть рот, чтобы запротестовать, его крепкие теплые губы захватили ее губы. Его язык начал быструю стремительную дуэль с ее языком — и Джейд сразу же ослабела. Ее мысли смешались, а уши ничего не слышали, кроме гулких ударов собственного сердца — или, может быть, это его сердце стучало так глухо и громко?

Тысячи звезд кружились у нее в голове, когда наконец его губы отпустили ее, и он влюбленно посмотрел в ее восхищенное и восторженное лицо.

— Ну что ты на это скажешь, моя дорогая?

Достаточно ли я доказал, на что я способен ради тебя?

Она кивнула, голова у нее продолжала кружиться.

— Ты сказал и сделал это, Мэтт Ричарде, — тихо произнесла она, смутно осознавая гул голосов где-то за их спиной. — Ты растравил собак, и теперь они не скоро успокоятся. Дьявол потребует за это большую плату.

— Я уже и раньше имел с ним дело, — заверил он ее, убрав с ее лица прядь волос.

— Так же и я, но всегда казалось, что побеждал он.

— Но не на этот раз, любимая. Поверь мне.

— В последний раз, когда я поверила мужчине, он украл у меня мое целомудрие и мой кошелек, и я едва не потеряла свое сердце при этом.