Академия для старшей дочери графа (СИ) - Хегбом Юлия. Страница 23

Эльфийский дом — не просто эргономичен. Он еще и разумен. Я думала, что то, что создавали его не мы с Сиерленом как-то ограничит наш с домом симбиоз, который есть у каждого эльфа со своим жилищем. На самом деле — ничего подобного, симбиоз полный.

Я хочу видеть, что у Сиерлена все в порядке? Дом показывает мне это, раздвигая стены и создавая в них мгновенные «окна», чтобы я могла убедиться в том, что дракон не спит, но с ним все действительно в порядке. Разве что взвинчен немного.

У входа в комнату Сиерлена или как здесь принято говорить «пространство» (это если я правильно сумела перевести с эльфийского), меня перехватывает Терсаль. Еще один подросток на мою голову. Надеюсь, что синяк у него под глазом — «несчастный случай», а не результат драки с Сиерленом. Вроде драконы уже не в том возрасте, когда возникшие разногласия решаются в банальной драке?

По смущенному взгляду Терсаля понимаю, что надежда — глупое чувство, и что-то мне подсказывает, что с Сиерленом он все же успел повздорить.

Еле удерживаюсь от восклицания: «Ну что еще случилось?»

Зачем спрашивать? Эти двое сейчас сами все расскажут. По сбивчивому пересказу случившегося Терсалем выстраивается несколько неполная версия. Терсаль попытался опорожнить мешок колостомы. Открыть не сумел, не сообразил, как именно. Зато Сиерлена разбудил. Узнав о том, что я еще не вернулась и о том, что поставила стазис, и о «профилактике» мальчишка не разобрался со сна, и решил, что я и Ричарда не вылечила, и сама заразилась. Свою вину и отчаяние Сиерлен решил выместить на Терсале…

Терсаль тихо повинился за драку: «Мне показалось, что ему это нужно, чтобы не наделать еще больших глупостей».

— Что именно было сказано? — мне нужно было знать, насколько размолвка между драконами серьезна.

— Я приказал ему ничего не предпринимать, до того, как ты снимешь стазис. Или пока он не пропадет из-за смерти всех, в нем находившихся.

К черту конспирацию, так давно хотелось отвести душу… как-то я не вовремя для Сиерлена вспомнила, что если у дракона гибнет Истинная, то он и сам погибает… одним словом, ругалась я на русском, и громко, чтобы мой дракон непременно услышал. Пусть знает, что именно я могу сказать, в случае, когда окружающие не выполняют моих распоряжений! Какие были распоряжения? Спать! Вот и нужно было СПАТЬ! А не психовать понапрасну.

Но ругаться с моим драконом желание пропадает практически сразу. Такого взгляда даже отец в застенках от Сиерлена не добился. Оказывается, потерять свою Истинную, любимую, или даже просто несколько часов бояться, что потерял, причем по своей вине — для дракона было мучительнее, чем физические пытки. Вот теперь я воочию увидела, что то, что драконы гибнут, потеряв свою вторую половинку, могло быть правдой. Раньше я считала это все же преувеличением.

Сиерлен обнимает меня, и … насколько же он эмоционально измотан! Терсаль что, не понял, что я не заразилась, что Ричард тоже идет на поправку? Что я просто пыталась выиграть немного времени?

По виноватому взгляду Терсаля, понимаю, что он-то понял, а вот донести это понимание до Сиерлена не сумел.

Я вижу, что моего драконьего оборотня откровенно трясет. Отсылаю Терсаля домой, пусть хоть немного успокоится, уверяю его, что Сиерлену тоже ничего не грозит, (ну разве что головомойка, но это позднее). Обещаю связаться с ним, как только Сиерлен успокоится настолько, чтобы общаться с Терсалем «без эксцессов».

Заставляю Сиерлена отправиться в кровать. Именно заставляю, потому, что это драконье чудо решило, что я сейчас пойду обратно «в стазис», а он опять останется один. Успокаиваю, как могу, объясняю, что Ричарда лечит его эльфийская барышня, которой я оставила инструкции.

Успокаивается дракон только после того, как я полностью раздеваюсь и забираюсь к нему под одеяло. Наверное, тот факт, что нагишом в эльфийском поселении бродить не принято, хотя прямого запрета нет, дает ему надежду, что я не собираюсь уходить немедленно. Как же его все-таки трясет… Лишь бы никаких осложнений не было из-за стресса, который пережил драконий оборотень.

Глава 19

Обнимаю Сиерлена осторожно за плечи. Что же ты успел себе представить, если тебе настолько плохо? Это даже хуже, чем магическое истощение. Неужели привязка дракона дает такой эффект даже в случае подозрения, что Истинная дракона погибла?

— Я был уверен… не подозрения, почти уверенность! — Сиерлен поворачивается на спину и закрывает глаза. По щекам текут слезы, — Почему ты говорила с Терсалем, а не со мною? Ты не его истинная!

А? Э! Так это драконье чудо еще и приревновать меня успело к Терсалю, их дракону, который и кельпи заодно? И опять Сиерлен мои мысли читает без разрешения… но тогда должен знать, что беспокоилась я о нем!

— Беспокоилась обо мне, а разговаривала с Терсалем! — возмущенно и беспомощно одновременно произносит дракон.

Похоже, без «разборки полетов», как говорил один мой препод в институте, не обойтись. Иначе это драконье чудо будет ревновать меня к любому объекту мужского пола, вне зависимости от возраста и привлекательности объекта.

— Так, Сиерлен. Ты считаешь Ричарда и Терсаля своими друзьями. Ты можешь себе представить ситуацию, когда ты изменяешь мне с Истинной Терсаля или Ричарда? Особенно, если знаешь, что это будет причиной их смерти?

Вижу по возмущенно-яростному виду Сиерлена что ситуация, которую я предложила ему на рассмотрение для моего дракона немыслима! Он даже отвечать не намерен, настолько ситуация кажется ему нелепой! Отворачивается, сердито сопит.

— А тогда какого… почему ты считаешь, что Терсаль может поступить с тобой так, как ты для себя поступать считаешь неприемлемым? Считаешь друга недостойным доверия? Или меня, если уж на то пошло?

Похоже, до моего любимого «библиотечного вандала» дошло, что он только что оскорбил свою Истинную и своего друга. Оказывается, от стыда дракон тоже краснеть умеет. До кончиков волос.

— Извини, — бурчит.

— Перед Терсалем лучше завтра утром извинись, фингал ты ему поставил, а не мне. Попортил другу физиономию. Что его Избранная скажет, когда его увидит? — усмехаюсь я.

— Ничего не скажет, Терсаль часто дрался и раньше. Она привыкла, — философски замечает Сиерлен, — Я завтра им чего-нибудь мясного поймаю. В качестве контрибуции за разбитую физиономию.

Какой у меня, оказывается, дракон — разумный и заботливый! Но эльфийских традиций мальчик не знает совершенно, тут даже я, или скорее Каэри, больше в курсе, чем дракон. Его «дар» был бы воспринят в эльфийском обществе… неоднозначно. Добыча пропитания — не то, что доверяют чужаку. Пусть даже другу… Слишком много чего можно намешать в кровь убитого животного! Магически.

Вот люди — им плевать на такие тонкости. Если есть кто-то, кто будет снабжать замок свежим мясом в обмен на защиту графа — милости просим! Съедят дичь, которую будут приносить оборотни, и с «магией» в крови животного, и не заметят.

— Никакой охотой ты завтра заниматься не будешь. В драконьей ипостаси ты и пяти минут не выдержишь, сам говорил. И я пока не знаю, с чем столкнулась, почему ты не можешь обернуться на более длительный срок. А в человеческой ипостаси тебе тем более надо отлежаться. Ничего, завтра просто извинишься. Терсаль поймет.

Сиерлен сердито сопит. Понимает, что виноват, но все равно сердится. Перепугался он, конечно, очень сильно, ведь для драконов их «драконья лихорадка» — смертельный приговор. Причем, иногда для всего поселения драконов. Бурчит, что Терсаль «сам виноват» и «нечего было нотации читать».

Не одергиваю дракона, пусть лучше сердится, чем пугается или страдает.

Мешком колостомы приходится заниматься все равно мне — больше просто некому. Заставляю Сиерлена сесть в кровати, вижу, что он напряжен и недоволен. Показываю, как это делать — мало-ли что, вдруг я буду чем-то занята? Морщится. Ну да, запах, конечно, тот еще, а дракон скорее всего, обладает более острым обонянием. Спрашиваю, запомнил ли? В ответ получаю заверения, что ничего не запомнил. И вообще слишком боится этого. И противно.