Огонь желания (Ласковая дикарка) - Харт Кэтрин. Страница 16

— Это просто великолепно, — ворчала она, — но мне также нужно считаться с удачными выпада ми моего соперника и при этом стараться сделать удачный ход самой. Не кажется ли тебе, что это уж слишком для простой женщины?

— Ты не простая женщина, — напомнил он ей. Его глаза мерцали, когда он следил за ее стройной фигурой. — Ты — моя женщина, и ты будешь моей женой.

Таня перестала расхаживать, подошла к нему и опустилась на колени. Она взяла его лицо своими маленькими ручками и сказала честно:

— Ты слишком веришь в меня. Пантера. Разве я могу справиться со всем, что вы с дядей ждете от меня?

Пантера обнял ее. Ее голова прижалась к нему под подбородком.

— Ты тоже должна верить в себя. Маленькая Дикая Кошка. Мы будем усердно работать, и ты сама удивишься своим успехам. Разве награда не стоит усилий?

Она подняла к нему лицо:

— Ты прав, как всегда, любовь моя. Я смогу преуспеть, если даже это будет стоить мне жизни, потому что ничего я так сильно не хочу, кроме как называть тебя своим мужем.

Таня чинно сидела рядом со старым вождем в последний и самый важный день Танца Солнца. По этому случаю она сшила себе новый наряд, потому что не хотела сидеть возле гордого вождя в обычном платье из оленьей кожи и мокасинах. На плечи ниспадали две длинные, рыжевато-коричневые косы, а на голове красовалась прекрасная повязка, подаренная Пантерой.

Она стоически наблюдала, как вертела пронизывали тела молодых мужчин и отбрасывались обратно к центральному шесту. Она изо всех сил старалась не вздрогнуть, когда они повисли в воздухе и болтались, как ужасные тряпичные куклы. Чувствуя на себе взгляд Черного Котла, она намеренно сохраняла спокойствие на лице.

— Итак, что ты думаешь обо всем этом? спросил у нее вождь.

— Все необычно и впечатляет, — ровным голосом ответила она.

Она была рада, что ее голос не дрожал. Пантера и Застенчивая Лань в мелких подробностях объяснили ей всю церемонию, и хотя по-прежнему Тане не нравилось все это, она, по крайней мере, понимала значение этого ритуала для чейинского народа.

— Тебе не кажется это жестоким и бесчеловечным? — продолжал настойчиво задавать вопросы Черный Котел.

— Многое в этой жизни кажется грубым и жестоким, но мы должны все терпеть, — сказала она. — Я не могу критически относиться к тому, чего полностью не понимаю. Я знаю, что это важная часть чейинской традиции, и отношусь к ней как к таковой.

Черный Котел кивнул и не стал делать больше никаких замечаний.

Четыре часа Таня сидела рядом с ним под палящим солнцем и ждала, когда закончится церемония. От солнца и пения у нее разболелась голова, а спина болела оттого, что она старалась держать ее прямо. Наблюдая, как танцоры мучаются в агонии, она сочувствовала их боли и опасалась, что все это вызовет у нее тошноту.

Один за одним танцоры падали, при падении некоторые ломали себе кости. Наконец все закончилось.

— Ты держалась хорошо, Маленькая Дикая Кошка, — сделал ей комплимент Черный Котел.

— Ваше одобрение имеет большое значение для меня, — ответила она. — Я постараюсь заслужить ваше уважение.

— Впереди трудный путь. Убедись прежде, что ты выбрала верную тропу, — посоветовал он.

Она сказала просто и искренне:

— Все мои тропы ведут к Пантере.

Равнины были знакомы Тане, но она их не любила. Она вспомнила длинный, трудный путь в обозе. Ей больше нравились прохладные, зеленые горы, но куда бы ни решил поехать Пантера, она последует за ним. Как бы там ни было, по высокой, густой траве легче ехать верхом на лошади, чем в повозках.

Они отправлялись в путь каждые несколько дней, выслеживая стада буйволов. Когда бы разведчики ни сообщили, что напали на след стада, тут же формировались охотничьи отряды и шли на специально натренированных низкорослых лошадях по его следам.

Женщины двигались за мужчинами на каком-то расстоянии и рядом разбивали лагерь. Они брали свои топоры, ножи, скребки и начинали разделывать убитых животных. Как и во всем остальном, ни кусочка буйвола не растрачивалось зря, вес пускалось в дело. Это была изнурительная работа, и Таня стала испытывать еще большее уважение к индейским женщинам.

Таня была изумлена, увидев животных огромных размеров. Но ей становилось приятно от мысли, что из их шкуры можно сшить теплую одежду, тем более что надвигалась зима. Она была поражена, узнав, какое количество животных требуется, чтобы обеспечить племя мясом и шкурами на всю зиму. Но она слышала от индейцев, что к концу долгой, холодной зимы почти ничего из еды не остается. Февраль считали месяцем, когда «дети плачут оттого, что хотят есть».

На протяжении долгих часов под безжалостным солнцем Таня усердно трудилась вместе с другими женщинами. После того как буйвола убивали и сдирали с туши шкуру, женщины целыми днями резали на полоски мясо и высушивали его. Происходила обработка сухожилий, костей и жира. Кожу солили, скребли, увлажняли и растягивали сушить на солнце, а затем протирали маслом и мозгами и снова скребли. Так повторяли еще и еще до тех пор, пока ее можно будет использовать. А потом выслеживали местоположение другого стада буйволов, и все повторялось заново.

Большую часть времени Таня выполняла свою работу, слушая старейшину, которого Пантера попросил обучить Таню чейинской теологии. Это был единственный способ совмещать учебу с работой. Когда она не брала уроки у старейшины, она старалась впитывать в себя информацию от знахарки, учившей ее искусству врачевания.

«Если учение путем впитывания в себя возможно, — устало думала она, — тогда это может сработать».

Когда у нее появлялась возможность, она тренировалась в стрельбе из лука. В этих вопросах Пантера был неумолим, и ей удавалось добиваться каких-то сдвигов только благодаря постоянным упражнениям. Ему удалось даже несколько раз взять ее с собой на охоту. Предметом ее гордости стал впервые убитый кролик. Неделю спустя она убила самку оленя. Зимний Медведь в это время находился рядом и подтвердил, что это сделала она сама. Из светлой, мягкой оленьей шкуры она начала шить себе новое платье, которое собиралась надеть, когда ее примут в племя. Через несколько недель у нее уже было достаточно кожи, чтобы полностью закончить платье и сшить мягкие мокасины.

Когда дело коснулось ее навыков верховой езды, Пантера также проявил себя как требовательный учитель.

— Этого недостаточно, если ты будешь просто сидеть верхом и понукать лошадь коленями, — сказал он ей.

К своему отчаянию, она поняла, что он прав. Ей, как и любому воину, надо было стать живым продолжением своей лошади. Она чуть не сломала себе хребет в первый раз, когда попыталась сползти на бок лошади, держась только ногами и ступнями и одной рукой обхватив шею лошади.

— В таком положении, — объяснял Пантера, — ты можешь расположить все свое тело так, что его будет не видно, и из-под шеи лошади ты можешь стрелять в своего врага.

Тебе легко говорить, — пожаловалась Таня, потирая ушибленное место.

Пантера настоял на том, чтобы она научилась взбираться на спину лошади и стоять, в то время как сильное животное мчалось галопом по неровной местности.

— Тебе нужно это уметь для того, чтобы ты могла прыгнуть на спину врага или на другую лошадь или схватиться за сук дерева над головой и, раскачиваясь на этом суку, запрыгнуть на дерево.

— Это, конечно, мне понадобится каждый день, проворчала Таня, бросая на него уничтожающий взгляд.

Пантера слегка улыбнулся и заставил ее все повторить снова.

Если Тане и казалось, что от этого у нее останутся синяки и ссадины, то все это был ерундой по сравнению с тем, что она испытала, когда Пантера начал учить ее искусству борьбы.

— Ты меня разыгрываешь! — застонала она, сверкнув на него глазами, в тысячный раз поднимаясь с земли и отряхиваясь от грязи.

— Это общая идея, — резко возразил он. Если борешься за свою жизнь, то не останавливаешься подумать, что справедливо, а что — нет. Ты любым способом должна победить своего противника, причем как можно быстрее. Ты не раскрываешь ему своих намерений и не рассказываешь ему о своей тактике.