Ослепление - Харт Кэтрин. Страница 7

Ее поразило то количество ценных вещей, которые оказались брошены, на первый взгляд, безо всякого присмотра. К примеру, самый богатый улов поджидал ее обычно на туалетных столиках, возле которых леди приводят в порядок свое лицо и волосы. Там ей удалось собрать множество дорогих булавок и заколок для волос, нитей жемчуга, украшенных драгоценными камнями сережек, небрежно позабытых посреди пуховок для пудры, склянок с духами и коробок с помадой.

Подчас хозяева забывали даже обручальные кольца, которые снимали перед тем, как намазать кремом руки.

Гардеробы приносили улов в виде дорогих пряжек для обуви, мужских булавок для галстуков или золотых карманных часов. Отпертые шкатулки с драгоценностями, конечно, встречались не всякий раз, но все же достаточно часто, чтобы исправно снабжать Андреа своим беспорядочно набросанным внутрь содержимым – неоспоримым свидетельством того, что их хозяйка вынуждена была в спешке завершать свой туалет. Даже в ватерклозетах – новомодных изобретениях, которыми были теперь оборудованы почти все богатые дома в Вашингтоне, – иногда можно было подобрать кое-какие ценные мелочи, которые их владельцы обронили в то время, когда приводили в порядок свой внешний вид. Кольца, броши, браслеты, разнообразные украшения для волос, элегантные веера – а пару раз даже ручные часы – ничто не ускользало от внимательного взгляда Андреа.

При этом ей необходимо было соблюдать предельную осторожность и разборчивость, дабы источник денег и вещей, собираемых для выкупа за Стиви, не иссяк. Трезвый расчет подсказывал ей, что надо красть понемногу, сдерживая свое нетерпение, дабы не рисковать чересчур. По одной-две вещи, то здесь, то там, и не сразу, а постепенно, чтобы это как можно больше походило на то, что драгоценности попросту потеряны рассеянными хозяевами – иначе вскоре поднимется ненужная шумиха вокруг многочисленных пропаж.

Вынужденная заниматься столь отвратительным для ее честной натуры делом, Андреа даже в момент кражи пыталась в какой-то степени придерживаться моральных принципов. Она никогда не посягала на вещи, которые, по ее мнению, могли иметь какую-то особую, нематериальную ценность для их владельца. К примеру, она ни разу не прикоснулась к кольцам, подаренным в день помолвок или свадеб, сколько бы ни стоил украшавший такое кольцо драгоценный камень. Изящные филигранной работы броши, переходящие от матери к дочери, ручные или карманные часы, доставшиеся сыну от отца или супругу от любящей жены, – все эти вещи являлись для Андреа табу, ведь ценность их заключалась не в долларах и центах, а в чем-то большем, чем она не могла пожертвовать во имя выкупа Стиви. И в этом Андреа находила для себя некоторое утешение, облегчение чувства вины перед всеми обворованными ею людьми, ведь подчас она была готова провалиться сквозь землю от стыда за творимое ею.

Правда, с некоторых пор Андреа стала позволять себе некоторое развлечение во время своих опасных предприятий – и опять-таки скорее не для себя, а для Стиви. Как-то раз она обратила внимание на коллекции оловянных и бронзовых фигурок, украшавших многие гостиные и кабинеты. По большей части это были изящные изображения различных животных, которые, как она надеялась, могут заинтересовать Стиви. Ему было уже два года, и он, как и всякий малыш, с восторгом знакомился со всяким новым существом, стараясь воспроизвести издаваемые им звуки и воспроизвести названия.

И теперь, если Андреа встречалась подобная коллекция, она непременно присваивала себе одну-две фигурки, оправдываясь тем, что вряд ли они имеют слишком высокую цену, и повинуясь какому-то смутному убеждению, что если у нее дома Стиви будут поджидать все эти зверушки, то ей наверняка удастся освободить его. И кроме того, они станут своеобразным напоминанием о том, как беззаветно она любила своего племянника и что поневоле ей пришлось предпринять для его вызволения. Эти маленькие фигурки постепенно стали обладать для нее некой магической способностью повлиять на судьбу Стиви. О, если бы это действительно было так!

Выйдя из дома Мэдди и направляясь туда, где она собиралась избавиться от очередного груза похищенных ею вещей, Андреа наткнулась на двух подруг своей хозяйки. Они как раз покидали свой экипаж, когда увидели ее.

– Ох, Андреа, дорогая! – окликнула ее миссис Керр. – Можно перекинуться с вами парой слов?

– Добрый день, миссис Керр, миссис Филлипс, – отвечала Андреа, неохотно замедляя шаги. – Я даже не подозревала, что вы приглашены сегодня к Мэдди, иначе я постаралась бы покончить пораньше со своими собственными делами.

– Все в порядке, деточка. Мы вполне способны налить себе чаю сами и не заставлять тебя служить нам вместо наших собственных ног и рук, как это обычно происходит, – успокоила ее миссис Филлипс. – Мы просто хотели кое о чем у тебя спросить.

– Да?

Обе дамы явно чувствовали себя не в своей тарелке, не зная, с чего начать, и при виде их замешательства сердце Андреа учащенно забилось. Неужели им удалось связать пропажу драгоценностей с ее визитами в их респектабельные дома? Неужели они заподозрили ее? Наверное, кто-то – скорее всего, их слуги – успел заметить, как она выходила из их спален?

– Это действительно очень деликатный вопрос, – нерешительно начала миссис Керр. – Мне кажется, что лучше всего было бы просто предать это забвению, но…

– Но мы не на шутку беспокоимся по поводу Мэдди, – закончила за нее миссис Филлипс.

– Мэдди? – Андреа с трудом перевела дух. – А что с ней случилось?

– Ну, видишь ли, ни для кого не секрет, что наша милая старушка становится с каждым днем все более рассеянной. Ты и сама вынуждена постоянно хлопотать подле нее – вечно она что-то теряет, роняет, забывает. И мы относимся к этому с пониманием. Вот только… одним словом, не случалось ли тебе находить в доме вещи, которые могли бы принадлежать нам и которые Мэдди по ошибке приняла за свои?

Андреа пришла в полную растерянность, и это ясно отразилось на ее физиономии, поскольку миссис Филлипс сочла необходимым продолжить:

– Мы хотим это знать вовсе не потому, что подозреваем Мэдди в каких-то злонамеренных поступках, ты можешь этого не опасаться.

– А… что… какие именно вещи она, по-вашему, могла взять? – наконец выдавила из себя Андреа.

– Ну, всякие мелочи, хотя и довольно дорогие, – сказала миссис Керр. – Я, к примеру, уверена, что мой золотой браслет исчез именно в тот вечер, когда вы с Мэдди гостили у меня. Хотя, конечно, на нем была очень ненадежная застежка и, возможно, я просто где-то сама обронила его, но после этого слуги обыскали весь дом. Вот я и подумала – может, его нашла Мэдди и по рассеянности захватила с собой. Без всякого умысла, конечно.

– А у меня исчезла камея из слоновой кости, – добавила миссис Филлипс. – Хотя она и не досталась мне в наследство, но все же была довольно милой вещицей, и я ее любила. Если вдруг она так уж приглянулась Мэдди, я совсем не возражаю, пусть она останется у нее, только все-таки, с моего ведома, чтобы я тоже имела возможность хотя бы изредка любоваться ею.

– Какой бы Мэдди ни бывала временами рассеянной, я уверена, она не могла взять ваши вещи, – возразила Андреа, осторожно подбирая слова. – Это абсолютно не похоже на нее. И вы, ее ближайшие подруги, должны знать об этом лучше всех прочих.

– Вот видишь, Аделаида, я же говорила тебе, что это просто глупость и тебе самой будет стыдно за такие подозрения! – воскликнула миссис Филлипс. Ее лицо раскраснелось от смущения. – А твой дурацкий браслет наверняка все еще валяется у тебя под диваном!

– Не говори со мною таким тоном, Харриет. Ты только что повторяла эту глупость следом за мной и уже готова была обвинить во всем бедняжку Мэдди, тогда как твоя прелестная камея провалилась в твой новомодный ватерклозетт!

Не обращая больше внимания на Андреа, дамы принялись осыпать друг друга взаимными упреками. Видя, что в ней более не нуждаются, Андреа торопливо извинилась и поспешила прочь, сгорая от стыда, ведь это она была виновата в том, что на Мэдди пало подозрение в совершенных кражах. Чувство вины странным образом переплеталось с облегчением от того, что она, судя по всему, пока никем не замечена.