Ночное пламя (Пламя любви) - Харт Кэтрин. Страница 10

Ночной Ястреб с решимостью воспринял воинственность своих друзей и был готов даже драться с ними за свое право на обладание этой женщиной.

— Если ты так горячо желаешь ее, почему же до сих пор не взял ее? — настаивал Кривая Стрела. — Она произвела на тебя такое впечатление, что ты лишился мужских достоинств? Если ты не можешь управиться с ней как следует, то не осуждай нас за желание сделать то, что не получается у тебя, Ночной Ястреб!

Глаза Ночного Ястреба метнули черный огонь на Кривую Стрелу, но, прежде чем тот успел что-либо промолвить, заговорил Красное Перо:

— Она же всего-навсего рабыня, Ночной Ястреб. Украденная вещь, которой должны попользоваться все. Разве это не так? Что ты так злишься из-за такого пустяка?

— Она — гораздо больше, чем просто рабыня, — возразил Ночной Ястреб. — Я хочу взять ее себе в жены.

Три пары глаз изумленно уставились на него. Кривая Стрела первым прервал молчание:

— По-моему, ты сошел с ума, мой друг. Разум покинул твое тело. Она — красивая, это верно. Но надо быть безумцем, чтобы всерьез подумывать о том, чтобы сделать ее своей женой.

Тут, заливаясь смехом, в разговор вступил Каменное Лицо:

— Разум — это не единственное, что покинет его тело, когда Маленькая Крольчиха узнает об этом! Могу только предположить, чего она лишит его сначала — головы или мужского достоинства?!

— Маленькая Крольчиха ничего не скажет. Она воспримет это как должное и поступит в соответствии с моим желанием — как и должна поступить жена шайена, когда ее муж решает взять вторую жену. Ее положение в моем доме не будет ущемлено — просто в хозяйстве прибавятся еще две руки. Маленькая Крольчиха сильно ослабла, вынашивая ребенка моего брата, и скорее всего обрадуется помощи со стороны белой женщины.

Красное Перо покачал головой:

— Ночной Ястреб, если ты действительно в это веришь, то обретешь лишь одни неприятности. Маленькая Крольчиха пока еще не спала с тобой на твоей циновке, но ей очень не понравится, если эта белая женщина разделит с тобой эту циновку раньше нее.

— Красное Перо, это касается только меня.

Красное Перо пожал плечами:

— Тогда эта женщина — твоя. Я не хочу разрушить нашу дружбу из-за этого, и ты мне ничего не должен за мою тебе помощь. Это я в долгу перед тобой за то, что ты спас тогда меня от горной кошки.

— Я тоже отказываюсь от претензий на эту женщину, — заявил Каменное Лицо и с усмешкой, противоречившей его имени (поскольку в действительности, несмотря на свой суровый облик, он был веселым шутником), добавил: — Возможно, я еще пожалею о своей щедрости, но Сияющая Звезда вырежет ножом мое сердце, если я притронусь к другой женщине. А я очень боюсь ярости своей жены.

Все, кроме Кривой Стрелы, посмеялись над шуткой Каменного Лица. А тот окинул Ночного Ястреба решительным взглядом:

— А я, Ночной Ястреб, настаиваю на своем! Мне тоже хочется попробовать эту женщину, хотя я и не настолько глуп, чтобы желать сделать ее своей женой. — Он взялся за кожаный бурдюк, висевший у пояса. — Мы кинем с тобой камни, чтобы определить, кому она достанется, кто будет ее владельцем.

— Нет.

Ночной Ястреб не желал вверять решение столь важного для него вопроса случаю. Риск потерять Пламя — бросая камни — был слишком велик.

— Эта игра — на удачу. Мы же дождемся приезда в деревню, и пусть тогда совет старейшин решит, что нам делать.

— Они постановят, что мы должны за нее драться, — сказал Кривая Стрела.

— Значит, так и будет, — ответил Ночной Ястреб ледяным голосом.

— Неужели тебе так хочется проливать свою кровь из-за этой белой женщины? — с презрением спросил Кривая Стрела. — Почему бы тебе не взять ее в свою хижину на время, а когда ты насытишься ею, то легко сможешь от нее отказаться. Я не алчен — могу немного подождать, и не тщеславен — мне неважно, кто воспользуется ею первым.

Напряжение, висевшее в воздухе, было слишком сильным, когда Ночной Ястреб повернулся к другу своего детства с искаженным от гнева лицом:

— Кривая Стрела, ты слишком жестоко испытываешь нашу дружбу. Я уже сказал, что эта женщина будет моей женой. Красное Перо и Каменное Лицо отнеслись к моему желанию с должным уважением. Если ты не можешь поступить так же, как они, значит, мы будем драться. Но сперва мы дождемся возвращения в деревню, потому что я не хочу подвергать наш отряд опасности в то время, когда кругом враги, а мы так далеко от наших родных мест. Вождь шайенов должен ставить интересы своих людей выше собственных.

Это было довольно тонкое, но достаточно болезненное напоминание Кривой Стреле о том, что статус воина ниже статуса вождя племени, каковым являлся Ночной Ястреб.

— Предупреждаю тебя, Кривая Стрела. Клянусь в присутствии моих друзей, что убью любого, кто притронется к этой женщине, которая принадлежит только мне одному. Я заслужу право называть ее своей женой. И если понадобится, буду драться за нее. А уж поскольку она — моя, я уничтожу любого, кто к ней притронется.

ГЛАВА 5

Дождь! Ледяной, пробирающий до самых костей дождь лил ей прямо на голову. Сара опять ехала позади Ночного Ястреба с завязанными вокруг его пояса руками. Ее трясло от холода, и она прижималась к своему похитителю, стараясь вобрать в себя хотя бы частичку его тепла. Не в первый раз ее удивляло, как это он ехал совсем голый и такой теплый, в то время как она посинела до кончиков пальцев. Ее голые ноги покрылись гусиной кожей. Как августовский дождь может пробирать так, до самых костей?

Ночной Ястреб мог бы рассказать ей, что и осень и зима рано наступают в краях его предков и что скоро снег толстым, доходящим до уздечки лошади слоем, как одеялом, укроет землю. Тем не менее дождь и впрямь был чересчур холоден для конца лета. Его гнал холодный северный ветер, предупреждавший о скором приходе зимы. Даже четыре воина-шайена, привыкшие к любым условиям, чувствовали себя не слишком-то комфортно. Их единственным желанием было поскорее добраться до родной деревни, и потому, несмотря на проливной дождь, они решили не искать крова.

Дождь делал поездку вдвойне опасной еще и потому, что шум дождя и ветра скрывал любые признаки приближавшегося врага. Он ухудшал видимость и замедлял скорость продвижения, превратив сухую землю в грязь. Индейцы вынуждены были двигаться дальше, оставляя за собой четко различимые следы.

В полдень чуть было не стряслась беда. Они приближались к перекрестку лесной дороги, когда Ночной Ястреб поднял руку, требуя тишины. Хорошо натренированные маленькие индейские лошади застыли в ожидании последующего приказа своих наездников. Четыре воина также застыли как вкопанные, напрягая свои глаза и уши, чтобы определить, откуда исходит опасность. С невероятным терпением они вслушивались в шум дождя.

И тут они услышали чавкающий звук ступающих по грязи копыт, позвякивание уздечек и тихое поскрипывание кожаных седел. Зная, что подобный шум исходит не от индейцев, а от белых, Ночной Ястреб отреагировал быстро и бесшумно. Не говоря ни слова, он развязал Пламени руки и, прежде чем она сообразила, что свободна, спрыгнул с лошади. Одной рукой он тут же закрыл ей рот, чтобы она не смогла закричать, а другой стащил ее вниз и повел под прикрытие деревьев, растущих у обочины дороги. Там он грубо заткнул ей кляпом рот, связал руки и ноги и прикрыл сверху мокрым коричневым одеялом, после чего присоединился к своим товарищам.

Сара была испугана и сбита с толку. Почему они остановились? И почему похититель вдруг стащил ее с лошади и спрятал в лесу? Пока она пыталась высвободиться из-под одеяла — что при связанных руках и ногах было совсем непростым делом, — она услышала едва уловимый топот лошадей. Они уезжали! О Боже! Они оставили ее здесь, в диком лесу, одну, со связанными руками и беспомощную! Как она желала в эту минуту убежать от них! Но прелести ситуации, в которую она попала, были с голь непредсказуемы1 Может, ее бросили здесь, чтобы она умерла от голода? Или чтобы ее нашли и съели дикие звери?