Поруганная честь - Харт Кэтрин. Страница 65

Меган растерялась от такой мгновенной перемены. Хмурые взгляды женщин сменились нерешительными улыбками слишком быстро. Ненависть в их глазах превратилась во что-то другое, скорей похожее на благоговение. Они держались еще недружелюбно, но уже и без вражды. Ей пришло в голову лишь одно: они благодарны ей за то, что она остановила Лобо. Ну что ж, это лучше, чем озлобленность и открытая неприязнь.

Когда мать карапуза улыбнулась и жестом пригласила ее за собой, Меган с радостью пошла за ней. Кое-кто увязался за ними. Вскоре Меган предложили попить и поесть. Вода выглядела достаточно свежей, зато у нее не хватило бы смелости спросить, что лежит в деревянной чаше, которую ей подали, даже если бы она и понимала их язык. Внутренне содрогнувшись, она отправила в рот коричневую гадость и проглотила, стараясь не распробовать. Только так она пересилила отвращение да и то полной уверенности, что еда не попросится наружу, у нее не было. Если бы Блейк не предупредил ее, что невежливо отказываться от угощения, она, скорей, умерла бы с голода.

Помогая себе знаками, она ухитрилась объяснить, как ее зовут. «Миган», — старательно выговаривали за ней индейские женщины. Хозяйку звали Зана, и, насколько Меган смогла понять, она была женой Чокто. Большинство других имен Меган даже не могла произнести, не говоря уж о том, чтобы запомнить. Женщины пытались объяснить ей, как приготовить ужин для ее «мужа», но языковой барьер создавал проблемы. Меган огорченно всплеснула руками.

— Постойте! Постойте! Бесполезно. Я не понимаю, что вы мне говорите. Неужели в деревне нет никого, кто бы говорил по-английски? Как жаль!

Девочка лет десяти только что принесла охапку хвороста для очага. Услышав возглас Меган, она остановилась и повернулась к ней.

— Я говорю, — заявила она тихим, дрожащим голосом. Сказав это, она поспешно огляделась по сторонам и втянула голову, словно опасаясь наказания.

Меган застыла с открытым ртом. Она прежде думала, что это ребенок апачей, а девочка оказалась белой, правда с густыми черными волосами и темным загаром, так что сразу и не поймешь. Только приглядевшись, можно было заметить, что грязные волосы станут каштановыми, если их хорошенько отмыть, а глаза, обычно опущенные вниз, были бледно-голубыми.

Едва слова слетели с уст девочки, как к ней подошла одна из женщин и дала сильную затрещину. И снова Меган отозвалась на это прежде, чем подумала. Она схватила женщину за руку, не успела та ударить второй раз, и, яростно тряся головой, резко крикнула:

— Нет! Нет, Хоми. — Как ей удалось вспомнить имя, Меган и сама не знала.

Хоми смерила ее злобным взглядом, недовольная неожиданным вмешательством, но Меган ответила тем же. Та первая опустила глаза, почти со страхом, и отдернула руку, словно обожглась.

— Скажи Хоми, что я хочу, чтобы ты была у меня переводчицей, пока я здесь. Объясни ей, что так будет проще для всех, — сказала Меган плачущей девочке.

Та что-то залопотала. Возникла краткая дискуссия, затем Хоми кивнула.

— Она говорит, что разрешает, — сказала девочка.

— Как тебя зовут? — спросила Меган, все еще не придя в себя от своего открытия. — Как ты сюда попала?

— Меня зовут Минди Уинслоу, а они зовут Нина.

Минди замолкла, не решаясь говорить дальше, и Меган увидела в ее глазах боязнь.

— Скажи мне, — настаивала она. — Как ты попала к индейцам?

Девочка, испуганно потупившись, ковыряла землю босой ногой. Наконец ответила:

— Они напали на наше ранчо несколько месяцев назад. Маму и папу убили, а меня увезли с собой.

— А у тебя есть браться и сестры?

— Нет. Мы жили только втроем — папа, мама и я.

— А кто-нибудь из знакомых или родственников мог встревожиться, обнаружив твое исчезновение Минди покачала головой:

— Никого я не знаю. Папа был сиротой, а мама никогда не говорила о своей семье. Наверно, все родные у нее умерли.

Меган кивнула:

— Ладно, Минди… ах, пожалуй, я буду звать тебя при женщинах Нина. Скажи мне, что это за угощение, которое я только что съела, а если они спросят, можешь им сказать, что мы говорили как раз об этом. Я не хочу навлекать на тебя неприятности. Итак, передай мою благодарность Хоми за то, что она разрешила тебе стать переводчицей. И поблагодари Зану за угощение. Скажи, что было очень вкусно.

Слабая улыбка заиграла на губах у Нины.

— Вы серьезно? Это были кролик и гремучая змея.

Меган едва не стошнило.

— О Боже! — ахнула она, затем усилием воли подавила дрожь и улыбнулась. — На самом деле жуткая мерзость, но скажи им, что мне понравилось. Остается надеяться, что меня не стошнит теперь, когда я узнала, что это такое.

Судя по тому, что ужин уже готов, мужчины, в том числе и Блейк, должны были скоро прийти. Грязь и пыль двухдневного перехода невероятно докучали Меган, а рядом текла такая чистая речка! Меган велела Нине спросить Зану, разрешается ли им тут купаться. Почти все женщины решили, что это прекрасная мысль, и тут же захотели присоединиться к ней.

Одно дело раздеваться при родителях или при мужчине, за которого ты выйдешь замуж, совсем другое дело — снимать одежды перед скопищем чужих женщин. Внезапно Меган ужасно оробела и вся залилась краской. Остальным такая скромность показалась смешной, они, развеселясь, подталкивали друг друга и показывали на Меган, А потом быстро разделись, и тогда обнаружилось, что на берегу — она одна.

Ругая себя за неудачную идею, Меган неохотно сняла последнюю одежду и бросилась в воду. Пока что все шло хорошо. Женщины с изумленными возгласами разглядывали ее светлую кожу, такую нежную и бледную в тех местах, которых не касалось солнце. Громкий восторг вызвали и длинные рыжие волосы. По общему мнению, в их шелковых прядях запуталось вечернее солнце. А когда Меган показала им лавандовое мыло, все замерли с благоговением. Хотя кое-кто из индианок и был знаком с мылом, зная, что оно волшебным образом счищает грязь, ни одна прежде не видела такого душистого. Им это показалось очередным чудом, и они залопотали между собой, что Меган, видно, своими чарами поймала в мыло дикие цветы. Их привела в восторг готовность гостьи поделиться с ними своим сокровищем. Уж наверняка, если она и волшебница, то добрая.

Меган не рассчитывала, что будет купайся в такой большой компании. Женщины плескались, резвились, словом, им было весело. Когда Меган положила драгоценный кусок мыла на берег и вернулась в воду, чтобы ополоснуться, они решили вовлечь Меган в свои забавы, не подозревая, что она не умеет плавать. Блейк обещал научить ее, но как-то все руки не доходили.

Меган впала в панику. Каждый раз, когда ей нужно было глотнуть воздух, либо кто-то утаскивал ее под воду за ноги, либо заставлял нырять с головой. Она кричала, просила их остановиться, но им казалось, что она визжит он удовольствия, и продолжали ее топить, а маленькой Нины, которая бы все им объяснила, к несчастью, рядом не было.

Меган устала от постоянных усилий удерживать голову над водой — хотя бы настолько, чтобы сделать вдох. Она так наглоталась воды, что у нее свело живот. Она кашляла, кричала, пыталась объяснить, что тонет, но они не понимали ее криков. Потом вдруг у нее под ногами уже не оказалось дна.

Игру перенесли на середину, а Меган была слишком маленького роста. Она стала тонуть, цепляясь за всех и крича, но по-прежнему никто ничего не замечал. Блейк и Чокто направлялись в это время к хижине Чокто, когда услышали доносившиеся с реки крики и плеск. Чокто усмехнулся и ткнул Блейка в ребра как мужчина мужчину.

— Видно, женщины купаются. Мальчишкой я прятался в кустах и подсматривал за ними. Они — как большие дети. Играют, как молодые звери, толкаются, брызгаются, утягивают друг друга под воду. Хорошо, если все умеют плавать, а то могут и утопить.

Блейк резко остановился, лицо сделалось пепельно-серым.

— Боже мой! Чокто! Меган, моя женщина, не умеет плавать! Если она с ними и ничего не сумеет объяснить, то может утонуть!

Позабыв про всякие табу, Блейк бросился на берег, Чокто за ним. Глаза Блейка яростно шарили по воде, высматривая огненную голову Меган. Заметив ее, он понял, что она тонет. Другие женщины кричали и играли, вовсе не замечая, что она уже не появляется на поверхности.