Лорд 2 (СИ) - Баковец Михаил. Страница 5

— Итак, Алексей мне рассказал, что вы предложили ему завербовать несколько ваших соотечественников, — произнёс я, пока грелась вода в чайнике. — Уверены, что они пойдут на сделку со мной?

— Практически на сто процентов. А ещё их связи и возможности помогут в любом вашем деле, да и в моих делах тоже.

«Ещё бы ты не стал шевелиться, если бы не имел в этом деле определённую выгоду», — хмыкнул я про себя. — Меня это устраивает. Но, Ганс, не стану обещать, что с ними всё получится так же, как и с тобой. И если случится проблема, то… ну, сам понимаешь.

— Да и дьявол с ними, — абсолютно спокойно отозвался тот. — Других пришлют, с которыми получится сработаться. — Тут забурлил чайник, и немец на несколько минут выпал из беседы, занявшись кипятком, заваркой и чашками. — Так, держите чай, а ещё возьмите шоколад. Очень хороший, не эрзац какой-то. Мне его из Франции прислал товарищ.

— Очень вкусно, чай весьма неплох, зря ты на него клевещешь, Ганс, — сказал я, когда сделал несколько глотков горячего и ароматного напитка, а затем отломил кусочек тёмного и очень твёрдого шоколада.

— Наверное, я так и не привык к нему, — развёл тот руками. — Для меня коньяк лучший из лучших напитков. Когда болел, то только им и спасался. Может даже только благодаря ему я и сумел дотянуть до нашей встречи, герр знахарь, — мужчина после того, как обслужил меня и Тишина, налил себе в крошечную рюмку пахучего коричневого напитка и устроился за столом. Выпив первую порцию алкоголя, он вновь наполнил рюмку, но пить не стал, вместо этого посмотрел на меня и немного другим тоном, чем раньше, спросил. — Герр знахарь, могу ли я озвучить одну просьбу?

— Разумеется, Ганс, — улыбнулся я ему. — «Наконец-то, дошло и до самого важного, ради чего ты лично решил поухаживать за теми, к кому не испытываешь уважения, только страх и зависть».

Просто я был уверен, что вербовка той четвёрки, на которую он указал Алексею, была не самой главной причиной, зачем я ему понадобился в городе. Имелось нечто ещё более важное конкретно для штабсинтенданта.

— Недавно в город прибыл один из полицейских чинов. Его сильно заинтересовала моя деятельность помимо основной службы. Взятку он не взял, от моей помощи в ряде дел отказался, — сообщил мне немец. — Возможно, хочет меня подвести под трибунал по заказу моих недругов в Германии и Франции. Соответственно, наши с вами гешефты, герр знахарь, также пострадают.

— Хочешь, чтобы я решил вопрос с этим полицейским чином?

— Да, — кивнул штабсинтендант и одни глотком опустошил рюмку, быстро наполнил её и продолжил. — Но если будет возможно, то сделать это так, чтобы устранение выглядело… м-м… как бы так сказать… естественно, что ли. Не банальное убийство, а смерть от несчастного случая или вовсе тяжёлая болячка, зараза какая-нибудь. Что угодно, лишь бы полицейский перестал исполнять свои обязанности.

— На его же место пришлют другого?

— Разумеется, — подтвердил собеседник. — Но это займёт время, плюс надеюсь, что им окажется более гибкий и здравомыслящий человек, с которым я сумею найти общий язык.

Я задумался на несколько минут, перебирая в памяти свои куцые возможности по устранению людей без убийства оных. И придумал.

— Сумасшествие подойдёт? Заранее предупреждаю, что разум к человеку больше не вернётся.

— Это будет просто идеально, — обрадовался немец и опять опрокинул рюмку коньяка в себя, будто это был не напиток, почитаемый местными за благородный, а деревенский вонючий самогон, который только так и пить — залпом, чтобы нивелировать по максимуму неприятный привкус и запах. — Безумие на Восточном фронте стало массовым явлением. Никого не удивит, если его жертвой стал ещё один несчастный, приехавший из благословенной Германии.

— Проводишь к нему?

— Разумеется, — ответил Ганс.

Раздумывая над способами естественного удаления опасного немца из списка угроз, я вспомнил про своё обещание Семянчикову научить его и второго Ивана языку оккупантов. Ритуал для двоих провести не смогу, конечно. Но научить одного из волколаков мне по силам. И этот полицейский чин крайне удачно подвернулся. Как говорит иногда Прохор: одним выстрелом двух зайцев убью.

— Алексей, сходи за Семянчиковым. Дальше я с ним пойду, — повернулся я к своему спутнику. Чай ему не судьба допить, но так и не ради чаепития мы сюда пришли.

— Сделаю, — кивнул он и встал из-за стола.

Спустя сорок минут я с сопровождающими вышел из дома штабсинтенданта. Быстро поймав сани с извозчиком, мы добрались до комендатуры, где трудился обидчик Ганса.

— У меня пропуск только на одного, герр знахарь, — тихо сказал мне штабсинтендант. — Как вы пройдёте внутрь? После нападения партизан на Витебск контроль во всех важных зданиях ужесточён.

— Я справлюсь, — успокоил я собеседника. Я первым подошёл к часовым у крыльца и слабо махнул рукой в воздухе перед ними, использовав массовое ментальное заклинание. — «Эх, минус один накопитель в жезле».

— Герр полковник! — вытянулись оба солдата так, что в сравнении с их стойкой лом покажется гнутой проволокой. При виде этой картины глаза у Ганса стали размером с царские медные пятаки. Даже интересно стало, что же он там себе понапридумывал сейчас.

— Вольно, — тихо сказал я. — Это мой ординарец. Пропустить.

— Яволь!

Без проблем мы с Иваном прошли в здание, в очередной раз доказав, что магия — это сила! А магия в мире, где маг только один — это сила в квадрате. Оказавшись внутри, я активировал заклинание отвода зрения, чтобы не привлекать внимание окружающих и не оставить после себя никаких следов в памяти оккупантов и их лизоблюдов. Следом за нами в комендатуру вошёл штабсинтендант и, следуя нашим договорённостям, прошёл вперёд, не пытаясь нас найти. Дойдя до кабинета, где заседал его обидчик, он на пару секунд остановился напротив его двери, коснулся костяшками пальцев, будто хотел постучать. А потом сделал вид, что передумал и неторопливо ушёл прочь. Дальше дело было за нами.

Дверь оказалась незапертой, что сильно облегчило работу мне с Иваном. В противном случае пришлось бы деактивировать отвод взгляда, стучаться и ждать, когда дверь будет открыта. А ещё могло быть так, что сотрудник ГФП мог отсутствовать на своём месте.

Оказавшись в помещении, я ударил ментальными чарами оглушения по единственному человеку, что находился внутри. Он только и успел, что с удивлением посмотреть на открытую дверь.

— Свяжи его, — приказал я Семянчикову. — И рот заткни.

Путы и кляп уже были приготовлены. Моему помощнику оставалось только свести руки и ноги немца вместе, просунуть их в петли верёвок и туго затянуть. Он всё делал так, чтобы верёвки легли поверх одежды, иначе на коже останутся следы. Также бережно завязал немцу рот, после чего завязал полотенцем ему лицо. Можно было и сонными чарами его обработать, но я решил поберечь ману. Её и так уйдёт немало во время ритуала.

Спустя десять минут я и волколак покинули кабинет, оставив в нём немца, которого в свою очередь оставил разум. Верёвки с него сняли, одежду, как сумели, поправили, после чего усадили его в глубокое кресло с коричневой обивкой из потёртой кожи.

— Всё получилось? — с волнением спросил штабсинтендант, дожидавшийся меня и Семянчикова снаружи в санях.

— Да, — кивнул я. — Едем к доктору.

— Прямо сейчас?

— Время ещё есть, так чего его зазря тянуть.

Врача в госпитале не оказалось, пришлось тащиться через половину города до квартиры, в которой жил немец. Здесь уже задействовал свою власть Ганс.

— Адольф, я привёл к тебе доктора, — почти с порога сообщил хозяину квартиры штабсинтендант. — Он точно может помочь тебе, но сперва он желает с тобой переговорить кое о чём.

— Я сам доктор и знаю, что помочь мне может только Дева Мария или сам Господь, — хриплым простуженным голосом отозвался объект нашего с Гансом интереса. Это был мужчина возрастом около пятидесяти лет, высокий и худой, как телеграфный столб. Из-за возраста и роста он сильно сутулился. Лицо такое же худое и вытянутое, как и его фигура. Нижняя челюсть массивная, левый глаз то ли прищурен, то ли это физиологическая особенность немца. А может, последствия старой травмы или результат болезни, что его сейчас убивает. Ещё я отметил, что от него сильно пахнет свежим спиртным и перегаром от ранее употреблённого.