Приключения доисторического мальчика(Повесть) - д'. Страница 18

Однако останавливаться долее на предположениях относительно таинственного исчезновения двух пирог было некогда. Быстро спустили охотники остальные лодки на воду и, сильно взмахивая веслами, понеслись к поселению на воде.

Военный совет и битва

Приехав в озерный поселок и выйдя из лодки на помост, охотники немедленно направились к хижине вождей. Начальники вышли оттуда и собрались вокруг очага.

Крак был тотчас же позван на важное совещание.

Он повторил то, что уже раньше рассказал охотникам, дополняя слова для большей убедительности жестами.

Вожди выслушали его, насупив брови, потом уже приступили к обсуждению. Покончив с ним, они обернулись к Старейшему, который присутствовал на собрании, не принимая участия в совете. Прежде всего они поздравили его, что он так хорошо воспитал ребенка, сейчас говорившего перед собранием, а затем поручили ему благодарить Крака от имени всех и начальника племени.

— Без него, — сказал, в свою очередь, этот последний, — и без его осторожного и отважного поступка на нас несомненно было бы сделано нечаянное нападение и, вероятно, очень скоро. Оно задумано партией наших злейших врагов, ордой ненасытных лесных бродяг, которые пришли неизвестно откуда и скитаются с некоторых пор по берегам озера, разыскивая какую-нибудь добычу. Теперь мы предупреждены. Опасность велика; но кто остерегается, тот силен. Мы были твердо убеждены, что эти бродяги покинули нашу страну, так как мы потеряли их след; но теперь мы убедились, что они и не думали удаляться, а дерзко вернулись на берега озера и снова замышляют нашу гибель. Мы сумеем выждать и встретить их так, как подобает, если они опять осмелятся явиться сюда, как уже пытались раз ночью на плотах.

Старейший простер свой начальнический жезл над головой Крака, склонился перед ним и ласково положил ему руку на плечо.

Крак, удостоенный такой чести перед всеми, даже прослезился от радости.

Пока шли эти разговоры, настала ночь. Все наскоро поели с разрешения вождя. Затем, по приказу вождя, самые сильные охотники отправились вынимать горизонтальные древесные стволы, вогнанные с силой между верхушками свай при входе на длинные мостки, соединяющие поселок с берегом озера; мостки эти были выстроены для удобства женщин и детей, а также тех из жителей, которые захотели бы перейти на землю во время отсутствия пирог. Женщинам и детям было приказано скрыться в хижинах, обращенных к середине озера. Впрочем, никто из них не лег спать. Работы производились по возможности без шума.

Воины вооружились и были расставлены на местах начальниками. Пустыми остались центральный помост, где огонь, как всегда, мирно тлел под пеплом, и вход на мостки. Часть воинов получила приказание спуститься в пироги и залечь в них. Пироги эти разместились по обыкновению вдоль свай, перед мостками. Их только прикрыли сверху тростником, сорванным с крыш.

Затем все стали ждать.

Рюг, о необыкновенном слухе которого было рассказано его новым друзьям, был назначен на почетный пост. Он должен был, улегшись у огня, на свету, прислушиваться к ночным звукам, предупредить вождей о прибытии неприятеля и представиться спящим глубоким сном в момент высадки, — словом, сыграть роль часового, которого одолел сон.

Рюгу было также приказано, — как только он увидит, что воины, стоящие на-страже в самом поселке, кинутся неожиданно всей массой на неприятеля, — отнюдь не вмешиваться в битву, а поспешно подкинуть на огонь камыш и валежник и внезапно осветить все поле битвы; камыш был нарочно облит для этого смолой и жиром и сложен около очага.

Все приказания вождей были выполнены с точностью. Среди ночи Рюг вдруг поднял руку перед очагом, не говоря ни слова.

— Они идут, — прошептал вождь, поняв движение Рюга: — внимание! Смотрите, — прибавил он на ухо Старейшему: — они нарочно выждали наступления самых холодных часов, потому что думают, что в эти часы сон всего крепче и наши часовые могут задремать.

Кругом царили полнейшая темнота и глубокое молчание. Только где-то там, на далеких берегах, изредка раздавался жалобный крик болотной птицы.

Рюг вторично поднял руку и лег.

— Вот они!.. — сказал вождь.

До напряженного слуха воинов действительно стал долетать время от времени, среди мерного и тихого говора волн, какой-то осторожный и необычный плеск, точно вода разбивалась о плывущие по ее поверхности предметы.

Скоро этот плеск стал слышен еще внятнее.

Критический момент приближался.

Рюг храпел.

Его мирный, но звонкий храп, наверно, подбодрял врага, еще невидимого в темноте, и приглашал его подвигаться безбоязненно вперед. Неприятель уже заранее радовался, заметив, что часовой мирно спит; теперь он видел его вполне отчетливо при свете сторожевого огня распростертым на земле; он спал, вместо того чтобы встретить врага на ногах и с копьем в руке.

Так как до сих пор до слуха не долетало ничего похожего на стук весел о воду, то вождь заключил из этого, что пироги, украденные незнакомцами, или плот, на котором они сидели, буксировался сменявшими друг друга искусными пловцами.

Так и было на самом деле.

Эти пловцы подвели пироги вплотную к сваям с той стороны, где стояли лодки, в которых лежали воины, скрытые под связками тростника.

Нападающие полезли один за другим на край помоста, производя так же мало шума, как водяные крысы.

Скоро над столбами показались головы. При свете огня в их широко открытых глазах видно было свирепое выражение.

Один за другим они взлезли на помост. С большинства струилась вода. Тот, который шел во главе, показал своим товарищам на уснувшего Рюга, внезапно потряс многозначительно копьем и двинулся к спящему.

Но Рюг не спал. Во время своего притворного сна он мало-помалу приблизил к очагу головни, облитые смолой, которые, нагревшись, должны были моментально вспыхнуть.

Когда вождь этих неведомых пришельцев, подняв копье, приготовился пронзить Рюга насквозь, смелый юноша сделал беспечное движение человека, переворачивающегося во сне на своей постели, отчего тело его переместилось, и головни вспыхнули, быстро втолкнутые в огонь его ловкой рукой.

Внезапное пламя ослепило чужого вождя, который на мгновение остановился с поднятой рукой.

Этот короткий миг невольного замешательства был для него роковым: когда его копье вонзилось в пустое место, со всех концов помоста бросились воины поселка и окружили высадившихся дикарей. Крак, вооруженный кинжалом, вмиг вырос перед неприятельским вождем и вонзил ему кинжал в грудь. Человек упал. Крак молча прикончил его.

И с товарищами неприятельского вождя было поступлено не лучше. Удары дубин и палиц сыпались на обезумевший отряд, словно удары цепа по снопам хлеба.

А огонь между тем пылал ярко, как маяк, и Рюг, среди ужасной битвы, спокойно и с сознанием долга без устали подбрасывал на очаг все новые и новые охапки. Когда какой-нибудь враг слишком близко подходил к храброму мальчику, то он, верный своему долгу, ограничивался тем, что совал в лицо неосторожному горящую головню.

Незнакомцы сначала не думали уступать и сражались с каким-то диким героизмом. Падавшие под ударами вниз на помост кусали своих противников за пятки.

Однако они скоро поняли, что им не победить воинов, число которых постоянно возобновлялось, тогда как их отряд уменьшался с каждой минутой, и быстро отступили к мосткам. Найдя их отрезанными, они повернули к лодкам и пирогам, рассчитывая броситься в них и уплыть под покровом ночи.

Но едва они дошли до края помоста, как их встретили воины, которые, стоя в своих пирогах, огласили воздух грозным воинственным кличем.

Нападающие, испуганные этим внезапным появлением новых врагов, поняли, что они погибли.

Кто еще не был ранен, бросился в озеро, но за ними тотчас кинулись вдогонку Гель-рыболов и другие, последовавшие его примеру. Некоторые, хотя и раненые, продолжали сражаться, всячески оскорбляя победителей.

Но скоро и они пали, подавленные численностью, пали рядом с теми из жителей поселка, которые мертвые или насмерть израненные, лежали уже на окровавленных бревнах озерной деревни.