Джонатан Уолкер начинает стрелять (СИ) - "Bunny Munro". Страница 5

— Дед, папа и мама Пами купили ей дом для сильваньчиков. Можно, я пойду к ней? — девочка, миленькая блондиночка, чью голову увенчивала пара хвостиков-фонтанчиков, сморщила личико в притворной мольбе. — Ну пожа-алуйста!

Стюарт нахмурился, но в глазах плясали чёртики:

— Ты же весь день пробегала с Пами! Не хочешь уделить часик внимания своему бедному деду?

— Ну дед, у вас с мистером Джо беседа — не хочу отвлекать.

— Ладно, уговорила. Но чтобы в восемь была в номере. Восемь — это сколько?

Даниэла покосилась на свои детские часы-телефон, на секунду её лицо замерло, губы шевелились, помогая вспомнить.

— Двадцать! Да, точно, двадцать! Ну, я пошла?

— Беги. Только помни об обещании. Не хочется краснеть перед мистером Джо… И, Дани…

— Что?

— Не хочешь поцеловать своего деда?

Звонкий звук поцелуя и удаляющийся в глубины номера топот ножек. Джонатан с блаженной улыбкой смотрел вслед девочке. На какой-то момент он даже поверил, что Даниэла — его дочь или внучка. Голос Хардинга вернул его к реальности:

— Уверен, теперь и мне не избежать покупки точно такого дома. Приятные траты. — он затянулся трубкой и выпустил изо рта целое облако дыма. — Ваши планы на завтра Джо?

Вопрос чуть не вогнал Джонатана в ступор. Несколько секунд он пытался привести в порядок мечущиеся в панике мысли, придумать что-то удобоваримое, дабы избежать компании Хардинга и не сорваться в черноту ужаса перед завтра. «Стью, с утра я, как обычно, выпью кофе в „Балена бьянка“. До обеда прогуляюсь к океану, слушая последний альбом Боуи. Может быть, поваляюсь на песке, глядя в небо. Забегу пообедать в тратторию на набережной (по секрету, там подают восхитительный острый суп из осьминогов). Вернусь в номер, вздремну пару часиков. Потом пристрелю пару человек на площади перед отелем, а там — время выезда не за горами…»

— Честно? Ещё не решил. Наверное, отосплюсь… Хотел бы отоспаться. Я скоро возвращаюсь в Землю обетованную для тех, кому за шестьдесят. И… Жена, она тоже скоро возвращается. Надо привести себя в подобающий вид.

— Да? Так скоро? — в голосе Хардинга звучало настоящее сожаление. — Я в восторге от Дани, но она не так уж и стремится скрашивать моё одиночество. Опять придётся торчать вечерами в номере с книжкой и стаканом. Я ведь не очень люблю шумные развлечения. Не могу развлекаться через силу.

— Будет тебе жаловаться! Найдёшь себе подружку, хм, помладше и…

— … вспомню молодость? Нет уж! Давно уже решил, что такие омолаживающие процедуры не про меня. Моя лучшая подруга сейчас у соседей играет с кукольным домиком. Другой мне не надо.

— Ценю твою верность. — в глазах нестерпимо защипало. Джонатан сморгнул и вдруг решился. — Стью, можешь завтра сделать для меня одну вещь?

— Старик, ты же мой самый лучший друг в этом городе. Всё что угодно, но в рамках разумного. Нет, для тебя — всё что хочешь!

— Ничего особенного. Вы завтра собираетесь куда-нибудь?

— Ну уж нет! Хватит с меня аттракционов и парков Юрского периода. Я рассчитываю отдохнуть, как и ты.

— Угу. Тогда вот что. Завтра, после четырёх, побудь с Даниэлой в своём номере. И запри дверь, на всякий случай.

Джонатан понимал, как сильно рискует. Хардинг начнёт задавать неизбежные вопросы, а может и заявит о странностях соседа в службу охраны отеля. С учётом того, что находится в его номере, у полицейских, буде они заинтересуются сигналом, появится отличный повод задержать Джонатана. Это, конечно, облегчит душевные муки, терзавшие его последние недели, но что тогда будет с Вандой? Гэвин совсем не выглядел рубахой-парнем, хотя и хотел казаться таковым; не похоже было, что он и его хозяева способны смириться с неудачей, не попробовав хоть как-то отыграться за неё. Нет, Джонатан не должен был так рисковать. Но, тем не менее, Ванда была далеко, а Хардинг, похожий на пожилого университетского профессора, и Даниэла, маленькая симпатичная девчушка и, несомненно, красавица-серцеедка через десяток лет, были совсем рядом. Тяжёлый выбор, который стал неожиданностью для самого Джонатана. Тем неожиданнее была реакция Хардинга. Он пристально смотрел туда, где ещё полчаса назад находился красный диск солнца.

— Что, дурные предчувствия? Или ты что-то знаешь, но не хочешь отягощать меня этим знанием?

— Скорее, предчувствия. Не думаю, что я прав, но… Вчера, выходя из лифта, мельком увидел лицо человека, отходившего от стойки ресепшен. Он показался мне знакомым, я долго думал, где мог его увидеть. Решил, что, возможно, его фото показывали в новостях на CNN, или ABC, или ещё где-то… Новости из Ирака, Мосула, того города, который мы помогали вернуть тамошним властям. Я ведь служил там, Вы знаете, поэтому и запомнил. Много террористов сбежало, за информацию о командирах правительство предлагает деньги…

— Джо, Вы решили, что один из них перебрался в штаты? И планирует теракт?

Джонатан продолжал вдохновенно врать, чувствуя, что Хардинг совершенно не верит в его историю. Ни капли.

— Стью, я ни в чём не уверен. Он просто мелькнул и всё. Высокий смуглый человек. Лицо вытянутое, выбритое или с небольшой щетиной. Глаза тёмные, колючий взгляд. Больше ничего не запомнил, но почему-то насторожился… Знаете, если бы я его действительно узнал, то тотчас бы обратился в полицию или куда там положено. Но, я не уверен…

— Может быть, просто не хотите делиться положенным вознаграждением. — Хардинг вдруг расхохотался, напугав Джонатана. — Какая милота, как говорит моя внучка. Джо, дорогой мой, я впервые сталкиваюсь с явлением, на которое так часто ссылаются психологи и сценаристы военных драм. Простите меня, но это же паранойя — «какеготам синдром». Ну какие вам тут террористы, откуда? То есть, террористы есть, они взрывают, давят людей машинами, бросаются на прохожих с мачете. Но точно не здесь. Могу показаться Вам или слишком наивным, или чересчур патриотичным, но я верю в Безопасность, которую обеспечивают для нас спецслужбы. Да и как не верить — тогда совсем ведь свихнуться можно.

Хардинг виновато опустил взгляд.

— Простите, я не хотел Вас обидеть, правда. Но всё это так… э-э-э… необычно. А почему, если не секрет, после четырёх?

— Ну так ведь закрытие кантри-фестиваля. — голос Джонатана звучал глухо и виновато, чему он только порадовался. Неожиданно ситуация разрешилась сама собой. — Огромная толпа, шум и всё такое…

— Разве что наш террорист терпеть не может кантри. — Хардинг перегнулся через стеклянный столик и похлопал Джонатана по колену. — Дружище, расслабьтесь! Большинство наших страхов только в наших же головах. Давайте, лучше, я ещё налью Вам…

Джонатан подставил стакан.

— Наверное, Вы правы. Не хочется, чтобы меня считали паникёром…

— …но, отчасти, Вы таковым и являетесь. Ладно, если Вас это успокоит, вторую половину дня мы с Дани проведём в отеле. Мультканал для неё и возня с ноутбуком для меня. Если честно, мне это только в радость. Я хотя и не террорист, но кантри не люблю…

Не зажигая свет, они ещё посидели какое-то время в собирающихся синеватых сумерках. Хардинг отложил трубку и углубился в воспоминания молодости, рассказывая об особенно весёлой и интригующие пикантной вечеринке. Джонатан почти не слушал. Он время от времени разбавлял рассказ положенными репликами, думая про коробки. Про автоматы М4, уютно лежащие в специальных ячейках, один над другим. И о том, зачем Гэвину потребовалось доставить их в номер, когда он знал, что у Джонатана есть своя винтовка.

Глава 5

Атлантик Сити, отель «Тропикана».

Палец дожимает курок. Звук выстрела привычен, но эхо, отражённое от стен номера, бьёт по ушам чуть сильнее, чем обычно. Голова «цели» дёргается, тело откидывается на спинку кресла и тут же возвращается, падает на стол, заливая напитки и куски пиццы кровью. Джонатан уже не здесь, нити прицела находят профиль соседа «цели». Ещё один гулкий выстрел. Парень исчезает из виду, скрытый размытым силуэтом вскочившей на ноги девушки. Она кричит, но её крики перекрываются уличным шумом, усиленными звуками гитар (на сцене известная «блюграсс» команда — одна из последних в программе), свистом и многоголосыми одобрительными возгласами.