Сладостная ярость - Харт Кэтрин. Страница 32

— Это не я, — ответил он, криво усмехнувшись, что ей совсем не понравилось. — Это Расти. — Он дернул головой в сторону коня, привязанного к колышку, вбитому в землю в некотором отдалении.

— Умная же у тебя коняга, начальник, — насмешливо сказала Сэм.

— Не то чтобы Расти слишком умен, зато он настойчив. Учуял, что у Бесс начинается период, вот у него и возбудился интерес.

— Тебе надо было бы назвать его Рэнди [2]. Это имечко подошло бы ему куда больше.

Его короткий смешок прозвучал недобро, а глаза ощупывали ее совсем уж нагло.

— Ну ты и штучка!

— Да, я не из тех, кто собирает маргаритки на лужку, — ответила она небрежно, снова переходя на свою прежнюю безграмотную речь. Она откинула спутанные волосы за плечи, сверкнула темными глазами, но не смогла выдержать его осуждающего взгляда.

— Ни от одной женщины нет столько неприятностей, сколько от тебя, — воскликнул он. — Перед тем как уехать на твои поиски, я отвез Элси к доктору Пэрди, и все из-за тебя.

Услышав это, Сэм вскинула голову:

— Почему? Что случилось?

— Когда она бежала ко мне, чтобы предупредить меня, что ты удрала, она упала и сломала бедро.

— Ей… очень больно? — Чувство вины переполнило Сэм. Она очень подружилась с пожилой женщиной.

— Молись за нее Богу, не то тебе несдобровать. Проглотив обидные слова и забыв об оскорбленной гордости, Сэм сказала:

— Мне очень, жаль. Честно. Я бы никогда ничего плохого не сделала Элси, тем более нарочно. — Сэм повесила голову и превратилась в само воплощение раскаяния.

Порыв ветра чуть не сбил ее с ног, дождь ручьями стекал по ее непокрытой голове, а она продолжала смиренно стоять перед ним.

— Проклятье! Ты так продрогла, что даже посинела! — внезапно воскликнул он. — Еще не хватало, чтобы ты подхватила воспаление легких и умерла! — Он поспешно принялся стаскивать через голову пончо, которое защищало его от дождя.

Сэм воспользовалась этим единственным представившимся ей шансом на спасение. Не успел он освободиться от неуклюжего одеяния, как она пустилась бежать, скользя и оступаясь на склоне холма. Трэвис издал оглушительный вопль и бросился за ней, как разъяренный бык.

На середине склона он догнал ее и сбил с ног. Не собираясь уступать так легко, Сэм извивалась и царапалась, как дикая кошка, осыпая его ругательствами и стараясь зацепиться руками за жидкую грязь. Хотя Трэвис был в два раза выше ее ростом, Сэм вертелась как уж, и Трэвис с большим трудом удерживал ее. Перевернув ее на спину лицом к себе, Трэвис навалился на нее всем своим телом и старался дотянуться до ее рук, которыми она размахивала, как мельница.

— Черт побери, Сэм! Прекрати это безобразие!

Вместо ответа она запустила в его лицо пригоршню мокрой земли. Трэвис стряхнул грязь с ресниц, заморгал, а она в это время попыталась вывернуться у него из рук. Но возмездие наступило быстро. Трэвис взял ком грязи и измазал им лицо Сэм.

— Ну как, тебе это нравится? — громыхал он, и пока она отплевывалась и откашливалась, ему удалось захватить и зажать обе ее руки.

Ярость сверкала в их глазах, оба тяжело дышали, но продолжали борьбу. Грязь покрывала их коричневым одеялом с головы до ног, пока они барахтались под ливнем. Мутные капли воды, стекали с его волос ей на лицо, не делая его чище.

Трэвис лежал на Сэм, подмяв ее под себя своим телом, и вдруг у него перехватило дыхание. Они оба промокли до нитки, их одежда прилипла к ним, как вторая кожа, и с каждым лихорадочным рывком Трэвис все больше сознавал физическую близость Сэм. Она вся измазалась в грязи, по ее лицу бежали темные потоки, волосы слиплись. По всем законам на таком грязном лице не должно было быть видно глаз, но они сверкали злостью, горели яростью. Как ни смешно и нелепо это могло показаться, но именно в этот момент он понял, что она самая совершенная красавица из всех женщин, которые когда-либо встречались на его пути, и именно ее он желал больше всего в жизни. Он чувствовал, что умрет, если не сможет овладеть ею.

Она все еще кричала на него, осыпая проклятьями, старалась освободить руки, когда он вдруг близко придвинул к ней лицо.

— Замолчи, Сэм, — прохрипел он. — Замолчи и поцелуй меня!

От неожиданности она замолчала. На секунду она поймала странный блеск в его глазах. В следующее мгновение его губы нежно коснулись ее губ, и он стал языком раскрывать их. Она ощутила вкус земли и Трэвиса. Сладкая горячая волна залила ее с головы до ног. Самый крепкий бренди не мог сравниться с этим поцелуем и не мог опьянить ее больше. Жар бросился Сэм в голову, из которой разом испарились все мысли, кроме одной — она с ним!

Его язык сплетался с ее языком, и эта их пляска пронизывала Сэм огненными стрелами. Горя всем телом на костре внезапно нахлынувшего на нее желания, Сэм забыла о том, что надо сопротивляться, забыла, что Трэвис ее враг. Когда он отпустил ее руки и взял в ладони ее лицо, Сэм невольно обняла его за шею и притянула ближе к себе. А когда его губы оторвались от ее рта и он начал покрывать мелкими поцелуями ее лоб, нос, глаза, шепча при этом ласковые слова, Сэм и вовсе потеряла голову.

— Да, да, — стонала она, вертя головой, чтобы снова поймать его твердые теплые губы.

Его поцелуи оставляли на ее шее следы страсти, его пальцы утонули в ее волосах. Уверенными движениями прирожденной любовницы Сэм направила его губы к своим напряженным соскам. Трэвису и самому не терпелось прикоснуться к этим, розовым бутонам. Не обращая внимания на пуговицы и тесемки, он разорвал когда-то белую блузку, расшнуровал промокший лиф, жадно пожирая глазами белые торчащие груди и дразнящие соски цвета клубники.

Трэвис склонился к Сэм и начал сосать сначала одну грудь, потом другую. Его язык был как молния, его рот обжигал ей кожу.

— Ты так красива! — бормотал он. — Нежная и сладкая, как дикий мед.

Разум покинул Сэм. Она ничего не замечала вокруг. Ее сжигало желание, ее подхватил божественный поток, в который увлекал ее Трэвис своими жаркими-поцелуями и нежными прикосновениями. Ее руки лихорадочно гладили его широкую спину, ощущая живую игру мускулов под мокрой, прилипшей к телу рубашкой. Его спина источала тепло под ее пальцами, но рубашка мешала ей. Она хотела чувствовать его тело, чтобы между ними не было ничего, кроме их всепожирающей страсти.

С мыслью об этом Сэм потянулась руками к его груди, стала расстегивать неподдающиеся пуговицы, пока не расстегнула рубашку до конца и не стащила ее наполовину с его плеч. С его помощью и блузка и рубашка были отброшены в сторону, лиф спущен до пояса, нижняя юбка содрана без сожаления.

Когда его горячее тело, покрытое золотым пушком, коснулось ее обнаженной груди, Сэм громко застонала. Она никогда в жизни не чувствовала ничего волшебнее! Дождь по-прежнему лил как из ведра, раскаты грома все так же сотрясали небеса, а в голове Сэм вспыхивали и кружились тысячи звезд.

Трэвис снова поцеловал ее, проникая в самую душу, лишая ее возможности дышать. Его искусный язык то и дело дразнил ее губы, пронзая их сладкой болью. Все ее тело трепетало от такого сильного желания, что она даже не заметила, когда и как он освободился от последних частей своей одежды. Сэм знала только то, что они остались теперь полностью обнаженными и прижимались друг к другу в безумной страсти. Его руки исследовали ее тело, совершая удивительные вещи. Его горячая пульсирующая мужская плоть все настойчивее толкалась в ее голое тело.

На мгновение в голове Трэвиса пронеслась разумная мысль о том, что они оба сошли с ума. Голые, наполовину в грязи, в разгар грозы, они занимались любовью! Но тут язык Сэм проник в его рот, ее руки нежно ласкали его тело, и Трэвис уже ни о чем не мог думать. Он хотел только чувствовать, владеть Сэм, сделать ее своей раз и навсегда.

Когда он раздвинул ее бедра и коснулся пальцами кудрявой завесы, что хранила ее женские тайны, смелость вдруг покинула ее. Но как только она попыталась сдвинуть ноги и сбросить с себя его ищущие настойчивые руки, он успокоил ее нежными словами и ласками: