Фундамент для сумасшедшего дома - Хартвик Синтия. Страница 2

В двадцать два года Дебора вступила в Военно-морские силы США. Как раз тогда, когда в стране был впервые объявлен женский призыв в армию, но задолго до того, как разобрались, что там с ними делать.

В свое время в одном из военных учебных лагерей где-то в степях Каролины Дебора получила две медали за воинскую доблесть, проявленную в учебных операциях. После этого в качестве награды ее перевели секретаршей в штаб. И теперь, когда она слышит, как военные исполняют гимн, она признается, что ей тут же хочется напечатать его на машинке. Отслужив три года, Дебора вернулась в родной город и открыла третий в Ларксдейле парикмахерский салон. Нельзя сказать, чтобы он процветал, но все же приносил постоянный доход. Так что Дебора была не только единственным отставным морским десантником в женском клубе, но и единственным предпринимателем среди его членов. Ее кекс с корицей был украшен шоколадной глазурью. Во все, что пекла Дебора, она щедро добавляла шоколад. Она никогда не набирала вес, хотя и ела в свое удовольствие. Это всегда было предметом моей черной зависти.

За Долли и Деборой стояла Агнес Джейн Бринкли. Как всегда застенчивая, жизнерадостная и невероятно упорная Агнес всю жизнь проработала в городской детской библиотеке. И это было ее истинным призванием. Иногда мне казалось, что Агнес так и не повзрослела. К тому же она была из тех женщин, которые умудряются одновременно выглядеть молодыми и старыми. В своих цветастых платьях и круглых очках она была похожа на девочку, но застенчивость и неувядающий оптимизм выдавали в ней старую деву пятидесяти лет. Она казалась ребенком, из которого выкачана вся детская энергия. При этом физически она была довольно высокой и крепкой. И никакого слабоумия. Она была прекрасным профессионалом. Но эмоционально оставалась ребенком. Многие взрослые, по восемь часов в день проработавшие с детьми, устают и находят их утомительными. Но только не Агнес Бринкли. Скорее она находила утомительными взрослых. Честное слово!

Убедившись, что никому не мешает, Агнес подошла к Марте и протянула ей небольшой круглый лимонный кекс, украшенный белой глазурью. А потом выудила из матерчатой сумки тыкву средних размеров.

– Возьми, вырежешь на досуге, – сказала она.

Марта Криттенден поблагодарила ее. Хотя все вокруг были уверены, что Марта вырежет тыкву не раньше, чем Вупи Голдберг, например, покрасит волосы в розовый цвет, тем не менее никакой неловкости не возникло. Марта была человеком старой закалки, каких, к сожалению, уже осталось не так много. У нее были безукоризненные манеры и вкус. Она всегда носила свитера нежных пастельных тонов и скромную нитку натурального жемчуга.

Но, кстати, о розовых волосах…

Все подруги до сих пор толпились в прихожей, не переходя в гостиную, потому что Мэри Мейтлэнд предупредила, что приведет на встречу молодую гостью, у которой неприятности с полицией.

Эта крайне интересная юная особа была, оказывается, арестована в университете Миннесоты за то, что буквально разгромила комнату своего бывшего любовника в общежитии, изрезав на кусочки его одежду, и написала на окне: «Смерть свиньям!» В качестве воспитательного эксперимента ее направили под опеку самых добропорядочных прихожанок первой методистской церкви Ларксдейла. А именно: в Самый методистский клуб.

Мэри настойчиво предупреждала подруг, что у этой юной особы тонкая натура и очень чувствительная душа. И чтобы они ни словом, ни даже намеком не травмировали нежную психику подопечной. Конечно, разгром комнаты бывшего любовника (как и любого другого места обитания мужчин), не говоря уже о лозунге на окне, казался собравшимся женщинам чересчур экстремальным для нежной девичьей натуры, но они были хорошо воспитаны и лишь в меру любопытны. Все единогласно решили встретить юную подопечную Мэри по крайней мере вежливо. Ни больше, ни меньше. И теперь они с нетерпением ожидали начала показательного воспитательного шоу. Нет, они совсем не сплетничали, столпившись в тесной прихожей, и все-таки через две-три минуты им почему-то стало стыдно, и они направились в гостиную, но тут раздался звонок в дверь.

Все вздрогнули и разволновались до такой степени, что совсем забыли о бедной Глэдис, которая почему-то опаздывала на встречу уже на целых полчаса. Они обменивались возбужденными взглядами, пока Марта открывала дверь, а Мэри ввела в прихожую юную правонарушительницу, которую звали Скай Террел. Действительно, она были именно такой, как описывала Мэри: хрупкой, бледной и очень симпатичной, за исключением нескольких деталей.

Таких, например, как вызывающе обтягивающие черные джинсы и черная водолазка, армейские ботинки и советский военный полушубок на три размера больше, чем надо. Да, Мэри забыла также упомянуть о нежно-розовом цвете волос Скай Террел, хотя такой цвет не был таким уж распространенным в Миннесоте в 1983 году.

Фактически цвет волос юной подопечной и нежно розовый кашемировый свитер Марты Криттенден абсолютно совпадали по оттенку.

И вот Марта, у которой, как вы помните, были прекрасные манеры и большой запас самообладания, как у всех людей старой закалки, чем она чертовски отличается от таких людей, как я, оказалась, как всегда, на высоте. Она вежливо поздоровалась с вновь прибывшими гостями. Реакция же остальных членов клуба, увы, была совсем не на той высоте, как бы им хотелось. Брови Долли сами собой полезли на лоб, Агнес испуганно прикрыла рот ладошкой, а моя мать громко ахнула. И все это произошло до того, как Марта успела закрыть входную дверь.

Женщины, конечно, тут же опомнились и, как собирались, выдали необходимую дозу вежливых, ничего не значащих фраз. Все, кроме Деборы, которая успела раньше все же пройти в гостиную и там задержалась. Теперь она появилась в дверях и испугала всех громким воплем.

– Господи Иисусе! Что у нее с волосами?

Все повернулись на ее крик, а Дебора, смутившись, добавила, обращаясь прямо к Скай:

– Ты сама это придумала, детка? Ты, наверное, собираешься на празднике города быть в костюме Сахарной ваты? – спросила она и с торжеством посмотрела на подруг: – А вы и не догадались, дорогуши?

Каким-то образом все члены клуба оказались в гостиной.

Скай вошла вместе с ними.

Все столпились вокруг Скай Террел и стали громко обсуждать все на свете, быстро исчерпав безопасные темы: погоду, открытие нового кафе в городе, последние фильмы (кроме боевиков).

Скай сразу нахохлилась и повела себя в предлагаемых обстоятельствах, как все нормальные девушки, то есть скорее умерла бы, чем стала с ними общаться.

После двух минут безуспешных попыток втянуть ее в разговор женщины сдались. Марта и моя мать стали расставлять угощения вокруг большого серебряного кофейника на круглом столе.

Когда все было готово, женщины обменялись неловкими взглядами. Дело в том, что по традиции к еде не приступали, пока не собирались все члены клуба. Значит, предстояло сидеть и ждать Глэдис, которой почему-то до сих пор не было.

Но ждать пришлось всего десять секунд. Дебора нарушила правила.

– О, кофе и кексы, мои любимые! – воскликнула она, потирая руки, взяла тарелку и положила на нее кусок пирога и два кекса для начала. Затем, повинуясь какому-то внезапному импульсу, обернулась и крикнула девушке с розовыми волосами: – Эй, тощая! Иди съешь чего-нибудь! Ты ужасно выглядишь.

Это было преувеличением. Девушка, конечно, выглядела хрупкой, но ужасным ее вид назвать было никак нельзя. Но странно, Скай почему-то послушалась и подошла к столу. Дебора проследила, как девушка положила кусок пирога на тарелку, кивнула ей, откусила кекс и уставилась в окно в надежде увидеть Глэдис.

Бедная малютка, лишенная поддержки, отвернулась от остальных и двинулась в темный угол комнаты, не заметив, что там уже сидит моя мать. Скай вздрогнула, чуть не наткнувшись на нее, и почти упала на стул рядом с ней.

– У нее был такой испуганный и растерянный взгляд, как у загнанного зверька, – рассказывала мне позже мать. Как и все матери, она жалела несчастную молодежь.